— Дмитрий Дмитриевич, как, по Вашему мнению, сейчас работают охотпользователи в Московской области: качество проведения биотехнических мероприятий, учетных работ, годовых отчетов по новой схеме отчетности?
— Не существует официальных критериев деятельности охотпользователей, кроме выполнения требований законодательства в области охоты. Но если взять для простоты школьную систему оценок от одного до пяти, то в сумме по всем охотпользователям области «четверку» дадут (по сравнению с другими субьектами РФ). Объяснение этому довольно простое: охотпользователи немного богаче, чем во многих регионах, и средний уровень жизни выше в Москве и Подмосковье. За счет этого охотпользователи могут позволить себе многое в организации охотхозяйственной деятельности: вольеры, дичефермы… Это признаки культурного хозяйства, чего во многих других регионах нет или очень мало. «Четверка» в среднем, но по текущему контролю есть и те, кому можно «двойку» поставить, но есть и те, кому — «пятерку».
По нашим данным большинство пользователей справляются с возложенными на них задачами, выполняют установленные долгосрочными лицензиями или охотхозяйственными соглашениями условия пользования охотничьими ресурсами.
— Есть ли в Московской области частные охотничьи хозяйства, и если есть, как они обеспечивают доступность охотников в свои угодья для охоты на массовые виды дичи?
— Нам за последние два года не поступало жалоб, что кто-то не может получить путевку или разрешение в какое-либо охотхозяйство. Из этого я делаю вывод, что охотники могут получить такое разрешение. Знаю, что среди охотников многие говорят о высоких ценах на охоту. На мой взгляд, цены на охоту в ряде хозяйств довольно высокие, не соответствуют предоставляемым услугам. Но это финансово-хозяйственная деятельность этих организаций, она вне нашей компетенции, сейчас рынок диктует условия. Хотя скажу как охотник — я бы не поехал брать путевку туда, где завышенные цены только за то, чтобы я вышел постоять, посмотреть вальдшнепа, который, может, и не пролетит вовсе. В ряде хозяйств цены заоблачные, в том числе это делается и для того, чтобы ограничить контингент. Тут надо еще понимать, мы — охотинспекция, не стоим на защите прав охотника или охотхозяйства. Если внимательно прочитать наши полномочия, станет понятно — мы стоим на защите охотничьих ресурсов. Вся наша деятельность вращается вокруг сохранения охотничьих ресурсов. Это помогает им иметь нормальную динамику численности. Часто охотники спрашивают, почему вы не защищаете наши права? Потому что это не является нашими полномочиями, мы не правозащитная организация, а орган исполнительной власти, исполняем законы. Хотя это тоже делается в интересах граждан.
Что касается сути вопроса: частные охотхозяйства в Московской области есть, но их очень мало. Есть разные формы — ООО, ЗАО и другие, но они не очень сильно влияют на общую картину, так как 80% угодий находится за областной общественной организацией МООиР. О частных хозяйствах отзывы самые хорошие, там ведь есть деньги, поэтому возможно культурное охотхозяйство по европейскому образцу.
— Вы за интенсификацию охотничьего хозяйства или за сохранение естественного количества дичи, соответствующего емкости угодий?
— Сейчас есть такие понятия, как «неистощительное использование» или «оптимальная численность» охотничьих ресурсов, хотя понятие оптимума — относительно: то, что оптимально для меня как охотника, не нравится противникам охоты. Например, я хочу, чтобы вальдшнепов было много, а ворон не было вообще, но это невозможно. Или кто-то любит волков и хотел бы, чтобы их «пожалели». Для дичеразведения важно проводить отстрелы бродячих собак, а эколог, защитник собак, считает иначе, и у него есть на это свои аргументы.
Московская область неоднородна. В некоторых районах предпочтительнее система, называемая в охотоведении «сбор урожая», когда обеспечивается массовый доступ в угодья, минимизируются ограничения и т.д. Безусловно, для густонаселенной части Московской области интенсификация очень важна, поскольку она снимает пресс охоты, поэтому надо избирательно подходить к территориям.
— Как Вы оцениваете работу самого большого охотпользователя Московской области — МООиР?
— Однозначно оценить работу этого охотпользователя нельзя, так как МООиР — это несколько десятков охотхозяйств. Есть хозяйства, которые можно взять за образец по тому, как там ведется работа, по организационным, техническим возможностям. Вот возьмем восточный «куст»: рядом Ногинское и Щелковское охотхозяйства. Первое можно смело назвать процветающим — сильное, активно развивающееся, а второе в полном упадке. Приехала проверка, а там и посмотреть не на что. Причины — различные финансовые условия, разный кадровый подбор. Актив Ногинского охотхозяйства решает вопросы быстро, эффективно, а Щелковского не решает вообще. Наверное, и охотники так же скажут: есть любимые хозяйства, куда можно поехать, найти и охотоведа, и директора, и льготы, а есть такие, где все делается «из-под палки».
— Московская область сейчас испытывает огромный пресс в связи с развитием логистических предприятий, и говорить об охоте в ближайшем Подмосковье уже не придется.
