Сейчас в этом районе Москвы сплошные городские застройки, а тогда по правую сторону от станции Рабочий поселок, если ехать в сторону Можайска, простирался красивый березовый лес, в котором было полно грибов: и белых, и подберезовиков, и других. Я же предпочитал Варшавское шоссе, где сразу за Подольском, после реки Моча, по обе стороны дороги шли богатые на грибы и ягоды леса.
Как-то приятели рассказали мне, что в лесу напротив Кунцева, на лесных полянах, они видели очень много птиц размером больше голубя. Они издавали интересные звуки, похожие то ли на скрип тележного колеса или ворота, поднимающего ведро с водой из деревенского колодца, то ли на звук, издаваемый палкой, когда ею проводишь по деревянному штакетнику палисадников.
Я сразу догадался, что это коростели, иначе – дергачи. На мой вопрос, часто ли этих птиц видели ребята, мне ответили, что редко, но крики можно слышать во многих местах. Поскольку изо всех моих товарищей охотничье ружье (отцово) было только у меня, то и сообщили о незнакомых птицах в первую очередь мне. С дергачами я до этого встречался, когда выбирался за грибами, но на глаза мне попалась всего пара птиц. Их я видел, когда переходил в приглянувшийся участок леса через поле. Они быстро удирали от меня на своих длинных ногах между соседними вспаханными грядками, когда я старался приблизиться на их крик.
Мое предложение поохотиться на дергачей приятели восприняли на ура. Мы договорились, что рано утром отправимся на Белорусский вокзал, чтобы как можно раньше добраться до места. И вот мы сошли с электрички. Предутренний дождик, краткий, как сон перед пробуждением, умыл утро, и оно светилось, подобно невесте за свадебным столом. Трава после дождя уже подсохла, а на головках-колючках репейника все еще сверкали бриллиантовые бусинки дождевых капель. Мягко-голубого цвета небо лишь местами было покрыто легкими белыми полупрозрачными облачками, напоминавшими заблудившиеся в море парусники. Ласточки весело носились в воздухе, то и дело забираясь в свои глиняные гнезда, прикрепленные под выступавшими крышами домов. Некоторые из них сидели на проводах и оживленно щебетали, дергая вверх-вниз своими хвостиками-вилками. Легкий ветерок приятно ласкал лицо. При подходе к лесу молодые охотники услышали загадочные крики кукушки и привычно загадали, сколько лет им осталось жить. Получалось, что не так уж и много. Видимо, кукушка устала, или ее разморила теплынь.
Подойдя к полю, откуда приятели часто слышали голоса дергачей, я предложил им пройти вначале метров сто в сторону, затем – триста метров вперед, параллельно края леса, и, развернувшись, идти на меня, выгоняя дичь, если она там имеется. Сам я решил продвигаться вперед, когда друзья развернулись в мою сторону.
Конечно, я предупредил, что не буду стрелять, когда они подойдут слишком близко, чтобы не задеть никого дробью. Сделав несколько шагов, я увидел метрах в двадцати от себя дергача. Он выскочил совершенно неожиданно и помчался, смешно раскачиваясь из стороны в сторону, к загонщикам. Я ринулся следом, но буквально за несколько секунд расстояние до него стало таким, что стрелять было уже бессмысленно. Да разве можно догнать способную к бегу птицу? Я бежал, спотыкаясь, цепляясь за траву, а коростель мчался по земле в привычных для него условиях. Мои друзья заметили его, когда он подбежал довольно близко к ним и тол
ько после этого взлетел, держась метрах в пяти над землей. Итак, первый блин комом. Ну что ж, будем соревноваться дальше, но теперь уже с учетом полученного опыта.
Мы прошли с полкилометра. Я снова встал недалеко от кромки леса, решив больше не двигаться, пока не увижу дичь или пока ребята не подойдут близко. Как мы и договаривались, загонщики прошли участок поля и двинулись на меня, негромко разговаривая друг с другом. Сначала я лежал, но так я мог не заметить приближающуюся птицу, поэтому встал и неподвижно замер с ружьем наперевес, напряженно всматриваясь в высокую траву, двигая по сторонам глазами. Естественно, свой прекрасный и легкий «зауэр» 16 калибра я держал на предохранителе. Через какое-то время после начала движения приятелей в мою сторону я заметил, что в нескольких десятках метров передо мной трава стала шевелиться и это шевеление перемещалось.
Я приготовился к стрельбе, но того, кто шевелил траву, пока не было видно. Вдруг мои загонщики резко повернули в сторону перелеска и бросились к нему бегом, что-то крича мне на ходу. И тут я увидел дергача. До него было метров пятьдесят или даже более.
