СПАСИТЕЛЬНАЯ ПЕТЛЯ
Летом 1919 года в Красноярске стояла белая гвардия адмирала Колчака. А лето было знойным. Одна отрада – искупнуться в Енисее. В группе парней мой отец и отправился на реку. Проходили они мимо Итальянских казарм (так называлась площадь недалеко от железнодорожного вокзала, где были расквартированы артиллерийские части белых). На площади проходило обучение солдат: стреляли холостыми из пушек.
Парням любопытно, остановились посмотреть на грозную чудо-технику. Руководил занятиями капитан. Двое молодых артиллеристов никак не могли закрыть затвор гаубицы: то ли не хватало сил, то ли опыта или сноровки. Офицер нервничал и показывал, как это надо делать, но ничего у них не получалось. Тогда он с иронией обратился к молодым полуобнаженным зевакам, мышцы которых так и играли на солнце:
– Может, кто из вас сумеет закрыть затвор?
Он поманил пальцем самого здорового – моего отца. Молодец подошел к гаубице, взял рычаг затвора и ловко захлопнул его, словно этим он занимался всю жизнь. Офицер, не раздумывая, арестовал молодого силача, представил полковому командиру, который тут же приказал зачислить его в батарею. Существовал приказ адмирала Колчака – верховного правителя России: по законам военного времени брать в армию любого здорового парня. Тогда не спрашивали, за кого ты – за белых или за красных.
Родители ничего не знали о случившемся, пока об этом не рассказали друзья-приятели. На следующий день молодой боец был уже экипирован и загремел на борьбу с красными. Родители пришли к казармам и хотели забрать сына, но было поздно: белая армия погрузилась в вагоны и отправилась на фронт.
Войска двигались на юг Енисейской губернии вначале поездом, а затем пешим ходом. Перед решающим сражением остановились на берегу Енисея в районе Минусинска. Готовились к боям с красными партизанами. Батарея, где служил отец, выбрала позицию, установила гаубицу и окопалась по всем фронтовым правилам. Пока было затишье, новобранец вышел на обрывистый берег могучей реки и решил испробовать в деле свой крупнокалиберный пятизарядный американский карабин системы “Винчестер”.
По реке проплывали пни, бревна, коряги. Выстрелил в такую цель и заметил, что пуля входит в воду и моментально выскакивает под углом из нее. Это его удивило, и он несколько раз повторил забаву. Но стрелок не заметил, что под обрывом в реке купались офицеры, его же однополчане. В стане купающихся возник страшный переполох. Опомнившись, наскоро одевшись, офицеры через балку обошли беспечного “злоумышленника”, зашли ему в тыл, захватили молодца и доставили в военно-полевой трибунал.
Беднягу, несмотря на его искреннее раскаяние, приговорили к расстрелу. До исполнения наказания поместили осужденного в баню, окно которой было заделано металлической решеткой. Вот тут-то и пригодилась его недюжинная сила. Ночью, когда все стихло, он выломал железную решетку, вылез на волю, осторожно прошел в избу, где крепким сном спала его батарея, взял свой паек, “Винчестер” с патронами и тихо, по-кошачьи, спустился на тот же обрывистый берег. Плеснул в лицо холодной речной водицы, сел на плот и отправился по течению домой, к матушке Василисе в Красноярск. В прифронтовой зоне плыл скрытно, вечерами и ночью до рассвета, дабы не привлекать к себе внимания.
Ночью, крадучись, пришел в дом и узнал от родных, что его разыскивают. Казаки не раз приезжали к дому. Отец Сергея, мой дедушка, помощник машиниста паровоза, смекнул: сына надо немедленно спасать. Накормили его, мать перекрестила, простились. Отец отвел его той же ночью в депо, снабдил деньгами, посадил на паровоз под видом кочегара и попросил своих друзей доставить сына в Иркутск, свести к надежным, давно знакомым людям.
Те же, в свою очередь, знали, что дальше его надо отправить по Ангаре в Енисейск по старому, испытанному пути, который и раньше сослужил добрую службу разным людям, уберег от многих несчастий. Смысл этой спасительной петли: исчезнуть незаметно, отсидеться в Енисейске и проследить, как в Сибири дальше будут складываться дела. Главное, выждать, выиграть время. Вины перед Колчаком в своем поступке беглец не чувствовал – в армию взяли насильственно. И перед новой революционной властью он ни в чем не провинился.
