Они упорно избегали контактов с людьми, чтобы держать в тайне секреты племени. Особенно тщательно они скрывали свое умение охотиться на... обезьян! И за сохранением этой тайны внимательно следил Буйяр, бог охоты, которому помогал король племени Махин Бахадур...
И самое интересное, на мой взгляд, то, что в этой сказке каждое слово было бы правдой. Именно таких «лилипутов», чей рост, как правило, не превышает полутора метров, я обнаружил недавно в лесах Непала. И поклоняются они действительно богу охоты, и слывут непревзойденными охотниками на обезьян. Кстати, до 1990 года Непал на самом деле был королевством, пока его последнего самодержца не свергли повстанцы-маоисты. Но это уже другая история...
Рауте, а именно так называются непальские истребители обезьян, возможно, единственное в своем роде племя на земле. Они принадлежат к тибетско-гималайской группе народов и являются последними кочевниками Непала. Территория их кочевания составляет примерно 60 тысяч квадратных километров и приходится на горные высоты от 300 до 2750 метров над уровнем моря.
Справочники утверждают, что их насчитывается менее 1300 человек, но только где-то 150 ведут традиционный образ жизни, кочуя и охотясь на обезьян. Именно эту группу и удалось обнаружить моей съемочной группе (мы хотели снять фильм о рауте) в джунглях западного Непала на отрогах Гималаев.
Правда, обнаружить, наверное, неправильное слово, так как мы потратили почти два года, чтобы с помощью наших непальских «разведчиков», прежде всего Нитра, вступить в контакт с неуловимыми и скрытными рауте и убедить их разрешить нам съемку в лагере во время стоянки. О том, чтобы увидеть саму охоту на обезьян, а это, разумеется, и являлось нашей вожделенной целью, не могло быть и речи!
Но даже допуск на становище можно было считать крупной удачей. Дело в том, что рауте — исключительно закрытое племя, и до начала 90-х гг. XX века (!) никто из европейцев не мог добраться до них. Никто не знал и их языка, так как с чужаками они предпочитают говорить на непали. При этом непальцами они себя не считают. Именно эта изолированность, добровольная «выключенность» из контекста современной жизни и позволила рауте избежать перехода к оседлости, противостоять ассимиляции и сохранить свою идентичность.
Поражает способность рауте выживать за счет собирательства и охоты в начале XXI века! Подобно диким зверям «короли леса», как они сами себя называют, буквально растворяются в чаще леса. В лесу, подсчитано, они используют для пищи около 90 видов трав, диких фруктов, орехов, кореньев и грибов. Но когда подходят к концу запасы риса, любимого лакомства рауте, они словно из-под земли появляются поблизости деревень, чтобы обменять дары леса и свои поделки из дерева на рис, овощи, домашнюю птицу.
Их отношения с сельским населением легкими не назовешь. Селяне недолюбливают рауте за их образ жизни и неопрятный вид. Кроме того, часто возникают конфликты по поводу самовольной, без разрешения сельских властей, вырубки кочевниками деревьев. Последние мнят себя хозяевами леса и не считают нужным спрашивать разрешения. «В тот день, когда рауте перестанут рубить деревья, — говорил мне король Бахадур, — нас не станет, так как мы и деревья — одно и то же».
Но в то же время фермеры, опасаясь набегов на свои плантации стай прожорливых обезьян, благосклонно относятся к главной страсти рауте — охоте. К тому же селянам нравятся деревянные поделки охотников: чаны, миски, сундуки, ковши, которые они делают с завидным мастерством для обмена.
На руку рауте, конечно, и разница в мировоззрении, если уместно применить здесь это слово. Многие непальцы — индуисты, и для них обезьяны так же, как коровы и змеи, являются священными животными. Ведь легендарный предводитель обезьян Хануман — один из героев индуистской мифологии. А в Катманду, непальской столице, есть даже храм обезьян, где «любимцы» рауте чувствуют себя в полной безопасности.
Кочевники же являются анимистами, которые считают одушевленными все окружающие их явления: реки, горы, деревья, растения, камни. Они также верят в могущество духов и силу традиций предков, а «сантименты» индуистов в отношении обезьян не понимают и не принимают.
Как мы убедились, охота на обезьян считается не просто главным занятием мужчин, но и лежит в основе всего самосознания рауте. Ведь в непальских лесах водится много разнообразной дичи, но их интересуют только макаки и лангуры, являющиеся разновидностью древесных обезьян. Они поступают так, как поступали издревне их предки, которые, кстати, и завещали не допускать чужаков, а к ним относятся и непальцы, не только на охоту, но и до процесса приготовления пищи из обезьяньего мяса! Нарушение этого главного табу племени, подчеркивал непреклонный король, считается святотатством.
