О волках

ВОЛКА ВИДЕЛ КАЖДЫЙ

Волка видел каждый: это, на первый взгляд, крупная дворовая собака, но всмотритесь – это разбойник, видный уже по платью, по рисунку. Широкий лоб – много ума; стоячие, как трубы, направленные вперед уши – чуткость; лисичья морда – тонкое чутье; толстая шея, мускулистые плечи, сухие ноги – сила в нападении и бегстве; крепкие острые зубы – жадность и лютость; хвост (полено) прижат к ногам – он как-то меньше хочет быть заметным; взгляд исподлобья – чтоб скрыть глаза от чужого взора.
Народ чрезвычайно метко очертил природу его: Волка ноги кормят; Волку верь в тороках; Волк – голодай, лиса – лакомка; Волка бьют и в чужом колке. А перебежит волк путнику дорогу – «К счастью!».
Как всякий четвероногий хищник, волк не уживается с культурой. Без большой натяжки, та или другая численность волка в стране может служить мерилом степени ее цивилизации. В Англии его давно уже нет. Во Франции, Бельгии и Германии количество его ничтожно, в Швеции он водится только в Лапландии. У нас, к сожалению, распространение его повсеместно: одинаково он держится и в северных тундрах, и в южных камышах – там олень и дичь, здесь дичь и стадо, птица и собака, и человек постоянно в лесу и в поле.
Замечено также, что волк, имея возможность в данной местности выбирать меж лесом и степью, как например, в Оренбургской губернии, предпочитает открытые пространства.
С конца сентября до половины ноября волк, как говорят охотники, выбирается, линяет. Зимняя шерсть у него сереет и делается пушистее, ость получает черный наконечник, желтовато-белый подшерсток густеет. Чем старее волк, тем он светлее.
Как на замечательный пример силы волка можно указать на следующий случай: попавши в капкан, он отгрыз у себя правую переднюю ногу, на трех ногах выскочил из леса на поросенка у охотничьих саней, получил пулю, которая по низу живота вышла через левую ногу, затем прошел больше 20 верст и был убит на ходу. Г-н Дмитриев-Мамонов рассказывает, как очевидец, что волк «с барана средней величины в зубах перепрыгнул через высокую изгородь и проскакал более версты». По силе ног ему, говорят, и дали Римляне кличку lupus от слов leo и pes, quasi leonis pes, львиная нога. Под гончими он может бегать целый день, во всю прыть может идти 3–4 версты, а большим галопом проскачет до 20 верст. Гг. Бибиков и Глебов свидетельствуют, что «они взяли гончими волка, когда он пробежал не менее 30 верст».
Чутьем, в поиске за дичью, волк не уступит собаке. Падаль, говорят, слышит он за несколько верст, а охотника чует в лесной чаще шагов за триста. Волчий голос – вой, наводящий безотчетную тоску. Глаза у него с перекосиной и в темноте блестят.
Волк в нормальном состоянии ест исключительно мясо и должен есть много. На поисках добычи он выхаживает большие пространства, а вечная беготня должна развивать постоянный (волчий) аппетит. Он съедает, например, овцу за один прием, а овца весит не меньше пуда. Я видел, рассказывает известный французский писатель-охотник Туснель (A.Toussenel), как два волка вытащили из тины на крутой берег лошадь, весившую наверно 350 кг (около 20 пудов) и в 2-3 часа съели большую ее половину. Как двое животных, весом каждое не более 50 кг, могут съесть в несколько часов около 200 кг пищи, можно объяснить только тем, что лишне съеденное волк извергает рвотой и хоронит на черный день. Падаль любит он страстно, как и весь собачий род, и предпочитает ее живности. Голодный волк ест все: лесную ягоду, древесные почки, даже мох, шерсть, старые опорки и т.п. В Дмитровском уезде (Московск. губ. – Ред.) в 1875 году у волка, загрызшего крестьянина, нашли в желудке: кожу с черепа, как есть с волосами, язык не помятый и медный крест на шнурке. В 1820-х годах волки съели улана, официально ехавшего верхом из Чугуева: остались только оружие да шапка с сапогами, и в сапогах ноги.
По общим сведениям, лакомый кусок для волка – собака (головы ее, впрочем, он, говорят, не ест). Но самое тонкое блюдо – друг-человек. Волк, вкусивший от него, становится, говорят, людоедом. Известно, что волк – постоянный спутник армий в военное время. Сибирский охотник Черкасов уверяет, что волк разрывает могилы инородцев, которых обыкновенно хоронят неглубоко. Впрочем, есть мнение, что людоеды вообще перестарки и потому только хватают ребят, что тупым зубам не совладать с другим мясом. Такие хищники постоянно тощи и держатся обыкновенно поближе к жилью. У них-то нередко и случается отбивать ребенка, овцу, поросенка. Однако знаменитая Шуйская волчица (о которой говорится ниже) из десятерых, загрызенных ею детей, съела только одну девочку. Но эта «тигра», как ее называли на месте, ходила с выводком, значит, кормила детей и, следовательно, была еще не особенно стара. Волк может оставаться без пищи не более пяти дней, и то при возможности удовлетворять жажду. Он не жует еду, а глотает кусками; по удачному выражению Туснеля, глотками пьет свою жертву. Кровожадный, нахальный, трусливый, злой, подлый, лукавый, вонючий волк вреден живой и бесполезен по смерти – так рекомендует его Бюффон.