Надежные иркутяне, проверенные годами при царском режиме, все сделали, как просил отец. Дали опытного проводника, не раз спасавшего людей в тяжелых ситуациях, приобрели лодку, закупили провизию и отчалили в далекий и опасный путь по Ангаре. Человек, проделав этот путь, опять попадал в Енисейскую губернию, туда, откуда пришел. Видать, исстари каторжанам и беглым была известна эта дорога жизни – “спасительная петля”, как ее называли тогда.
Итак, вдвоем на небольшой лодке без проволочек отправились в опасный путь.
– До Падунских порогов у Братского острога пройдем нормально, – объяснял проводник. – Дальше будет сложнее: на пути встретятся особо опасные речные перекаты – шивера, которые будем преодолевать по берегу, обходя их, поволокем на себе лодку и провизию несколько километров. Вот почему лодка должна быть небольшой, прочной и главное – легкой.
Действительно, до Братского острога добрались благополучно. Активно попеременно гребли, в местах остановки рыбачили и питались разнообразной речной рыбой. Наконец приплыли в Братский острог – старинную казацкую крепость и тюрьму,
В ТАЕЖНЫХ ДЕБРЯХ
Долго еще плыли они вниз по Ангаре. И плаванье это было не дай Бог. Временами казалось, что вода вот-вот поглотит маленькую легкую лодку с двумя отважными путешественниками. Быстрое течение, водовороты, ветер, а то и приглушенное клокотанье – это за десятки километров шивер о себе докладывает: мол, берегись, вытаскивай свое суденышко на берег, а не то в щепки разобью и вас погублю. И вытаскивали лодку на берег, и тащили ее волоком, как в старину варяги, и несли на себе, пока не добрались до относительно спокойных вод Ангары.
В Енисейске беглец поселился в семье охотников и рыболовов. Был он немногословен, выполнял любую работу, но особенно полюбил охоту. Прибыл отец сюда, когда наступила золотая осень, поэтому часто ходил в тайгу на боровую дичь.
Однажды хозяева попросили новосела сходить на разведку – найти хороший кедровник, чтобы потом заготовить ореха на длинную холодную сибирскую зиму. Отправился в лес налегке, с одним кинжалом, тяжелый карабин “Винчестер” не взял. Тайга казалась ему более-менее изученной во время охоты. Кедры он встречал и раньше, но чтобы росли они дружной семьей и можно было сделать промысловую заготовку ореха – такого не видел.
День был ясный и солнечный. Погода сопутствовала разведчику, а солнце было надежным ориентиром в пути. Пройдя значительное расстояние, когда солнце уже перевалило на вторую половину дня, он обнаружил большой кедрач с обильным урожаем шишек. Шел, рассматривал по сторонам кедровую рощу, прикидывал, размышлял: где здесь можно поставить палатку, шалаш, оборудовать площадку для складирования шишек, место для их обработки, просеивания и провеивания от шелухи и мусора. Словом, прикидывал по-хозяйски, как придут сюда и разместятся всей большой семьей. Внизу, в ложбине, журчал ручей, что тоже немаловажно. И птица водится. Орехом будем обеспечены на зиму, место подходящее. Размечтался...
И вдруг на таежной тропе как-то внезапно перед ним встал медведь. Встреча была неожиданной для обоих, никто этого не ожидал, каждый был занят своим делом. Медведь, вероятно, искал подходящее место для берлоги и спокойного зимнего сна, был сыт и благодушен. Отец нашел то, что искал и вдруг... Неужели конец всему? Немая сцена. Казалось, никто не знал, что делать дальше.
Медведь стоял во весь рост, опустив передние лапы по швам, и Сергей застыл на миг, остолбенев от ужасной этой встречи. Их разделяло несколько метров. Все похолодело внутри, под шапкой зашевелились волосы и встали дыбом. Бежать бесполезно, стоять нельзя. Да что же это за напасть такая: только ушел от Колчака – и прямо в лапы к Топтыгину! “Нет, врешь, меня так не возьмешь! Медведя нужно отвлечь, одурачить, перехитрить!” Тут же сорвал с головы взмокнувшую от пота ушанку и ловко бросил медведю. Несколько спасительных секунд выиграл. Смертельная игра была принята противником.
