Вот как описывал охоту на моржа Владимир Николаевич Львов, автор книги «Новая Земля: Ее природа, животный мир, промыслы и население» (1914): «Морж — огромное животное, от 5 до 7 аршин длины и от 40 до 70 пудов весу. Убитый морж доставляет пудов 15 сала, пару ценных клыков и шкуру — очень крепкую и толщиною с палец… Моржи приплывают к Новой
Земле весной и остаются тут на все лето. Охотятся на моржей разными способами. Или подкравшись к ним со стороны противоположной ветру, промышленники бьют их дубинами, окованными железом, или стреляют особыми самодельными винтовками, называемыми моржовками. Так как толстый слой жира ослабляет силу удара, то винтовку заряжают крупными пулями, которые приготовляются самими же поморами по десяти только штук из одного фунта свинцу. Охота на моржей очень опасна, так как будучи ранен и рассвирипев, морж становится страшен. Однако, несмотря на опасность, промышленники смело идут на моржей благодаря тому, что охота эта очень прибыльна: каждое убитое животное, считая сало, клыки и шкуру, дает рублей 50 доходу».
Кроме промысла моржей и белух, доходной статьей была также ловля рыбы. Есть сведения, что наши соотечественники занимались на Новой Земле не только охотой и рыболовством, но и поиском минеральных ресурсов. Сохранились документы, свидетельствующие, что в XVII веке русское правительство посылало на архипелаг людей для поисков руды. В 1651 г. «по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца указу посылан на Новую Землю для сыску серебряныя и медныя руды и узорочного каменья и жемчугу и для рассмотрения угожих мест Роман Неплюев». Личный состав экспедиции насчитывал 83 человека. Примерно в это же время на архипелаг был послан с целью поисков серебряной руды Иван Неклюдов, ему также было приказано выстроить здесь крепость. Неклюдов бывал на Новой Земле дважды. Но «будучи отправлен вторично, со множеством работников, не возвратился он оттуда, но со всеми погиб». Поиски серебра на архипелаге оказались в итоге беспочвенными, однако их отзвуком стало название одного из новоземельских заливов — губа Серебрянка.
Самым знаменитым «новоземельцем» XVIII века считается Федот Рахманин, промышленник из Мезени, который зимовал на архипелаге двадцать шесть раз. Поморы добирались и до крайней северной оконечности Новой Земли — мыса Желания, они называли его мысом Доходы. По свидетельству архангельского историка и краеведа, члена-корреспондента Петербургской академии наук Василия Крестинина (1739 г.), «далее сего носа, от которого начинаются восточные берега Новой Земли, промышленники в Карское море за промыслом зверей не ездят по причине множества переносных льдов».
К восточным берегам архипелага поморы действительно ходили редко, однако мыс, около которого зимовал Баренц, был им известен — они называли его «Спорный Наволок». В конце XVIII века мезенский промышленник Алексей Иванович Откупщиков обогнул мыс Желания и прошел этим путем в устье Оби. Именно Откупщиков рассказал Крестинину о плавании вокруг Новой Земли своего приятеля Саввы Лошкина. Этот промышленник около 1760 г. обошел вокруг всего архипелага с двумя зимовками на восточном берегу. Плавание стало настоящим подвигом, поскольку Лошкину удалось это сделать в неблагоприятные с точки зрения ледовой обстановки годы.
ЖИЗНЬ ОТДАТЬ НАУКИ РАДИ
Посещения поморами Новой Земли не имели цели исследования архипелага, хотя попутно накапливалась ценнейшая информация, которой промышленники охотно снабжали исследователей, в том числе и попадавшихся им на пути иностранцев. Первой специальной научной русской экспедицией на Новую Землю стала экспедиция Федора Розмыслова в 1768−1769 гг. Поводом для ее организации стало сообщение кормщика Якова
Чиракина о том, что он в 1766 г. проходил Новую Землю «поперек насквозь на другое, называемое Карское море», причем Чиракин представил снятый им план пролива и описание побережья от острова Междушарского до восточного устья Маточкина Шара. Известие Чиракина заинтересовало архангельского губернатора Головцына, который ухватился за идею исследования этого пролива как возможного пути к Оби. План экспедиции одобрила сама Екатерина II, поэтому предприятие получило государственный статус. Судно для экспедиции предоставил архангельский купец Бармин, а начальником Головцын назначил не Чиракина, а «штурмана порутческого ранга» Федора Розмыслова, поскольку, по мнению губернатора, он был «в мореплавании кормщика
Чиракина превосходнее». Экспедиция получила сложное задание — помимо съемки пролива, попытаться узнать, «не будет ли способов впредь испытать с того места воспринять путь в Северную Америку». Также поручалось выяснить, «нет ли на Новой Земле каких руд и минералов», а также исследовать флору и фауну архипелага. 25 августа 1768 года экспедиция подошла к западному устью Маточкина Шара, а 10 сентября достигла восточного выхода пролива. Карское море было свободно ото льда, но Розмыслов не решился на дальнейшее плавание, поскольку судно давало серьезную течь. Было решено зазимовать, отремонтировать судно и затем продолжить путешествие. Экипаж разделился на два равных отряда, стоянки организовали в Тюленьем заливе и на мысе Дровяном. Зимовка прошла в очень тяжелых условиях. Чиракин заболел в самом начале
зимовки и умер 28 ноября, к весне от цинги и других заболеваний вымерла половина участников экспедиции. Несмотря на потери и собственную болезнь,
Розмыслов с мая приступил к выполнению научной программы — проведению астрономических наблюдений и геодезических работ. В июне он закончил съемку Маточкина Шара и занялся ремонтом судна. 13 августа оставшиеся члены экспедиции вышли в море, но судно, несмотря на ремонт, оставалось ненадежным, а через сутки путь экспедиции в Карском море преградили льды. Розмыслов отдал приказ возвращаться. В Маточкином Шаре экспедиции попалась ладья помора Антона Ермолкина, и кормщик предложил терпящим бедствие
мореплавателям перейти на его судно. Розмыслов принял это предложение, и 19 сентября 1769 года экспедиция вернулась в Архангельск. Из четырнадцати членов экспедиции в живых осталось только шестеро. Тем не менее экспедиции удалось произвести отличную съемку Маточкина Шара и собрать интересные сведения о природе Новой Земли.