ВОЛЧЬИ ХИТРОСТИ

Осторожность и подозрительность руководствуют каждым поступком волка. Он не позволит себе пропустить малейшего шанса на достижение цели по соображениям своих инстинктов. Но инстинкт все-таки не ум. Инстинкт всегда работает как-то в одну сторону.
У инстинкта как-то готово наперед решение, как следует поступать в данных случаях.
Но все-таки если инстинкт есть якобы ум, то волка нужно признать инстинктивнейшим, так сказать, зверем. Известно, с какими предосторожностями ставят ему отраву, капкан, и все-таки он очень редко дается в обман. На облавах бьют его и того реже. Он или пройдет раньше, или западет в урему. На ходу, отмеривая шаги в 6–8 вершков, волк ступает правой задней в левую переднюю, так что след тянется лентою. Сколько бы ни шло волков (разумеется, кроме беготни в пору течки), они тянутся гуськом, норовя след в след. Угадайте тут, прошло их два-три или два-три десятка. Такому ходу обучает, говорят, мать щенят еще в гнезде, когда таскает их на водопой.
В оренбургском крае, рассказывают, волк иногда крадется к табуну, захватив в зубы куст катуна (перекати-поле) и, закрытый им, ползет к отбившейся лошади: трава, значит, сама катится, – это бы уж впору и человеку. Сибирский охотник Черепанов говорит, что монгольские волки, пока производят разбои на русской земле, укрываются непременно на китайской, и наверно знают, что преследование их с той или другой стороны возможно только до границы, которую в совершенстве разумеют, хотя это не больше как редкая цепь возвышенностей, с маяками на них. Если волки подняли вой на русской стороне, то скот будут резать непременно на монгольской, и наоборот.
Он же свидетельствует, что волк умеет притворяться мертвым; что отсюда идет поверье, будто такого «мертвеца» следует ударить только раз по спине, в противном случае он убежит или бросится на ударившего. Подобную уловку объяснить невозможно, но действительно волк иногда ее проделывает. Он как-то замирает, по-видимому, от холода, так как подобные явления имели место только зимой. К валяющемуся на снегу волку человек относился именно как к окоченевшему от мороза.
Вот два случая в этом роде. В 1874 году на рождественских святках крестьянин ехал домой в деревню близ г. Климовичи. У дороги валялся волк. По осмотру он оказался полуокоченевшим, с признаками жизни. Крестьянин колотил его поленом, затем свалил в сани, а дома сволок в избу, чтоб с талого, утром, снять шкуру. Проснувшись ночью от шума, увидели волка на столе. Мужик хотел ударить его толкачем, но промахнулся, и волк вцепился ему в горло. Баба кинулась из избы, бросив двери настежь, кликнуть соседей, но когда они сбежались, волка в избе уже не было, а хозяин лежал мертвый.      Другой случай. В Радомской губернии возвращавшийся домой помещик наехал под самой деревней на волка. Толкали его, били палкой – волк не двигался. Сочли его мертвым и взяли ради шкуры. Дома барин приказал оттаять его за ночь в овечьем навозе.
Прислуга бросила его на навоз в овчарню. Поутру оказалось, что стенка хлева продрана, а в хлеве валялось 80 овец, задушенных или израненных.

Из книги В.М. Лазаревского «Об истреблении волком домашнего скота и дичи и об истреблении волка» (1876)