Медведь – зверь особенный. Встречу с ним большинство людей считает исключительным, навсегда запоминающимся событием, причем по вполне понятным причинам к этому особо не стремятся. Но есть у нас в стране места, где медведя не просто много, а очень много, и для тех, кто в этих местах живет или работает, встречи становятся повседневностью.
Каждая встреча со зверем по-своему неповторима, каждая будоражит кровь. Ведь продолжительность контакта со зверем, дистанция до него и прочие обстоятельства (наличие оружия, поведение медведя или медведей и т.д.) всегда разные, как и их последствия.
Но обычно медведи к контактам с нами не стремятся, поэтому в действительности встреч с ними могло быть намного больше, чем мы думаем. Лично я насмотрелся на них на всяких: больших и мелких, светло – и темно-бурых, почти черных, почти белых, даже одного ярко-рыжего видел. Большинство встреч носили характер «встретились-разошлись», но были и необычные. Например, с абсолютно глухим медведем.
Начало лета на севере Байкала – медвежья пора. Особенно в нашем Байкало-Ленском заповеднике, где обилие зверя. В Баргузинском с медведями тоже все в порядке, но там их все-таки меньше, чем у нас. Там сразу от берега – тайга густая, а у нас лесостепь горная, которая кормит медведей с конца апреля до конца мая, то есть когда в кедрачах еще лежит снег.
Значит, у нас условия кормообеспеченности вида лучше. Да и увидеть медведя на голом склоне легче, чем в лесу. А Байкал-батюшка манит медведя на берег деликатесами: тут сначала икра бычковая, потом липачан (бабочки байкальских ручейников) тоннами и всю навигацию – нерпа.
Было время, когда на байкальских берегах ни городов, ни дорог, шоссейных да железных, не было. Тогда весь Байкал медвежьим обилием славился. Но в заповедниках на севере Байкала эта слава жива и, надеюсь, жить будет еще долго.
Происходило все лет 20 назад в Байкало-Ленском заповеднике во время учета медведей в лесничестве «Берег бурых медведей». В этот день одного косолапого я уже видел. Он в Байкале плавал, за 200 м от берега, а я по берегу шел. Когда за очередным мысом открывается вид на очередной участок берега, всегда останавливаешься и внимательно его рассматриваешь.
На суше никого, кроме куликов, в тот раз не было, и на зеркальной глади бухты тоже – лишь плавали несколько уток, в том числе выводок крохалят с мамой, и плотная шумная стайка чаек. Но одна утка была какая-то неправильная, плыла вроде бы задом наперед, да так, что от нее шли волны. В бинокль я увидел, что это не утка, а медведь.
Над водой виднелись только верхняя часть морды и уши. Плыл он к берегу с тушей нерпы в зубах, а возмущенные чайки его провожали. Когда он вымахнул на берег, стало ясно, что зверь молод, невелик, однако двухпудовую нерпу нес без видимого напряжения, легко. Поскольку все происходило в сотне метров от меня, прямо на пути, пришлось подать голосовой сигнал.
Мокрый миша с подарком Байкала в зубах одним прыжком преодолел береговой обрыв и исчез в лесу. Резонно рассудив, что медведь озабочен сохранением добычи и из леса на берег не пойдет, я продолжил путь. Но свой СКС, который непонятно когда перекочевал с плеча в руки, я так и нес в руках, пока не удалился от места выхода медведя на берег метров на сто.
Настроение было прекрасным, как и все в этом мире: место, погода, момент. Мысли вертелись вокруг медведя. Ясно, что нерпу он учуял, благодаря легонькому ветерку с моря и чайкам, которые, клюя тушу, продырявили ее. Но что он делает сейчас? Ест уже или закапывает свой трофей? Интересно, но не настолько, чтобы идти проверять… Хорошо, что и медведи тут плавают!
С этими мыслями я вышел на следующий мыс и сразу же увидел следующего медведя. Следовал он неторопливо и солидно по береговому галечнику навстречу мне. Нас разделяло метров 400, но это расстояние сокращалось.
Пройдя навстречу зверю около 50 м, я удобно устроился на коряге в ожидании развития событий. В семикратный бинокль было видно, что медведь очень большой. Светло-серая, без бурого оттенка шуба, черные лапы, опущенная к земле огромная, но пропорциональная голова, неторопливая уверенная походка – все было внушительным. Но вот живот, большой, округлый и явно отвисший, не гармонировал с таким «серьезным» обликом медведя.