Медведь, подняв передние лапы, стал ловить приманку. В это время отец выхватил кинжал, с быстротой молнии бросился к медведю и, что было сил, обеими руками вонзив кинжал в открытый живот зверя, пропорол его до основания... И тут же нырнул в просвет между задних ног стоящего зверя. Оглушительный рев раздался в безмолвной тайге. Передние лапы с пойманной шапкой мощно опустились на задницу нападавшего и толкнули так, что тот пулей вылетел из-под медведя и оказался позади обезумевшего животного.
После такого пинка нападающий очутился на свободе и бросился наутек, не чуя под собой ног. Он летел под оглушительный рев, не замечая таежных преград. Ветки и кусты били по лицу и телу, но никакой боли беглец не чувствовал, уходил от, казалось бы, неминуемой смерти. Наконец запнулся за торчащий корень, упал, замер и прислушался. Вдалеке слышался рев медведя. Погони нет. Жив! Смертельная опасность миновала.
Страшная усталость охватила его, но все подсказывало: расслабляться нельзя, нужно собрать все силы, возвращаться к людям. Перевел дух, осмотрелся. Как мог, сориентировался по солнцу и, обходя стороной место ужасной дуэли, поспешил домой. Шел быстро, делал короткие перебежки. Жив! Стучало в висках. Все тело пробирала нервная дрожь. Левая рука крепко сжимала кинжал (отец от рождения был левша). Ныло, побаливало все тело, особенно спина. Не верилось, что из той встречи он вышел живым. Не много ли таких трагических приключений за один сезон 1919 года?
НЕ ПОВЕРИЛИ...
Вернулся в Енисейск, рассказал, что нашел не только урожайный кедрач, но и встретил медведя. Ему не поверили. Не поверили и тогда, когда показал порванные штаны, кровоподтеки, синяки на заднице и спине.
– Такого не может быть! – смеялись они. – Без ружья? Может, свалился с кедра?
Рассказчик замолчал, глядя на опытных таежников. Рассказ его, видать, показался неубедительным, да и сам он засомневался: “А что я покажу, если медведь, раненный ударом кинжала, опомнился, исчез, уполз? Попробуй найти его в тайге!”
Компания охотников и шишкарей, махнув рукой на хвастуна, стала подготавливаться к ореховому промыслу, а заодно решила посмотреть, какого медведя заломал молодец. Словом, эти кряжистые, видавшие виды сибирские мужики не поверили ни на грош городскому парню. Но любопытство в них пробудилось.
Бригада промысловиков-шишкарей не спеша и основательно собирала все необходимое для сбора ореха: палатку, топоры, парусину для провеивания и сушки ореха, котлы, провизию, ружья с боеприпасами и многое другое. Все это упаковали, навьючили на лошадей и отправились на примеченное отцом место сбора “таежного молока” – сытного, богатого жиром, вкусного кедрового ореха.
Шли молча, каждый думал о своем. Возглавлял маршрут отец. Дорога вначале петляла по проселкам, затем перешла на таежную тропу. Ведущий шел впереди с “Винчестером”, заряженным пятью патронами. Немного мучила мысль: что там ожидает, кроме кедрача? От мрачных дум отвлекал Цезарь, восточносибирская лайка. Пес весело петлял по тайге то слева, то справа, то отставал, то забегал вперед, виляя пушистым хвостом, завитым колечком.
Проходили нехожеными местами, преодолевали подъемы, спуски, пади. Осторожно обходили обросшие вековым мхом камнепады. В ложбинах тихо журчали ручейки чистейшей, хрустальной родниковой воды. Куда ни глянешь – везде таежная глушь с могучими и чахлыми деревьями, покрытыми висячим мхом. Сырой утренний воздух, торчащие корни, ветки и сучья, гнилые коряги – все это напоминало сказочное Берендеево царство. Все чаще пролетали крикливые кедровки, оповещали, что здесь есть кедровые насаждения.
Путешественники остановились передохнуть перед подъемом.
– Подходим, – обернувшись, сказал ведущий. – Осталось немного. Там, на косогоре, будет гряда сплошного кедрового леса.
