А «дедушка» и не скрывает: моя! И «олимпиаду придумали не для русских»! И Сибирь — насторожился мир? И Сибирь — раздухарился дед! Мир задумался. И началась «переполюсовка» — «олимпиада» «экстремальной конкуренции». Третья за последние 100 лет. «Каждый за себя».
А в России некоторые, похоже, продолжают горячо верить в Бреттон-Вудский «интернационал» (извините, в «систему»), где главное — «вершки». В политическом, экономическом и технологическом аспектах. Они тоже «за себя». Лично. А как же Россия? Или сначала «вершки», а потом Россия? Я могу ошибаться, но, по крайней мере в российском охотпользовании, ориентированном на мигрирующую пернатую дичь и на массового охотника, на промысел, мало что изменилось. Вместо федерально-отраслевого устройства охоты, доказавшего свою эффективность, провальный 209 ФЗ с бесконечным «ямочным ремонтом».
Сложившуюся к восьмидесятым годам прошлого века отраслевую технологичную систему сломали. То, что придумали русские для самих себя, десятилетиями обустраивали и отлаживали и что хорошо работало — это тоже «не для русских»? Не для якутов, ненцев, даргинцев, далее по списку? Да, «идеальной» Главохота не была. Но явление это было однозначно позитивным. И для ресурса, и для пользователя. Система развивалась, опираясь на самую передовую науку. А собранная на коленке «антисистема», по профессору А.П. Каледину, скорее, ущербная для массового охотничьего ресурса (он плохо, или вовсе не контролируется, недоиспользуется) и массового пользователя (он неадекватно организован и плохо, или вовсе не обучен) — для кого? А пародийный «список охотничьих животных», в котором пытаются «зауютиться» и «обустроиться»? Об этом много написано и рассказано, в том числе российскими ведущими учеными-охотоведами.
В условиях институционально-правовой, скажем мягко, «нестройности» в охотпользовании главная часть ресурса — мигрирующая пернатая дичь — вообще оказалась, похоже, на «аутсорсинге» у Запада. «Интерес» массового охотника-любителя и промысловика (охотника-профессионала) в федеральном законодательстве проглядывается плохо. Гигантская поверхность охотпользования России и постсоветского пространства с фантастическим, прежде всего промысловым потенциалом, требующая выдающегося научно-методического окормления, рассматривается, похоже, через «зеленые очки» («не используя, как бы охраняем») и, по сути, бесхозна.
Зачем «согласовывать» сроки весенней охоты с той самой WWF и молча, без анализа последствий, завозить белохвостого оленя? А «неприкасаемость» «антинародного, антиохотничьего», по профессору В.А. Кузякину, закона об охоте? И как быть с «врожденной», на ментальном уровне «идеологической индоктринацией» охотпользования, в котором участвуют миллионы приверженных национальным интересам и ценностям? Запретить особенности менталитета? Разве недостаточно немецких танков с крестами, опять утюжащих русскую землю, чтобы понять, в каком направлении этому охотпользованию нужно двигаться?
WWF и Гринпис теперь иностранные агенты. Правда, то что агенты — солисты «госдепконцерта», известно давно. Например, по впариванию «вредности» российской весенней охоты или традиционных капканов. Но, наверное, в рамках упомянутой «системы», где главное — «вершки», об этом не принято было говорить? Как и вспоминать об указании президента на знаменитой записке К. Чуйченко на возврат федерального уровня управления и контроля российских ресурсов охотничьих животных? И как быть с «антинародным» и «антиохотничьим»? А с «Рамсарской» конвенцией?
Может быть, прежде чем «бухать в колокол», «посмотреть в святцы»? А краснодарские охотники инициируют перенос ее штаб-квартиры из Швейцарии в Краснодар, чтобы распрощаться с «одним гусем»? Ведь подписанты — это в основном «глобальный юг» с множеством претензий к «западу». И параллельно, формировать свое «конвенционное поле» с ближайшими союзниками? Может быть, для этого нужна отрасль? Кто будет отстаивать интересы охотничьей России? «Микроскопический департамент» по профессору В.Г. Кривенко? Или у кого «руки по локоть» в ошметках отрасли, а ладошки зеленые от этой самой ботвы?
Ресурсы не на бумаге, а реально должны принадлежать народу и работать на страну. В политическом, экономическом и технологическом аспектах. Некоторые надеются: рассосется! Навряд ли. Обманут и сотрут из этой истории. Совсем. Как обманули и почти стерли станкостроение, гражданское авиастроение и многое другое, оставив лишь часть, а иногда едва различимые контуры некогда могучих отраслей — опор народного хозяйства. И приходится прилагать не менее могучие усилия по их восстановлению.
В охотпользовании хорошо известно, что делать. В деталях. По пунктам. И прежде всего законодательно вернуться к отрасли — охотничьему хозяйству.
Ушел из жизни выдающийся охотовед, профессор Владимир Александрович Кузякин. Как заметил коллега, человек-глыба. Он знал, что болен, но успел за то короткое время, что отмерил ему Господь, подготовить и издать три значимые в научном охотоведении книги, в которых со свойственными ему четкостью и академизмом изложил суть этого самого научного охотоведения, его основные положения, как они должны работать, что должен знать и уметь охотовед и каким не должно быть научное охотоведение, которое, не являясь наукой, выдается за таковую и вводит в заблуждение охотоведов, вызывая, мягко выражаясь, недоумение охотников. Профессор В.А. Кузякин вошел в число ученых-основоположников российского научного охотоведения. В его публикациях последних лет, как и в публикациях и книгах профессоров В.В. Дежкина, М.Д. Перовского, В.Г. Сафонова, есть эти «детали» и «пункты». Будучи уже тяжелобольным, Владимир Александрович находил в себе силы, чтобы донести их до широкой охотничьей общественности.
