Магадан в самом начале августа встретил нас 34-градусной жарой. Обливаясь потом — одевались-то не на курорт, — идем мимо полураздетого местного люда за багажом. Ощущение, словно очутился в разгар отпускного сезона где-нибудь в Турции, но никак не на Колыме. Леса в округе, как обычно водится при такой температуре, сильно полыхали. Соответственно все вертолеты были заняты тушением пожаров. Поэтому, выдвигаясь в 7-часовое путешествие на джипе по федеральной однополосной пыльной грунтовой «трассе» Магадан — Якутск, мы предчувствовали, что нам придется задержаться на некоторое время в поселке Сеймчан, отправном пункте для охоты на якутского барана (там расположена вертолетная база). И действительно, мы «зависли» в этом поселке на сутки, ожидая облегчения пожароопасной обстановки. Перед сном решили прохладиться от зноя в местной речке Сеймчанке, обрадовав этим здешних комаров: на нас они набросились так, словно все остальные, местные, жители были несъедобными.
Но через день пожары пошли на убыль, и нас, троих охотников, благодаря хорошим контактам организатора с вертолетчиками, все же удалось забросить в горы. К этому моменту команды егерей, проведя там неделю, основательно разведали местность. По предварительной информации для моих друзей егеря нашли баранов, а мои следопыты животных совсем не обнаружили. Вот невезуха! Теперь выход у меня один — переброска лагеря в новое место и поиск животных с нуля. И только буквально перед самым прилетом на предназначенный для меня лагерь егеря случайно заметили невдалеке от него только что пришедшую группу баранов, так что лагерь мы с организатором решили не переносить. Едва коснувшись колесами земли и зависнув на минуту только лишь для того, чтобы позволить мне с оружием и сумкой выпрыгнуть из своего чрева, «птичка» с ревом на небольшом вираже взмыла с остальными охотниками в направлении следующего лагеря. Почувствовав свежую добычу, меня с таким же форсажным ревом тут же облепила туча ненасытных насекомых. Спешно опрыскавшись с ног до головы спасительным противомоскитным спреем, распаковываю карабин. В лагере меня ждал только один егерь, второй, как оказалось, «пас» баранов. До заката еще несколько часов, и мы, конечно же, решаем пойти посмотреть на животных. По пути егерь вводит в курс дела. Семь дней они мотались по окрестностям в поисках баранов, но ни одного не видели. В день моего прилета они опять выдвинулись в горы и в нескольких километрах обнаружили стадо, двигающееся по направлению к лагерю. В стаде был всего один, не очень большой, но вполне достойный трофейный баран. Единственно, они переживали, понравится ли он мне. Через полтора часа быстрого шага мы были на месте. Залезаем на невысокий скальник, за которым открывается широкая ложбина. Через узкую расщелину между камней вижу, что прямо напротив нас в ложбине пасется баран. Смотрю вопросительно на егеря, он кивает в ответ:
«Да, этот». Быстро втиснувшись в щель, ловлю рогача в прицел: он, уже заметив нас, напрягся, долго ждать не будет. До барана всего 200 метров. Задержав дыхание, жму на спуск. С локтя, конечно, неудобно стрелять, но что делать: времени на более комфортное укладывание уже не было — баран мог убежать. После выстрела слышу характерный хлопок попадания пули по цели. Однако баран, как ни в чем не бывало, разворачивается и бросается вверх по склону. Сердце екает: неужели промазал? Да нет, не мог. И действительно, не пробежав и пятнадцати метров, рогач, неожиданно споткнувшись, заваливается набок. Все, охота на якутского барана завершена! Поправлюсь: почти завершена. Почти — потому, что еще нужно сфотографироваться с трофеем, разделать тушу, вынести мясо, позвонить организатору, чтобы он высылал борт, и дождаться вертолета, когда погода позволит. А сейчас можно расслабиться, позволив радостным эмоциям выплеснуться наружу, и идти фотографироваться. Вот и «пастух» наш появился. Он даже не сразу заметил, как мы подошли на выстрел, думал, ему придется до ночи здесь с баранами «куковать».