Спустя десять лет после экспедиции Розмыслова академик И.А. Гильденштедт представил в Санкт-Петербургскую академию наук проект нового научного путешествия на архипелаг, обосновывая его насущной необходимостью как для развития «физической географии и натуральной истории, так и для торговли России в связи с до сих пор пренебрегаемой ловлей морских животных». Этот проект поддержан не был, но он послужил толчком к изданию
Академией первого сводного труда по географии Новой Земли. В этот труд вошла работа архангельского мещанина Василия Васильевича Крестинина под названием «Географическое известие о Новой Земле полуночного края». Хотя сам Крестинин на архипелаге не был ни разу, он собрал в этом труде и обработал сведения, полученные им от промышленников-поморов, тем самым сохранив имена первооткрывателей архипелага и их достижения для потомков.
Интерес к минеральным богатствам Новой Земли послужил поводом для организации следующей экспедиции — под руководством горного чиновника Василия Лудлова в 1807 г. Средства на нее выделил государственный канцлер граф Н.П. Румянцев. Экспедиция отправилась из Колы на яхте «Пчела». Командир судна, отставной штурман Григорий Поспелов, обнаружив неточность в выданных ему картах, производил во время путешествия съемку и составил затем «неплохую карту … от Костина Шара до Маточкина». Василий Лудлов посетил губу Серебрянка, но признаков серебряных руд там не нашел. Однако ему удалось обнаружить серу и медный колчедан. Он полагал, что месторождения эти могут иметь практическое значение, и рекомендовал продолжать исследование минеральных ресурсов архипелага.
В 1819 г. русское правительство решило снарядить на Новую Землю очередную экспедицию с целью проведения описи Южного острова архипелага. Руководство экспедиции поручили лейтенанту Андрею Петровичу Лазареву, брату первооткрывателя Антарктиды — Михаила Петровича Лазарева. Однако Андрею Петровичу не удалось отличиться — из-за массовой болезни экипажа он даже не стал проводить съемку, а повернул назад. Работу продолжил лейтенант Федор Петрович (Фердинанд) Литке в 1821−1824 гг.
Литке подробно исследовал южный и западный берег Новой Земли — от южной оконечности до мыса Нассау, но до северной оконечности ему так и не удалось добраться из-за большого скопления льдов, не говоря уже о том, чтобы проникнуть в Карское море.
Труды Литке продолжил прапорщик Корпуса флотских штурманов Петр Кузьмич Пахтусов. Во время первой новоземельской экспедиции 1832−1833 гг. ему удалось провести съемку всего восточного берега Южного острова архипелага. Однако Пахтусов отказался от проведения дальнейших работ к северу от Маточкина Шара — из шести человек экипажа здоровых было только двое. Хотя зимовка прошла относительно благополучно, весной разразилась цинга, от которой умерло двое членов экспедиции. Весной путешественники страдали также от снежной слепоты — темные очки еще тогда не были в употреблении у полярников. Чтобы как-то защитить глаза от яркого света, Пахтусов и его спутники чернили сажей часть лица вокруг глаз.
Вторая экспедиция Пахтусова отправилась на Новую Землю в августе 1834 года. На этот раз перед ним стояла задача описать еще никем не изученный восточный берег Северного острова архипелага. Также предлагалось «попытаться, сколько позволят обстоятельства, проникнуть на восток и север от мыса
Желания для осмотра, не имеется ли по сим направлениям каких-либо неведомых еще островов». На этот раз экспедиции в Карское море пройти не удалось — восточная часть Маточкина Шара уже была забита льдом. Экспедиция осталась на зимовку. Несмотря на принятые меры, цинги избежать не удалось, в феврале уже было шестеро больных.
С марта Пахтусов начал описные работы. Он попытался обойти Северный остров на карбасе с запада на восток, но льды раздавили судно у острова Берха. Путешественников спас случайно подошедший к острову промышленник Еремин, он доставил их в Маточкин Шар. Неудача не остановила Пахтусова, и через несколько дней на взятом у промышленников карбасе он по проливу вышел в Карское море. Пользуясь полоской чистой воды, он прошел вдоль восточного берега Северного острова и достиг группы островов, названных впоследствии его именем. Однако дальше на север лед вплотную примыкал к берегу, и Пахтусову пришлось повернуть обратно. 19 октября 1835 года экспедиция вернулась в Архангельск. К сожалению, сильная простуда и тяжелая работа подорвали здоровье Пахтусова, и он скончался в Архангельске через месяц после возвращения из путешествия в возрасте 36 лет. Похоронен Петр Кузьмич на Соломбальском кладбище, могила его сохранилась до сих пор и поддерживается в порядке силами участников архангельского Добровольного культурно-просветительского общества «Норд».