С приходом зверей пришел и комендантский час. С наступлением темноты не было даже речи о свободном передвижении по улицам села.
Частенько серые разбойники уже предпринимали попытки нападения и на припозднившегося возницу, доставлявшего из райцентра почту. Волки словно знали, что в селе не осталось взрослого мужского населения, которое могло бы дать им достойный отпор. Все мужчины призывного возраста, кто мог держать в руках оружие, ушли на фронт. В селах оставались лишь женщины, старики да малые дети. И мы, мальчишки 9–11 лет, не по годам взрослые, в годы военного лихолетья решили встать на защиту села и дать отпор кровожадным убийцам, устроив на них охоту. Только вот из оружия у нас на всех была одна единственная старая берданка 20 калибра да три гильзы в придачу, с которой мы начинали свои первые охоты.
Летом в те голодные годы мы работали в колхозе. Питание было скудное, спасались от голода лебедой. Нам иногда в свободную выдавшуюся минуту отдыха удавалось подстрелить голубя или по осени утку, тетерева, которых в окрестных полях и лесах водилось довольно много, и тогда наступал праздник. Бабушка одного из охотников готовила в печке похлебку на всю веселую ватагу ребят.
В ту памятную ночь начала февраля 1943 года был буран и сильный ветер. Мы почти не спали, со страхом прислушиваясь к завыванию ветра на крыше дома и унылому волчьему вою за окном. Звери словно чувствовали свою полную безнаказанность и нашу беззащитность перед ними, подошли стаей совсем близко. В ту ночь голодный волк совсем обнаглел и, вытащив за цепь, сожрал нашего любимца Тобика, забившегося в страхе под дом.
После последнего дерзкого нападения было решено отомстить за гибель Тобика и устроить охоту на хищников, часть уничтожить, а остальных прогнать. Втайне от матерей, посовещавшись, мы с другом Генкой, начали собираться на охоту и тщательно готовить патроны. С боеприпасами в те годы было трудно. Мы выращивали табак, потом его сушили, резали и выменивали на порох, а вместо дроби рубили гвозди. Это называлось сечкой. Конечно, это вредило стволу ружья, но что делать, где взять свинец? Обстоятельства того военного времени вынуждали нас так поступать.
Выпросили у колхозного кузнеца горсть крупных гвоздей. Узнав для чего, он помог нам, нарубив их на кусочки размером с полсантиметра. Затем у одинокого старика выменяли за пару стаканов табака жменю дымного пороха и несколько капсюлей центрального боя. Патроны снарядили, как положено. Использовали бересту в качестве прокладки на дымный порох, не забыв при этом следом забить тугой шерстяной пыж, засыпали снаряд «волчьей шрапнели» и хорошо сверху заткнули «сечку» пыжом из кудели.
Волкам решено было устроить засаду на скотном дворе, в сторожке безрукого инвалида, вернувшегося с войны. Старый солдат-сторож не был против такой затеи и одобрил наш план, что вселило в нас, юнцов, уверенность в успехе предстоящей охоты.
Еще засветло, приготовив ружье, патроны и вилы, мы вдвоем с Генкой направились к месту предполагаемой засады на наших общих врагов-обидчиков. Незаметно за разговорами наступила ночь и взошла луна. Вдруг собака, дотоле мирно дремавшая у печи в углу тесной сторожки, открыла глаза и нервно завозилась, пугливо зарычала. Это послужило нам сигналом. Было заранее решено, что с появлением зверей немедля одному стрелять в ближайшую цель, выскочив стремглав на улицу, а другому страховать рядом с вилами, если что...
Волки, как тени, появились тихо и неожиданно и подобно фашистам в серых шинелях, не спеша, приближались цепью. Они вели себя предельно нагло и смело. В их повадках чувствовалась уверенность и полная безнаказанность. Овцы, почуяв нападение, жалобно заблеяли и сбились в кучу. Ужас сковал животных. Перед нами предстала жуткая картина. Хищники, скалясь, словно ухмыляясь предстоящему пиршеству, хладнокровно продвигались все ближе к своим покорным жертвам.
Преодолев свой страх и затаив дыхание, стараясь подпустить хищников поближе, я крепко сжимал в руках берданку. «Только б не было осечки!» – думал я про себя. Эти томительные минуты показались мне вечностью. И вот первый волк оказался совсем близко, переступив черту, после которой у нас уже не было выбора. Тут же рядом с ним появилась еще пара. Напряжение достигло предела, и я выстрелил. Серый бандит упал, а второй, явно раненный, присев, закрутился на месте, волоча зад.
Выстрел внес сумятицу в их коварные планы. Они явно не ожидали такого поворота событий. Видимо, их вожак, – а это была крупная волчица – погиб на месте. Лихорадочно перезарядив ружье, я произвел еще выстрел, свалив третьего непрошеного гостя. Тут уже волчья стая пустилась наутек. Последовал третий выстрел вдогонку, а раненого серого разбойника в одно мгновение добил вилами мой друг. Мы огляделись вокруг и обнялись. Волки биты, овцы целы. Настала пора собирать наши трофеи. Откуда-то прибежали женщины, и среди них была моя мать. Слезы радости и схлынувшего нервного напряжения брызнули сами из глаз. Все плакали, нас поздравляли и обнимали. За уничтожение хищников правление колхоза выделило нам по полпуда пшеницы каждому – весомая награда для того голодного времени. А вскоре пришло радостное известие, что наши войска разгромили и окружили под Сталинградом армию фельдмаршала Паулюса.
Так мы, мальчишки, победили кровожадных зверей зимой 1943 года. Это была победа – наша победа! А впереди были еще два долгих года войны...
Много погибло людей в ту войну, многие не вернулись домой. Отец пришел с фронта с ранением и какое-то время служил в конвойных войсках, где пленные немцы строили дорогу на Москву, в которую они так рвались и попали, но совсем в ином качестве...
P.S. Это было давно, но для меня как вчера. Время летит быстро, и я до сих пор вспоминаю ту охоту, тот наш бой на окраине села с серыми оккупантами и нашу победу, которую мы одержали тогда все вместе.
Еще в те годы, будучи подростком, я понял простую истину: вместе мы сила, и нас не одолеть никакому врагу!