Вернулись мы в лагерь за полночь. Пока жарили печенку и отмечали удачное стечение обстоятельств, незаметно утро наступило. И утро очень холодное. Термометр моей карманной метеостанции показывал всего +3. Зеленые кончики листьев травы, кое-где торчащей между камней, за эту ночь «поседели», покрывшись небольшим слоем инея. Вот это, я понимаю, перепады температуры! Ночью и мы, и москиты сильно замерзли, так что утром противомоскитный спрей уже не понадобился. А еще через несколько часов нас, сильно продрогших, со всем скарбом забирал вертолет, выловленный на маршруте заботливым организатором. Нам повезло, что попался попутный борт, возвращавшийся с задания: к вечеру погода испортилась, и низкая облачность с дождем и туманом затянула горы почти на неделю.
Ждать друзей в Сеймчане в этих условиях не было смысла, и организатор Сергей предложил отвезти меня в Магадан: если повезет с погодой, то, может, удастся вылететь в район обитания охотского барана. Семь часов пути в Магадан пролетели незаметно.
Вернувшись в Магадан, я почти безвылазно провел следующие пять суток в гостинице, готовый в любой момент сорваться на аэродром. Но приятной уху команды за эти дни так и не последовало — город был накрыт плотной пеленой серого ватообразного, выдавливающего из себя мелкие осадки тумана. «Спасибо» отцам-основателям города. Они, видимо, не предполагали, либо не хотели, чтобы в этих краях появилась малая авиация, и поэтому умудрились построить город меж двух морских бухт. Именно в этом месте, как мне показалось, мечется перегоняемая ветром от одной бухты к другой постоянная низкая облачность, значительно осложняющая жизнь пилотам и пассажирам винтокрылых машин.
В один из дней информацию об отмене вылета из-за погодных условий мне сообщили с самого утра, так что можно было предпринять длительную вылазку в город. Магаданский областной краеведческий музей с удовольствием поглотил полдня моего вынужденного безделья. Представляете, в довоенные годы (1940 год) максимальное количество состоявших на «службе» в «Дальстрое» было немногим более двухсот тысяч человек, половину из которых составляли заключенные (за счет массового завоза заключенных, вольнонаемных рабочих и специалистов население Колымы в предвоенные годы увеличилось с 13 тыс. до 210 тыс.). Героическими усилиями этих людей и был освоен Дальний Восток.
Коллеги мои отстрелялись на третий и четвертый день охоты и еще несколько суток ожидали летной погоды в горах. Наконец, к шестому дню нам всем удалось вновь собраться вместе в Магадане. Утром следующего дня на наше счастье облачность немного поднялась с нужной нам западной стороны города, и нас тремя группами спешно забросили «вертушкой» в район Сеймканских гор для охоты на охотского барана.
Но когда я, как и неделю назад, в восьмом часу вечера звонил по «спутнику» Сергею, рассказывая ему, что я уже отстрелялся и меня нужно забирать обратно в Магадан, он минут пять не мог поверить, думал, что я над ним издеваюсь. Как он мне потом рассказывал, это в его богатейшей практике случилось впервые.