Таежный народ лукаво посмотрел на “землепроходца” этих мест: увидим, мол. Привал был последним на пути к месту добычи ореха. Тронулись на подъем к косогору. Сергей на всякий случай снял с плеча свой “Винчестер”, щелкнул затвором и поставил его на предохранитель. Теперь еще больше его занимали мысли: что же случилось с раненым медведем? Где он – жив или мертв?
Подошли к ровной удобной площадке на косогоре, вокруг которой простирался, шумел почти сплошной кедровый лес.
– Вот и пришли, – сказал отец. – Это и есть то место, что я приметил.
– Действительно, место удачное, – подтвердили мужики. – Сколько живем, а здесь не бывали. Далековато это от Енисейска.
– Табань! – скомандовал старший.
Деревья слегка раскачивались под грузом обильного урожая. На разлапистых ветвях торчали шишки, как толстые свечи, коричневые, с фиолетовым отливом и смолистым налетом. В просветах крон просматривалось голубое небо с проплывающими кучевыми облаками, и если смотреть долго, то кажется, что деревья плывут по небу и падают на смотрящего.
Испокон веков человек получал от леса дары: мед, грибы, ягоды, орехи, черемшу и прекрасную древесину для строительства жилья.
НАХОДКА
Бригада тружеников освободила лошадей от поклажи, немного передохнула после трудного перехода. Расслабившись, люди подобрели и спросили у Сергея:
– Ну, где же твой обидчик?
– Это немного дальше по ходу – метров двести-триста, точно не помню. Пойдем посмотрим.
Взяли ружья, окликнули Цезаря и редкой шеренгой пошли вперед, тщательно, по-охотничьи, осматривая местность. Лайка приняла команду, побежала вперед. Прошло несколько минут, и вдруг впереди раздался громкий, захлебывающийся лай собаки. Команда определила по голосу, что она нашла медведя. Лай, как подсказал хозяин, был не такой, когда преследуют косолапого. Он звучал с какими-то вопросительными перерывами. Все моментально взяли на изготовку ружья и, внимательно вглядываясь, пошли на зовущий лай.
Медведь еще был жив, лежал на животе, уткнувшись носом в мох. Люди подошли к нему ближе. Мишка почти не реагировал на окружающих его. Цезаря успокоили, взяв за ошейник. Ясно было, что медведь совсем обессилел от раны. Он едва пошевелил лапами, глухо рявкнул и попытался встать. Безразлично взглянул затухающими глазами и медленно повернул морду к людям, словно прося пощады. Попытался подняться еще раз, но не смог: видать, много сил было потрачено за эти три дня на борьбу со смертельной раной.
По следу выяснили, что медведь полз и садился, пытаясь вправить на место или оборвать выпавшие внутренности – одна лапа оказалась обмотана оборванной требухой. Эта затухающая жизнь даже у видавших виды мужиков вызывала молчаливое сочувствие.
Решили избавить страдальца от адских мук. Кто выполнит? Взоры обратились к виновнику, но Сергей не хотел совершать это. “Лежачего не бьют”, – подумал про себя. Махнул рукой. Мужики поняли этот жест. Отец подал “Винчестер” товарищам и пошел к табору. Вскоре прозвучал выстрел – мучения раненого зверя закончились.
Сергей брел, не оборачиваясь. Какие-то невеселые мысли вспыхивали и затухали в голове. На площадке, чтобы встряхнуться и отогнать тревогу, стал готовить место для костра. Вырубил две рогатины, заострил концы и вбил в землю. Поверх положил обрубленную от сучьев перекладину для котлов. Занялся заготовкой топлива: натаскал сухого хвороста, сучьев, валежника. Время шло, товарищи не возвращались. День тянулся к вечеру. На площадку от ручейка в ложбине потянуло прохладой. Сергей запалил костер.
Первым прибежал на стоянку Цезарь, за ним пришли охотники.
– Ну что, герой, будем ужин готовить? – как-то по-свойски, по-доброму спросили мужики. Костер был в разгаре, от него тянуло приятным дымком, теплом и светом. Все включились в работу. Уже после ужина, когда все насытились горячей похлебкой и чаем с дымком, умудренные охотники повели степенный разговор о редком происшествии, которое они обследовали тщательно, в деталях на месте встречи с медведем, из-за чего, собственно, и задержались так долго.
