Мы, охотоведы охотустроительной экспедиции, днем спасались от жары и паутов в зимовье, а работали в часы относительной прохлады на зорях. Дел хватало: нужно было выявить все промысловые ресурсы нового госпромхоза.
В тот памятный день к 5 утра я был уже далеко от зимовья, на очередном маршруте. Хорошая вьючная тропа вела вверх по долине шумной и холодной речки, по кедрачу-дубняку. Это значит, что кедры все в нем толстые, на колот не реагируют, и орех можно только тогда взять, когда шишки сами упадут. Но в прошлом этот кедрач, когда он был моложе и тоньше, колотили регулярно. На всех стволах есть следы от ударов колота (их тут мордами называют, а в Прибайкалье – пятаками).
В вершине речки должен быть колотовый кедрач, ведь тропа вон какая торная, явно регулярно прочищается. Но сейчас по ней только звери ходят, а они тут есть. Изюбри да косули разного пола и возраста, большая свинья с поросятами и кабарожки. Лосиных следов совсем нет, а взрослых медведей здесь три, причем один ну очень большой. Да еще пара медвежат. С ними и их мамой мы вчера встречались в соседней пади – они ушли в ее вершину.
Моя старая и толстая лайка Найда общалась с этой семейкой достаточно плотно и близко, а я видел саму лишь миг в кустах на склоне (светленькая она и шустрая) да толстых малышей, что уже почти с Найду выросли. Медвежата при мне на одну сосну залезли, а их мама с Найдой друг друга по чаще гоняли. Началось все это в 50 метрах от меня, а сама дважды наполовину ближе подбегала. Я, естественно, дальше обострять ситуацию не стал и обратно пошел.
Найда минут 20 потешилась и решила, что свою работу тоже выполнила. Правильно решила: собака она опытная и видит, что хозяину эти медведи не нужны. Но драчка старушке тяжело далась, она потом в ледяном ключе валялась и пыхтела. Да и сегодня на бурундуков с рябчиками не реагирует, следом за мной по тропе трусит. Вчера она от души стариной тряхнула, сегодня движения экономит. Но в тайгу со мной пошла, долг – это святое.
Хорошо в прохладной утренней тайге, тем более в новых для себя местах, когда каждый шаг обогащает информацией и новыми впечатлениями!
Вот и новое! Кедрач сменился сосняком, в его покрове главный вид – папоротник-орляк. А это – перспектива сбора экспортного сырья, то есть надо эту плантацию обследовать и на карте отметить. А роса на высоком уже папоротнике такая рясная, что лезть в нее с тропы совсем не хочется. Ничего, солнце уже греет, меньше чем через час сухо будет. Как раз успею папоротник набрать, чтобы день японской кухни устроить. Он уже перерос, но в каждом его кустике еще есть один-два молодых побега, у которых вершинка улиткой закручена. Вот их и буду прямо с тропы собирать.
За каждым новым пучком молодых побегов приходилось отходить все дальше, но это было естественно и не раздражало. Собирать всегда интересно – хоть грибы, хоть эти хрупкие, прохладные стебельки. Рюкзак, к которому я их носил в горстях, наполнялся, рядом, устроившись в тени, спала мудрая пожилая лайка, а картину дополняли висевшие над собакой мои бинокль, ружье (ИЖ-58, 16 калибра) и ремень с подсумком на 8 патронов и ножом в ножнах, сделанных на эвенкийский лад. Конечно, Найда слышала, как я хожу туда-сюда, но глаза зажмуренные при моем приближении даже не открывала. Зачем, если все в этом мире тихо и спокойно, хозяин без ружья и рюкзака отсюда не уйдет, а отдыхать так приятно?
Когда очередная порция будущего жареного папоротника собиралась метров за сто от рюкзака, произошло самое главное событие того дня. Чтобы дотянуться до особо толстых побегов я, согнувшись, шагнул правой ногой с тропы в росу и в момент, когда рвал эти побеги, почувствовал толчок в левое бедро. Причем ощутимый – от него я чуть не упал. Удержав равновесие, быстро повернулся в сторону источника беспокойства, одновременно распрямившись.
Внимание привлекла раскачивающаяся еловая лапа, явно кем-то задетая. А качалась она рядом, рукой достать можно. Происходило все очень быстро, гораздо быстрее, чем читаются эти строки. Эта лапа в метре от земли была самой нижней и очень густой. Через полторы секунды (не больше) после толчка я заглянул под эту лапу и увидел того, кто в тайге толкается.
Это был он, медведь, ну очень большой, темно-бурый. До него было метра три, и, что особенно радовало, дистанция увеличивалась. Зверь семенил мелкими быстрыми шагами абсолютно бесшумно, и это казалось нереальным, неправильным. Было ясно, что все уже кончилось, но руки искали нож, которого не было на привычном месте, а в голове вместе с бурей эмоций и информацией о месте нахождения ножа и остального оружия вертелась мысль о том, что даже царапаться нечем.
Через несколько мгновений, когда медведь скрылся за поворотом тропы, я побежал, стараясь это делать бесшумно, в другую сторону, к ружью и собаке. Найда оценила ситуацию мгновенно, ведь медвежий запах я принес на себе. Минуты через две по ее лаю я понял, что медведь от нас удаляется с достоинством, медленно, а Найда провожает его тоже с достоинством, облаивает солидно, без визгливой истерики. Чтобы разрядить обстановку и отозвать собаку от зверя, пришлось выстрелить в небо.
Разумеется, медведь толкнул меня нечаянно. Мы и встретились неожиданно, так как оба по одной тропе шли навстречу друг другу. Я в кедах был, ногами не топал, папоротник собирал практически бесшумно. А медведь шел по своим медвежьим делам на мягких лапах по знакомой тропе, и тоже бесшумно, к тому же смотрел не вперед, как обычно, а себе под ноги. А когда почти уткнулся в меня, принял решение мирно разойтись. По-моему, он даже не понял, что при повороте на 180 градусов меня бедром задел. Уходил он тоже бесшумно, и, если бы не толкнул нечаянно, я бы и не узнал про то, что медведь был рядом.
От места этой встречи я пошел не в вершину речки, как было намечено, а обратно. Эмоциональная встряска была такой, что любые новые приключения казались уже лишними. В то утро я убедился, что нормальные медведи в нормальных условиях к встречам с людьми не стремятся, и даже близкий контакт со зверем может быть безопасным.
Прошли десятилетия. Встреч с медведями произошло много, но эта так и осталась особой, самой близкой. Папоротник-орляк промхоз готовил потом успешно, но разведанный в день памятной встречи массив оказался неперспективным для освоения. Старушка Найда погибла в конце октября того же года, в третий день промысла. Мы с ней большого медведя вспугнули. Она догнала его на крутом склоне, в сосняке с подлеском из рододендрона даурского, который все называют багульником, и попыталась остановить. Но после второй хватки неудачно отскочила в куст багульника. И не успела увернуться, когда медведь с прыжка прихлопнул ее передними лапами. Я все это видел метров с двухсот, но повлиять на ситуацию не мог: в руках был дробовик, а карабин «Лось» калибра 9 мм лежал в зимовье (мясо уже было добыто, и казалось, что карабин в этом сезоне больше не понадобится). А про то, что собака может погибнуть, даже мыслей не было. Ведь все мы, особенно в молодости, ждем только хорошего и о плохом не думаем. Попытка догнать этого медведя успехом не увенчалась.
Продолжение следует...