— Конечно, охотничьи ресурсы Московской области страдают не столько от охотников, сколько от застройки, от того, что город «расползается», и от того, что называется урбанизацией территории. Я не исключаю, если дело пойдет так, как сейчас, «вольного» охотничьего хозяйства в радиусе 70 километров от Москвы не будет.
Этот процесс пострашнее браконьерства, и его невозможно остановить. Сегодня люди отдают приоритет новому жилью, а не природе, экологии.
— Сколько охотников в Москве и области получили ОБЕФО?
— Мы сейчас подошли к числу 170 000, а по Москве, думаю, около 300 000, если не больше.
— Как изменились цифры по браконьерству после введения ОБЕФО?
— Существенных изменений не замечено. Браконьеры были, есть и будут, потому что страсть к охоте зарождается в детском возрасте. Браконьерство есть везде: и у финнов, и у американцев. Нарушители не переводятся, есть желание — увидел и выстрелил. Некоторые люди им не могут управлять, даже не самые плохие люди в быту и на работе. Но за это предусмотрено наказание, и оно нашими стараниями должно бы стать неотвратимым.
— Удается ли, на Ваш взгляд, решить проблему доступности охоты с гончими на зайца и лису для гончатников? Есть ли конфликт между проведением облавных охот на копытных и охоты с гончими?
— Такая проблема есть. Это опять конфликт интересов. В ряде районов и охотхозяйств, которые ориентированы на охоту на копытных, охота с гончими находится в подавленном состоянии. Туда не ходи — говорит егерь, и сюда не ходи, там у меня лоси, а там — олени. Кто тут прав, трудно сказать. Область ориентирована на вольерное дичеразведение и привязку дичи к подкормке. В связи с этим выпустить гончих, как бы ни хотелось, весьма сложно. Гончатник ругается — а для чего я держу собак? Многие наши гончатники ездят подальше — в Калужскую, Костромскую области и там гоняют. Численность зайца в Московской области не очень высока, кажется, рост беляка пошел в последние два года. Бешенство лис встречается, и многие с ними предпочитают не связываться. Их численность регулируется отстрелом штатными сотрудниками круглогодично, а охотниками только в сезон охоты. Если у лис наблюдается бешенство, то у кабанов — АЧС. Мы регулируем численность кабанов в сторону уменьшения, сокращаем ее до возможного минимума. Все боятся, что в результате того что кабан переносит АЧС, могут «взорваться» крупные свинокомплексы, а это ущерб, исчисляемый миллионами. Понятно, что охотникам это неприятно, поскольку исчезает объект охоты. Поэтому всерьез сейчас думаем над перепрофилированием охоты и охотхозяйств, на интродукцию новых видов. Но это настолько сложный вопрос и требует научной основы и финансовых возможностей. Мы ограничены финансированием теми субвенциями, которые получаем из федерального бюджета на все мероприятия. Ходили идеи проводить интродукцию оленя, но это вопрос серьезной науки, потому что просчитать последствия очень сложно. Вот пример с енотовидной собакой: что случилось, когда ее привезли с Дальнего Востока? На тот момент всем казалось, что это гениальное решение, то же с американской норкой, с ондатрой. Плавают и никому не нужны. Бобры и те стали неугодны многим. То есть это очень сложные вопросы, требующие фундаментальной проработки.
— Сроки весенней охоты будут устанавливаться по погоде, или они уже заранее определены? Будет ли разделение области по срокам на южные и северные районы?
— Вся весенняя охота регламентируется правилами охоты, установленными приказом МПР. Там сказано, что она не может быть сроком более десяти дней, и указано, в каких регионах возможно разделение на юг и север. Единственно, что федеральная власть оставила нам для регулирования в субьектах Федерации — самим определять время начала этой десятидневки. У нас в области введены так называемые «Параметры охоты в Московской области». Это документ, подписанный губернатором, и в нем прописано, что весенняя охота открывается сроком на десять дней с третьей субботы апреля каждый год. Есть опасение, что весна будет ранней и маловодной, и не все смогут хорошо поохотиться, но всем угодить по срокам невозможно. Были попытки открывать охоту рано, и ругались гусятники, которые не попали на молодого гуся, идущего поздно. Открывали позже: не довольны были охотники с подсадной уткой, которые пропустили пролет первых селезней и первых вальдшнепов. С глухарем и тетеревом такая же история: то он уже оттоковал, то невозможно пробиться на тока из-за снега и воды. Недовольные среди тех, кто не очень удачно поохотился, бывают всегда.
— Последний вопрос. Вы являетесь любителем охоты с подсадной. Где собираетесь охотиться в этом году?
— Мы собираемся нашим дружным охотничьим коллективом поехать в Псковскую область. Ну и в Московской поохотимся, не сомневаюсь. Охота должна по времени совпасть с пролетом. Мы знаем, что самое интересное — попасть в фазу пролета холостяков, самых толстых и вкусных, но в этом году может не получиться. В целом, знающие люди поймут меня, если скажу, что из более чем двух десятков весенних охот в моей жизни плохих не было, весенняя охота всегда прекрасна, и надеюсь, что общими усилиями она сохранится для нас, охотников.