РАЗГОВОР У КОСТРА
– Там, в поселке, мы тебе не поверили, – говорили мужики, – но и не отвергли твой рассказ. Такого случая у нас еще не было. Трудно было поверить молодому человеку, да еще городскому. Правда, мы и раньше присматривались и заметили в тебе самостоятельность, немногословность и большую физическую силу. Поступок ты совершил более чем отважный. А теперь послушай нас.
Парень все это время стоял за костром, скрывая свое волнение.
– Да ты присядь в наш кружок на чурбачок, в ногах правды нет, – изрек полушутя старший. – Любопытно и тебе послушать то, что мы обследовали и нашли.
Только вот теперь “виновник” почувствовал, что ему поверили и приняли в свою компанию.
– Хозяин тайги, как оказалось, первым нашел этот урожайный кедровник. Перед тем как залечь на зимнюю спячку, он должен пожировать, чтобы спокойно, без забот, в уютной берлоге пережить холодную зиму и голодное время. А тут на завершающем этапе напал на обильный урожай вкусного и сытного ореха.
Вообще, медведь всеядный: он и вегетарианец, и гурман-мясоед, и сластена. Любит полакомиться голубикой, черникой, малиной, брусникой, толокнянкой и, конечно, кедровым орехом. Здесь его оказалось в изобилии, а это – Мишины владения. Мы обнаружили следы его лап на коре кедра. Разумеется, он выбирал деревья с обилием спелых шишек. Залазил на кедр, тряс, сбивал лапами шишки, затем слезал и, как мы, грешные, собирал в охапку и отправлялся с ними на задних лапах к ручью, в свою, как оказалось, таежную кухню.
Мы нашли протоптанную им тропинку вниз, к ручью. Там обнаружили примитивное, но удивительное оборудование полевой медвежьей столовой, заполненной шелухой от шишек. У ручья Топтыгин очистил от мха плоский камень – он служил ему столом. На этом камне он с треском лапами раскатывал шишки, как мы вальком, так, что орехи сыпались из них, а шелуха отделялась. Мишка загребал орехи в пасть, поедая их без разбора.
– Он только не провеивал, – вставил кто-то из молодых у костра.
– Это подтвердило и то, что его желудок был набит ореховой массой, – продолжал старший.
– Запивал, наверное, ключевой водой вместо стопаря, – снова вставила молодежь.
– Потом Топтыгин опять шел за шишками. Снова лез на деревья, сшибал шишки, собирал и опять тащил на свою “кухню”. Действовал, как заводной. Все это повторялось неоднократно в течение нескольких дней. Тропинка, по которой он ходил к ручью, изрядно вытоптана. Это говорит о том, что Михаил Иваныч обосновался здесь давно. У ручья скопилось много шелухи, образовалась небольшая запруда. Трудился Топтыгин с утра до вечера с азартом, наслаждался жирной едой и нагуливал необходимый для жизни жирок.
Мужики дополняли свой рассказ деталями, что обнаружили на месте работы, и, как истинные таежные следопыты, не спеша рассуждали. Их очень занимало увиденное. Такое они обнаружили впервые и были приятно поражены смекалкой Топтыгина. Логическое рассуждение привело к такому выводу: если бы не случайная встреча с человеком, продолжалась бы жизнь таежного властелина. Не будь этой встречи, не было бы и трагедии.
– За долгие годы наблюдения за поведением медведей, – продолжали мужики, – редко бывало, чтобы медведь напал на мужчину, и уж совсем не бывало нападений на женщину или ребенка. В этом смысле у Топтыгина есть какое-то рыцарское великодушие. Видать, в этом случае его сгубило добродушие и любопытство, – рассуждали следопыты. – Михаил Иваныч внезапно увидел человека, сам был сыт, добродушен, только что отведал очередную порцию жирного ореха и тут, как говорят, на закуску возник человек и не надо за ним бежать, выслеживать, охотиться...
– Сам пришел в лапы, – подчеркнул один из остряков.
