Капли становятся кружочками-пузырьками на тихой воде небольшой заводинки, на входе в которую стоит с вечера одна из моих жерлиц. Она распущена, но не натянута. Так и есть – пусто, живца на ней нет. Замены тоже нет, и я ее сматываю не спеша, на ходу, неслышно идя берегом по мокрой, жухлой траве к оставшимся остальным жерлицам.
И тут мое внимание привлек какой-то странный, непонятный звук, идущий из воды. Как будто ударили поленом о полено, только звук этот был глухой. Я остановился невольно и посмотрел туда, откуда это исходило. Речка была неширокой, но с излучиной в этом месте и небольшой быстринкой, с подмытыми обрывистыми и пологими берегами. Обычная речка, воды еще не набравшая, неглубокая, каких десятки на Брянщине.
После половодья уровень воды в реке спадал, обнажая подмытые берега и деревья, упавшие весной и захламлявшие дно речушки. И в этом месте у противоположного берега, видимо, было то же самое – на поверхности торчал обломанный сук дерева, лежащего на дне. Он, этот торчащий конец, слегка раскачивался, создавая небольшие расходящиеся волны на поверхности воды. «Интересно, почему? – подумал я. – Течение небыстрое, это не весенний разлив, откуда эта болтанка?»
И тут же увидел рядом с торчащим обломком вынырнувшую усатую морду, а точнее голову довольно крупной выдры, которая тут же скрылась, видимо, увидев меня, стоящего во весь рост. И тут же послышался тот же, уже знакомый мне стук «поленьев».
Видимо, будучи в воде, выдра, проплывая одной ей ведомым путем, касалась или наступала своим телом на колодник, который лежал на дне на ее пути, – ударяясь при этом друг о друга, деревяшки и издавали этот звук. Должно быть, она просто охотилась в этом коряжнике, отыскивая рыбу и одной ей известный корм. Дело обычное, решил я, и хотел уже идти дальше. Но, сделав всего несколько шагов, опять остановился – послышался свист или что-то подобное, лишь отдаленно его напоминающее.
Оглянувшись туда, где до этого выныривала выдра, я опять увидел легкое волнение, но уже немного ближе к середине речки, чуть дальше, чем я видел ее в первый раз. Немного отступив от воды по берегу, я присел: интрига только набирала обороты, очень хотелось понять, что происходит, и я решил понаблюдать немного. И буквально тут же заметил какое-то движение, если не возню на противоположном берегу метрах в десяти ниже того места по течению, где выныривала выдра.
На крохотном песчаном пятачке, за кочкой с осокой, суетливо и как-то беспокойно, постоянно перемещаясь, припадая к земле головками и тут же поднимаясь чуть не во весь рост, правильнее было бы сказать, во всю длину, поочередно, как-то неуловимо сменяя друг друга, смотрели на меня во все глаза три или четыре детеныша выдры. Котята, если их так можно назвать, были небольшими, каждый размером примерно с небольшого хорька. Их невозможно было пересчитать, их гибкие тела постоянно находились в движении, иногда чуть не переплетаясь друг с другом.
Один наступал на другого и тут же отступал, уступая место другому. Выдрята явно видели меня, они на долю секунды то скрывались за небольшой кочкой, и тогда осока чуть шевелилась, то вновь показывались. Длилось это недолго – вновь послышался этот свист, и еще больше засуетившись, они поочередно бесшумно, почти незаметно для меня, как бы растворяясь, сползли в воду. Неужели это мать выдра таким образом, то есть свистом, позвала их?
Никогда раньше ничего подобного я не слышал, не читал и не услышал и потом, это было всего лишь мое предположение. Интересно, да и удивительно было и то, что выводок тоже отозвался свистом прежде, чем покинуть берег и уйти в спасительную воду. Правда, свист этот был очень тонким и напоминал скорее цыплячий писк или что-то в этом роде, но несколько продолжительнее.
Через минуту-другую, поднявшись во весь рост, я вернулся берегом туда, где все началось, то есть туда, где увидел вынырнувшую выдру. И не прогадал. Мать действительно уводила своих малышей, о чем свидетельствовали легкие, едва заметные дорожки из пузырьков воздуха, поднимающиеся из толщи воды, которые указывали направление, которым уходил выводок. С места, где сползла в воду молодежь, было около пятнадцати или чуть больше метров.
Можно было бы предположить, что выдра-мама действительно ловила рыбу для своих малышей, а может, они уже были сыты, и она решила позавтракать сама в коряжнике, а они просто поджидали ее в укромном месте, укрываясь за кочкой, а тут подвернулся я и нарушил их трапезу. Кто знает?
На противоположном берегу был разросшийся широко куст лозы с еще неувядшими стеблями крапивы, берег был пологим. Именно туда и вывела мать своих детей, именно этот куст с нависающими над водой ветками и стал их временным убежищем и укрыл семейство от моего хоть и неназойливого преследования. Но вот что характерно – я не видел больше ни мать выдру, ни одного из ее детенышей, не видел момента выхода семейства на берег. Просто дорожки пузырьков внезапно кончились, и через некоторое время в этом месте на берегу, где-то в середине этого куста, опять послышалось легкое посвистывание-попискивание и едва уловимое то ли ворчание, то ли мурлыкание, и длилось это всего несколько секунд и затем все стихло. Как будто ничего и не происходило.
Беспокойное семейство было в безопасности. Я забыл о жерлицах, которые еще предстояло проверить. Напомнила о них, возможно, капля прошедшего накануне дождя, сорвавшаяся с ветки и упавшая в воду, где сразу же сделалась кружочком-пузырьком и медленно по-плыла по течению.