Не выдержав, я бросился вперед, готовясь выстрелить. Но птица, обнаружив меня, свернула в сторону и исчезла в траве. Я бежал за ней метров двадцать, но так ее и не увидел. В гневе я заорал на своих приятелей, не понимая, почему они вдруг изменили маршрут загона. После они рассказали, что, увидев зайца, решили именно его нагнать на меня, но русак еще быстрее, чем дергач, ускакал от них в перелесок, где и исчез из поля зрения.
Раздосадованный происшедшим, я предложил продолжить загоны. Мы еще дважды устраивали облавы, но птиц больше не видели. Очевидно, дергачи переместились в другие места.
День перевалил за вторую половину. Солнце припекало все сильней и сильней. Смолкли птичьи голоса. Решили передохнуть и мы. Я сказал, что наш выход на природу оказался небесполезным: мы видели дергачей и зайца, а это само по себе интересно. Далеко не каждый горожанин встречался с этими представителями лесной фауны. Устал я не менее своих загонщиков: ружье, хотя и легкое (что-то около 2,6 кг весом), да чехол с патронташем, да плюс нервное напряжение при ожидании встречи с дичью в течение нескольких часов сыграли свою роль.
Расположившись у кромки леса в тени деревьев, около большой лужи, мы достали нехитрые припасы – хлеб, свежие огурцы – и принялись закусывать. Заряженное ружье лежало рядом со мной. Вдруг я увидел птицу размером с городского голубя, налетавшую на лужу. Летела она странно и на небольшой высоте. Только потом я понял, в чем заключалась странность ее полета: ноги птицы свисали, а не были прижаты вдоль тела или сложены под брюшко.
Негромко скомандовав своей компании «Ложись!» – я схватил ружье, по ходу движения снял его с предохранителя и ударил навскидку по приблизившейся цели. Птица упала в десятке метров от нас. Мы все трое кинулись к ней. «Вот вам и предмет охоты! – воскликнул я. – Это и есть коростель! Видно, ему надоело прятаться от нас в траве, и он решил подразнить нас в полете». Трофей оказался не таким уж и большим, как это казалось, когда мы смотрели на бегущую на длинных ногах птицу. Именно из-за длинных ног и создавалось обманчивое впечатление о ее более крупных размерах. Клювик у птицы был небольшой, а окрас рыжеватого оттенка, с полосками и пестринами. Мы решили тут же зажарить добычу. Развели костер. Из ружейного чехла я достал толстую проволоку, которую использовал как шомпол, когда приходилось извлекать из ствола отломившуюся от металлической шляпки гильзы ее картонную часть. Такое происходило редко и только с гильзами, которые я многократно перезаряжал после первого выстрела. В дальнейшем я использовал стреляные картонные гильзы повторно. Но после того как при очередных выстрелах такими патронами у меня два-три раза заклинивало ружье и я не мог воспользоваться вторым стволом для добивания подраненной дичи, упустив двух гусей, я перестал переснаряжать патроны и использовал такие гильзы только однократно. Хотя старые охотники говорили мне, что два-три раза, но не более, одну и ту же картонную гильзу использовать можно безо всякого риска.
Ощипав своего дергача, мы обнаружили, что мяса не так уж и много, не более 200 г. Однако прожаренный на костре, он оказался очень вкусным. Спустя лет десять-двенадцать мне довелось подстрелить дергача еще раз, когда мы охотились на уток под Переяславлем-Залесским. И тогда его мясо показалось мне очень вкусным и уж точно нисколько не хуже, чем вальдшнепа или бекаса.
А наперегонки с коростелем я больше не бегал. Пустое это занятие для охотника!
Навеяли же на меня мысли поделиться воспоминаниями об охоте на эту дичь частые встречи с дергачами в текущем году в самых разных местах Подмосковья, куда я не так уж редко и забираюсь. Это станция Румянцево по Волоколамскому направлению и Весенняя по Курской железной дороге. Последние годы мне не доводилось слышать их в таком большом количестве.
Здесь же дергачи скрипели даже на маленьких клочках травяного покрова у самых станций. Эти крики, или пение, очень порадовали сердце: похоже, разнообразная дичь возрождается совсем недалеко от человеческого жилья. Однажды вблизи деревни мне удалось увидеть сидящего на дереве тетерева, не испугавшегося нас с товарищем, когда мы проходили метрах в тридцати от него на станцию. Будет на кого поохотиться нашим внукам и правнукам! Особенно если наше поколение покажет пример строгого соблюдения сезонных правил охоты. Конечно, пожары этого года отрицательно повлияют на численность объектов охоты. Но если мы будем поддерживать основы воспроизводства и регулировать численность животного мира отстрелом или подкормкой (при морозных зимах), то природа воздаст нам сторицей.