Часто слышишь от чиновников от охоты: «А не замахнуться ли нам на эти новые нормы добычи и сроки охоты?» И получается «как всегда». Потом, что за «нормами» и «сроками» нет грамотно сформулированных задач, обеспеченных «силами и средствами» для их решения, предполагающих фундаментальные исследования по влиянию тех или иных охот на те или иные популяции охотничьих животных, за которыми огромные репрезентативные вариационные ряды по динамике численности, распространению, ландшафтному распределению, сезонным миграциям, половозрастной структуре, генетике, социологии и их анализ. Талантливый и объективный.
В Главохоте, ЦНИЛе и ВНИИОЗе была именно такая «процедура». «Детали» и «пункты» дотошно изучали коллеги-оппоненты, многократно обсуждались на методических комиссиях и ученых советах, где пожилые профессора и доценты с кандидатами очень быстро ставили на место пренебрегающих этой «процедурой». Вот уж, где пройдохам «ловить» было нечего. «Профессорские посиделки», публиковавшиеся в «РОГ», где блистал профессор В.А. Кузякин, об этом.
Массовая охота возможна только на основе современных технологий контроля опромышляемых популяций и тесно связанных с ними Правил охоты (норм, способов и сроков добычи). Оперативного контроля. Согласованных всеми субъектами федерации и объединений на единых началах охотничьих организаций. Поэтому возврат к главохотовскому типу охотпользования, где без самой передовой науки ничего не решалось, очевиден. Публицистика профессора Кузякина об этом.
Охотоведение — это наука о том, чтобы дичь была, а охотник охотился. Массовый. А не только Кирилла Петрович Троекуров. А массовая добыча, промысел (профессиональная добыча) — это выдающаяся наука, прогнозирующая «урожай».
Она о высокотехнологичном контроле массовой дичи и высокотехнологичной социологии, о биологической безопасности этой дичи не только у нас, но и там, где она зимует. Наукой она была и при Алексее Михайловиче Тишайшем, и при Владимире Ильиче, и при Леониде Ильиче, и при Владимире Владимировиче. Ею или руководствуются или нет. Собственно, резолюция «Согласен» на докладе К. Чуйченко, наверное, поэтому. А Тишайший на челобитную своих сокольничих велел руку рубить написавшему и вернул ее вместе с челобитной.
У охотничьей науки свой генералитет: Л.П. Сабанеев, А.А. Силантьев, Д.К. Соловьев, С.А. Бутурлин, Б.А. Житков, П.А. Мантейфель, В.Н. Скалон, В.В. Дежкин, Б.А. Кузнецов, В.Г. Сафонов, Н.Ф. Реймерс, В.А. Кузякин, О.С. Габузов, Ю.П. Язан, М.Д. Перовский и многие другие. Они заложили «чертеж» фундамента российского охотоведения. По его «деталям» и «пунктам» и было построено охотничье хозяйство России и других стран СНГ. Отраслевой 1% ВВП тогда второй экономики мира — это, извините, «не мелочь по карманам тырить». И чужая «новая экономическая реальность», а по сути «гуманный капкан» для массового охотника и промысловика, даже рядясь в охотоведческие одежды и жужжа о «новой реальности» в охоте и «плохой советской власти», его не сломает.
«Зеленая повестка» не про «экологию», а про то, чья «репа». А «не сомнут» только в «реальности» политической, экономической, технологической независимости и самодостаточности. И с
«рукой рынка», ноне кощеевой, а своей, без кистеня, управляемой своим отраслевым штабом по своему «чертежу», через выстраивания инфраструктуры, рейтингования и инвестирования в интересах отечественного охотника и страны.
Пора вернуться к отрасли, признав, наконец, ресурс своим, и «перепрошить», вытряхнув неоколониальную пыль, весь набор подписанных страной соглашений, связанных с мигрирующей дичью, и прекратить вводить все новые запреты на охоту для своих граждан. Вернуться к настоящей охотничьей науке, избавившись от «эрзац охотоведения». ресурс передать своему организованному охотнику. С его использованием и охраной он справится без «внучек» и «жучек». И молодежь подтянется. Правильная. Вот такая триединая задача возврата к здравому смыслу. Это будет «Трилистник» посильнее того, что хорошей «занозой» для «конкурентов-экстремалов» уже стоит в нашем «Студеном море». К этому призывал профессор Кузякин.
Российская история — жестокий учитель. Если мы чего-то не успеваем (например, реформировать армию и флот, социально-экономическое устройство, образование) и не в меру сибаритствуем, нас «сминают». Исчисляют и определяют, что мы слишком легки. И делают еще легче то на 250 лет исторического развития после сражения на Калке, то на сожженную дотла Москву с конюшнями в церквях у разграбленных иконостасов в 1812 году, то, как совсем недавно, на 25 миллионов наших отцов и дедов, матерей, братьев и сестер. А может быть, их было и больше. Тогда, в середине прошлого века наши отцы и деды все же успели. А сейчас успеем?