Рауте убеждены в том, что чужаки могут «сглазить» их уникальное охотничье дарование, и они навсегда утратят благосклонность и поддержку предков. Поэтому рауте стараются охотиться подальше от деревень, а добычу тщательно скрывают.
О ее важности для них говорит и тот факт, что за самые серьезные проступки, совершенные против правил общины, нарушители расплачиваются именно обезьяньим мясом.
Чем больше мы узнавали об этой загадочной стороне жизни рауте, тем сильнее хотели увидеть охоту собственными глазами. Но Махин Бахадур оставался тверд — не помогали ни уговоры, ни посулы вознаграждения. Оставался лишь один призрачный шанс, о существовании которого поведал наш гид Неста.
Посещая на протяжении двух лет племя, он заметил, что между королем и одним из глав семей, которые, собственно, и выдвигают из своей среды вождя, существует напряженное соперничество. Не знаю, на какой почве между ними произошел разрыв, но ведь от человеческих страстей не скроешься даже в предгорьях Гималаев!
Аин Бахадур Шахи, так звали «мятежного барона», игнорировал все наши беседы с королем и держался особняком. Между собой мы нарекли его «главой оппозиции» и попросили Несту провести с ним сепаратные переговоры по поводу охоты. И — о чудо! Вековые запреты не выдержали испытания на прочность, и за вполне приемлемую плату нам пообещали показать таинственную охоту. Хотя один из запретов все-таки устоял — «мятежники» категорически отказали нам присутствовать при приготовлении блюд из добытых обезьян.
Примечательно, что кроме Шахи, который был ровесником короля, все остальные «мятежники» представляли молодое поколение. Они хотели просто заработать: кто-то готовился к свадьбе, кто-то хотел купить новый топор или заменить износившуюся обувь. Из всей этой истории можно сделать вывод, что, несмотря на «железобетонную» позицию ревнителей старины, запреты племени рауте доживают свой век и в обозримом будущем канут в небытие.
Правда, «отступники» выдвинули еще одно условие, потребовав сохранить в тайне до нашего отъезда сепаратное соглашение. И это условие, конечно, мы с удовольствием выполнили.
Увиденное и услышанное от участников «нелегального» действа помогло нам восстановить в общих чертах очередность ритуалов, которые обычно сопровождают охоту рауте. Начнем с того, что у них никогда не было огнестрельного оружия, поэтому и сегодня они обходятся тем же набором предметов, что и их предки. В ход идут топоры, палки, ножи и, главное, сети разной величины, которые плетут женщины из какого-то волокнистого кустарника.
Утром в день охоты, до восхода солнца, все ее участники обращаются к богу охоты Буйяру с молитвой. Вслух читаются мантры. В это время все должны хранить молчание. Затем Буйяру делается жертвоприношение — закалываются цыплята или петух, которые, впрочем, зажариваются тут же на костре и съедаются охотниками. Рауте нечасто едят мясо и потому относятся к нему бережливо.
Когда охотники обнаруживают стаю обезьян, а этот процесс может длиться часами, они стараются определить направление их возможного отступления, чтобы незаметно поставить сети. Дальше рауте молча окружают обезьян и по условленному сигналу бросаются на них с дикими воплями. Многое зависит от внезапности атаки и от числа обезьян, которые находятся в самом ее начале на земле, а не на деревьях. Как правило, в основном попадаются молодые и более слабые особи, которые в испуге бросаются в сторону расставленных сетей.
Но эти загоны также могут продолжаться часами и далеко не всегда приносят успех. По словам вожака «мятежников», самые успешные охоты приносили рауте до 25 трофеев в день. Обезьян, попавших в сети, охотники немедленно забивают камнями, палками или топориками.
В увиденном нами загоне две макаки убегали по земле в сторону замаскированной сети. Более взрослая вовремя увидела западню и, легко перепрыгнув ее, исчезла в лесу. В сети попалась молодая и более слабая обезьянка, которой Шахи тут же руками свернул шею.
Как рассказывают, добыча делится поровну между всеми охотниками. При разделке стараются сохранить максимум мяса, главного источника протеина для рауте, кроме кишок и желудка ничего не выбрасывают. Мясо готовится на костре и съедается почти сразу. Только в тех редких случаях, когда его много, оно отваривается или вялится впрок.
Важно отметить своеобразную заботу племени об обезьянах: после удачной охоты рауте переносят свой лагерь в другое место и не возвращаются на «использованные» участки леса по нескольку лет, давая возможность восстановиться популяции макак или лангур.
Вот так, совсем не по сказочному, завершается мой рассказ, но, как я упомянул в самом начале, в поведанном мной нет ни слова вымысла. И главное чудо — а какая сказка обходится без чуда! — в том, что все это происходит сегодня, во втором десятилетии XXI века!