– И здесь верх взяло природное любопытство Топтыгина. Брошенная прямо в лапы шапка, резко пахнущая потом, может быть, до сих пор невиданное для него лакомство. Кстати, шапку разыскал Цезарь и принес к костру. Косолапый поймал ее, как оказалось, на свою погибель. Топтыгин не ожидал такого коварства – внезапного молниеносного нападения. Все произошло не по вековым, выработанным звериным рефлексам.
– Дальше произошло то, что рассказывал нам ты, – мужики оказались завидными аналитиками. – Удача сопутствовала тебе. Первое, после удара кинжалом ты нырнул в просвет между задних ног. Второе, сам медведь ударом передних лап резко протолкнул тебя на свободу. Этот удар спас тебя от дальнейшей борьбы. К тому же, как мы обнаружили, через открытую рану на животе зверя на землю вываливалась требуха.
В результате медведь больше не мог преследовать тебя – запутался в собственных кишках. А что скажет наша молодежь? Или только будет острить да ерничать? – лукаво прищурив правый глаз, вдруг спросил бригадир. Чтобы немного охладить словесный пыл, он продолжал:
– Что бы каждый из вас сделал в подобной ситуации? – Ответа долго ждать не пришлось:
– Я бы без “Винчестера” не пошел в тайгу и уж точно всадил бы пять пуль нарушителю порядка, – заявил один.
– Я бы вихрем взлетел на верхушку кедра, – ответил второй.
– Так он сшиб бы тебя, как кедровую шишку, – засмеялся первый.
– Ну, тогда бы учтиво поприветствовал, снял головной убор и поклонился любознательному и добродушному Топтыгину. Он оценил бы мой рыцарский жест.
– Уверен, Михаил Иваныч в этом случае точно отступил бы, – съязвил первый, – если бы ты еще в штаны навалил!
Раздался дружный, заливистый хохот в вечерней тайге. Все ржали до слез. Даже вороны, доселе дремавшие, встрепенулись и дружно каркнули: “Бр-раво, дур-раки!”
– С вами все ясно, – сказал старший, смахивая смеясь слезы с лица.
И, завершая расследование, бригадир подчеркнул:
– Конечно, Сережа, помогла и твоя природная физическая сила, подобная силе библейского Самсона, разорвавшего пасть льву, а тебе позволившая вспороть брюхо медведю.
Все повернулись к Сергею и оглядели фигуру сибирского богатыря, под одеждой которого чувствовалась сбитая, не по годам плотная мышечная масса.
И тут один из артельщиков вспомнил, что в их краях давно проживал молодой переселенец Яков.
– Многие наши енисейские и по сей день помнят его. Был он крепко сложен, как и ты, обладал большой силой. Вот он и передал нам по устной почте через надежных людей, чтобы мы обеспечили твое скрытое пребывание здесь, в таежном краю. И, как мы теперь догадываемся, это твой родственник. Сейчас он живет в Красноярске, работает на паровозе, имеет большую семью. А тогда молодой поселенец работал у нас на прииске, золотишко мыл.
Сергей понимал, что речь идет о его отце, но подтвердить не решался. Мало ли что?
ВОЗВРАЩЕНИЕ
...Зима двадцатого года была на исходе, когда опять же по устной почте из Красноярска в Енисейск поступила весть о том, что белая гвардия Колчака разгромлена, а сам адмирал расстрелян в Иркутске.
Сергея собрали в длинную дорогу. Расставание было не из легких – оставлял надежных друзей.
По Енисейскому тракту на санях-розвальнях новые друзья отправили его теперь уже домой, в Красноярск, к матушке Василисе.
Савраска мерно бежала по зимней дороге, оставляя уплотненный блестящий след полозьев саней, а под боком повзрослевшего беглеца лежал мешок с кедровым орехом – дар честной компании. Он напоминал о короткой совместной жизни, о приюте, о встрече в кедраче и о приобщении к интереснейшему виду занятия – к охоте.
В многодневной дороге отец не раз перебирал в памяти все, что с ним приключилось. И побег из армии Колчака, где, не разобравшись, хотели его расстрелять. И встречу с медведем, где стал невольным победителем.
Так заканчивалась спасительная петля, давшая очень много молодому человеку, за неполный год прошедшему школу добра, мужества, отзывчивости, стойкости, школу подлинной житейской мудрости.