Охотничьи навыки и умение хорошо стрелять позволили мне и моему товарищу Сергею Лосеву попасть в число избранных. Оповестили нас об этом за два дня до выезда В этот короткий срок нужно было сделать немало дел: выпилить и покрасить профиля (в те времена даже и не знали об объемных чучелах, американских манках и прочих новомодных приспособлениях), причем количество доходило до сотни, т.к. охотников намечалось человек шесть. Зарядка патронов, оснащенных крупной дробью, амуниция, продукты – все также легло на наши плечи. Но есть обязанности, которые в тягость, а эти выполнялись с каким-то подъемом и воодушевлением и с предчувствием праздника. И вот все вроде выполнено, и мы мчимся, если так можно сказать об армейском уазике, по автобану.
Триста пятьдесят километров до острова Рюген – а охотились мы именно там – проехали на одном дыхании, и даже с трудом разгибающаяся спина и затекшие ноги не могли испортить настроения. После заезда к немецкому егерю и улаживания некоторых формальностей была сразу произведена разведка. Мы проезжали по дорогам вдоль полей и помечали на карте те места, которые были засыпаны – другого слова не подбрать – гусями.
Относительно малый по площади остров был усеян озимыми полями. Это очень устраивало косяки гусей, которые покрывали собой некоторые поля почти сплошным живым ковром. Редкому ростку удавалось уцелеть после таких налетов. Черная земля – это все, что оставалось после пиршества. Поэтому немцы не препятствовали нашим охотникам. Правда, контроль с их стороны мы ощущали постоянно: то стоящая рядом с полем машина с опущенным стеклом, то велосипедист с биноклем. Но, я думаю, это было связано скорей всего с косулями, которые свободно перемещались по полям. К вечеру уставшие, но довольные, мы подъехали к вагончику, который уже несколько лет подряд был базой для отдыха. Поужинав, некоторые легли поспать, т.к. ночью надо было оборудовать охотничьи места. Ночью, вооружившись лопатами и захватив с собой профиля и маскировочную сеть, все попарно выдвинулись на свои запланированные места. Нелегкая работа, я вам доложу, выкопать правильный окоп. Надо не только расположить его перпендикулярно налету гусей, но и замаскировать бруствер, который из-за разного состава грунта иногда разительно отличался от пашни. Для этого применялась маскировочная сеть и даже трава, которую приносили с собой. Иногда засыпали землей, которую соскребли с поверхности метров за двести-триста от окопа. Надо сказать, что засидка располагалась довольно далеко от края дороги и грунт был иногда очень плотный, поэтому после всех этих манипуляций по прибытии в лагерь мы уснули мгновенно. Проснувшись далеко до рассвета и быстренько попив чаю, охотники поехали по своим местам. Подойдя к окопу, мы с облегчением выдохнули: он был сухой, что было немаловажно.
Расставленные ночью профиля развернули головами к ветру. Теперь оставалось только ждать. Но с началом восхода солнца ветер переменился, и пришлось в срочном порядке переориентировать наших фанерных помощников. Сидя напротив друг друга, коротаем время в неспешном разговоре. Рассвело. Даже несмотря на ожидание, одинокий голос гуся-разведчика заставил нас встрепенуться. Шепотом, почти одновременно, произнесли: «Не стреляем» – так нам посоветовал перед поездкой бывалый охотник. Есть предположение (а скорее, так оно и есть), что в начале гусь-разведчик делает облет, а затем уже основная масса встает на крыло после ночевки на воде и летит на поля. Так что, стараясь не шевелиться, мы дали возможность этому гусю спокойно сделать облет и улететь.
Это непередаваемое ощущение, когда с гоготанием, на небольшой высоте, на тебя налетает первая стая. У моего визави была пятизарядка, у меня двустволка, и, не поборов волнения, в первый налет мы выбили всего трех гусей. Выскочив из окопа и не чувствуя под собой ног, мы побежали к ним. Сложив гусям крылья и уткнув их клювы в землю, мы запрыгнули обратно в окоп. Дальше дело пошло веселей. Тогда я впервые увидел, как после пяти выстрелов на землю посыпалось пять гусей, правда, и моя лепта из двух штук добавилась к ним. Годом позже я поехал уже с пятизарядкой, и три раза мне удалось добиться стопроцентного результата. Тогда со мной в окопе оказался шофер, который недавно стал охотником и имел звание «Громыхало», т.е. производящий звук, и только. За всю охоту он сделал одного подранка и метров триста бежал за ним. По дороге домой он с юмором и немалой дозой досады повторял, что зря коптит небо на этой грешной земле, и только после обещания с моей стороны потренировать его на стенде он успокоился.
Активно гуси летели часов до одиннадцати, потом перелет стал слабее, и у нас появилась возможность поправить окоп, который от многочисленных выскакиваний осыпался, да и перевести дух.
Одеты в те времена мы были в довольно увесистое ватное одеяние и резиновые длинные сапоги. Забег за гусями (а если это подранок, значит, рывок как минимум метров на сто-двести, потом обратно с двумя, а то и с тремя в каждой руке) – это, я вам скажу, большая нагрузка даже для крепкого мужчины. И приходилось это делать бегом: еще не успеешь добежать до гуся, как напарник кричит о приближающейся следующей стае. Поэтому эти вылазки мы делали по очереди.
Тогда я впервые увидел канадскую казарку, причем настолько близко, что еще бы чуть-чуть, и для нас с Сергеем это могло бы плохо кончиться. На сей раз казарки зашли на нас по дуге сбоку и пролетели над нами метрах в тридцати. После того как мы отстрелялись, я краем глаза увидел что-то серое, падающее на нас. Коротко вскрикнув: «Воздух!», мы еле увернулись от этой бомбы – иначе не скажешь. Как известно, этот вид гусей может достигать восьми килограммов. Наш был не такой большой и достигал веса обычного кирпича.
Остается только гадать о последствиях прямого попадания. Этот урок запомнился надолго.
Кстати, на утиной охоте я был свидетелем, когда охотник стрелял по двум крякашам. Дуплет получился отменный, только первый, падая, попал ему в основание шеи и плеча. Этого было достаточно, чтобы охотник с застывшей радостной улыбкой ткнулся бесчувственным лбом в высокую траву.
Примерив эту ситуацию к нашей, мы поняли, что, как говорится, могли бы в этом окопе и остаться.
Через некоторое время, поняв, что перелет закончен, мы решили перекусить. Сидя на дне окопа немного сгорбившись и уплетая бутерброды, вдруг почувствовали чье-то присутствие.
Молодой самец косули внимательно осматривал нас своими выразительными глазами. Он был явно озадачен, не понимая, что это там такое сидит в яме на его поле среди стаи гусей. Несколько секунд я с удовольствием рассматривал этого красавца, который легким аллюром умчался, когда наконец понял что к чему. Посчитав это знаком свыше, мы стали собираться, Хорошо, что подъехали наши товарищи, тоже закончившие охоту, и помогли нам с доставкой наших трофеев к машине. Честно говоря, ноги еле шли, и я думал о завтрашнем утре с некоторым смущением. Но так уж устроена загадочная душа неугомонного человека, именуемого «охотник», что с рассветом мы опять с энтузиазмом держали оборону нашего окопа.