Бараны там, конечно, есть, но популяция их небольшая: слишком уж усердно выбивали животных на мясо в лихие девяностые. Редко, когда в течение нескольких дней удается увидеть больше одной группы животных, и дай Бог, чтобы в ней был трофейный баран. И нам такую группу удалось найти. Дружно разбив после приземления лагерь, мы отправились в разные стороны для поиска баранов. Карту мы, оплошав в спешке при выгрузке, оставили в вертолете, и теперь знакомились с этой местностью наугад. И одному из егерей по счастливой случайности удалось найти в нескольких километрах от лагеря группу из трех баранов, два из которых были трофейными. Вызвав остальных по рации, он остался сторожить баранов, мы же со вторым егерем с разных сторон помчались в направлении счастливчика. Затяжной подъем, спуск, еще один подъем, опять спуск — адреналин от предвкушения встречи с трофейным зверем, словно крыльям позволил вырасти — лечу, не обращая внимания на усталость. Вечереет. Уже негреющее осеннее солнце начинает прятаться за горизонтом, окрашивая по летней привычке серые скалы в теплые, слегка пурпурные тона. В голове мелькает: успеть бы до темноты. Почти бегом совершив приличный марш-бросок, состоявший из нескольких спусков и восхождений, через пару часов я был у цели. Три барана спали на противоположной стороне глубокого ущелья, до них 330 метров. Мы лежим на вершине хребта, пронизываемые сильным холодным боковым ветром. Поймав в окуляр прицела барана и понимая, что уверенно попаду по месту, жму на спуск. После выстрела рогач, поднявшись и сделав несколько неуклюжих шагов, падает. Ура! У меня теперь есть и охотский баран!
Спешно перебравшись через достаточно крутое и глубокое ущелье, мы, отдышавшись, с удовольствием фотографируемся с трофеем. Хороший взрослый 14-летний самец. После марш-броска и лежания на ледяных камнях у меня резко остывшие, уставшие мышцы на ногах скрутило судорогами. Так что путь обратно занял несколько часов. Вернулись мы в лагерь привычно опять за полночь. Уже традиционно приготовили на ужин вкуснейшую баранью печенку. Вертолета на следующий день, со слов организатора, не ожидалось, так что можно было посидеть, поболтать под «сто грамм» подольше.
Ветер к середине ночи резко усилился. Наша высокая геологического типа палатка была словно парусная игрушка в руках ветродуя. Стенки палатки под резкими порывами ветра, прогибаясь, хлопали, будто ружейные выстрелы, не давая заснуть. Мы так устали, что даже не слышали во сне, как ветром ночью разнесло на составные части металлический дымоход нашей буржуйки. Поэтому, проснувшись морозным утром, первым делом вынуждены были восстанавливать печку и крепить вырванные «с корнем» из-под 15–20-килограммовых каменюк пологи палатки.
Часть мяса из-за усталости мы не смогли вынести ночью, и одному из егерей пришлось следующим утром отправиться обратно к месту добычи за припасом. Карабин он, говоря нам, что в это время года здешние медведи все ушли вниз на рыбалку, не захватил. А зря. Уже по пути обратно недалеко от лагеря на узкой горной тропе, неся на себе приличный груз мяса, ему пришлось второпях расходиться, вернее разбегаться, с молодой медведицей, куда-то спешно ведущей двоих медвежат.
Днем ветер также не унимался. Я занимался укреплением периодически вырываемых пологов палатки, второй егерь обрабатывал шкуру, спрятавшись от ветра за кустами стланика немного выше по склону. Он и заметил через пару часов другую группу баранов, пришедшую в наш район из-за соседней горы. Остаток дня мы в оптику рассматривали баранов, пасшихся всего в 500–700 метрах от палатки. Поспел урожай грибов, и бараны с видимым удовольствием выискивали их в стланике. И в этой группе было два очень достойных взрослых трофея, качественно ничуть не уступавших моему. Один — с очень светлой шкурой и желтоватыми рогами, чья массивная база значительно выделялась на фоне других баранов. Другой же, наоборот, имел очень темную шкуру, более округлые в срезе и более длинные темные рога.
Звоним организатору. Сергей воспольз
овался этой информацией и, высылая на следующий день за нами вертолет, перебросил им же одного из охотников на наше место, так как его группа за прошедшее время баранов вообще не видела. Тяжелая винтокрылая машина, борясь с сильным боковым ветром и лавируя между низкими облаками, несла меня вдоль широкого извилистого ущелья в Магадан; я же, открыв «шторку» иллюминатор, с удовольствием хватал ртом морозный воздух.