Это был даже не живот, а пузо. Казалось, зверь с таким уютным пузом, плавно колышущимся в такт шагам, просто не может быть злым и опасным. Но опасен любой медведь, добрый он или не очень: задавит без всяких эмоций – силища-то у него медвежья. А оставалось между нами меньше сотни метров, и с каждым мгновением наша встреча приближалась.
В моих планах близких контактов с медведями вообще и с этим ходячим пузом в частности не было, а потому я встал и подал голос. Но вместо ожидаемой остановки зверя и проявления его ориентировочно-исследовательской реакции – ноль эмоций и тот же темп движения навстречу. Выстрел в воздух – и полное игнорирование, будто не слышит. Снова выстрел. Пуля подняла вверх байкальскую водичку в метре от медведя.
Ура, заметил! Остановился, внимательно посмотрел на место всплеска. Вот чем СКС особо хорош – надежностью и емкостью магазина, на любую ситуацию патронов хватит. А медведь между тем отвернулся от моря и снова пошел ко мне, опять глядя только себе под ноги.
Все ясно: глухой как пень, смотреть вперед ему не надо – дорогу знает наизусть и никого здесь не боится. Это мелкие вперед смотрят и оглядываются, а этому танку лишние телодвижения не нужны. Вот, кстати, еще одно подтверждение тому, что дикая природа рациональна.
До мишки уже оставалось меньше 50 м, пора было уступать дорогу, пока не поздно. Сделал пару шагов назад, быстро-быстро оказался на береговом обрыве – тут он всего метра три и есть удобное место для подъема – сел на корточки в траву. Сейчас посмотрим, как у этого глухого с чутьем! Должно быть в норме, вон какой вырос! И сейчас не голодает – пузо явно не пустое.
Медведь был уже рядом, причем вблизи выглядел гораздо внушительнее, чем за 200–400 метров. Роскошная серо-серебристая шуба шевелилась на лопатках, под тяжестью лап скрипел галечник. От этого целеустремленного и неторопливого движения веяло силой и неотвратимостью, а вид спокойного зверя на фоне спокойного Байкала был гармоничным, законченным и прекрасным. Но вот он шагнул на мои следы у коряги и остановился, мгновенно преобразившись.
Спокойный секунду назад зверь плавно начал вставать на дыбы, одновременно поворачиваясь и изучая все вокруг взглядом. Пузо исчезло, будто его и не было, а весь вид встревоженного медведя выражал готовность к действию. Когда зверь в своем плавном повороте дошел взглядом до меня, при этом не успев еще окончательно всплыть на дыбы, я встал.
Медведь оценил ситуацию мгновенно и среагировал так, как и ожидалось, как и должен вести себя нормальный сытый зверь. То есть убежал. А как это выглядело, я запомнил до мелочей. Завершая свой поворот на 180 градусов, привставший на задние лапы зверь сначала присел, а затем на все четыре встал, превратившись в мохнатый шар. И сразу же рванул с места с пробуксовкой – даже галька назад полетела!
Мгновенно набрав скорость, большой серый медведь метров 50 летел-стелился себе в пяту, т.е. по своему следу обратно, а затем свернул с прибойной полосы на коренной берег. На береговой обрыв он, как и я только что, взлетел не где пришлось, а по удобной ложбинке. То есть убегал быстро, но без паники. Было ясно, что медведь этот, хоть и глухой, вполне адекватный. А вот ботаникам в эти места пока лучше не ходить.
Следы этого медведя отмечались на берегу еще два года, но сам он на глаза больше не попадался. Правда, никто из нас, сотрудников заповедника, специально его не искал – других дел и медведей хватало. Судя по всему, к отсутствию слуха медведь сумел приспособиться. О причинах же его глухоты можно только гадать. Врожденная исключается – с таким пороком медвежонок просто не выжил бы. О болезнях же, вызывающих потерю слуха у медведей, никакой информации нет. Следовательно – травма.
Наиболее правдоподобна «романтичная» версия о драке на свадьбе, когда медведи дерутся лапами в полную силу, т.е. обмениваются такими ударами и оплеухами, от которых лось падает и даже медвежья перепонка лопается.
Выходит, нашелся такой медведь, который нашему, глухому, по ушам настучал. А может, все было куда прозаичней. Тогда, помнится, рядом с заповедником геологи работали, и иногда взрывы гремели…