А ведь в прошлые годы суммы, превышающие названные, по крайней мере вдвое, доставались охотпользователю — промхозу. Не в порядке ли благотворительной помощи этому обедневшему юридическому лицу? Шучу…
Две трети пути до лесной избушки (приблизительно 10 км) преодолел по лесовозным дорогам. Но эти километры не были в охотничьем отношении «холостыми». В первой декаде сентября, в некоторые сезоны чуть позже, тетерева и в особенности рябчики и глухари начинают вылетать на открытые места, в том числе на обочины дорог и троп. Видел на маршруте пять глухарей и трех рябчиков. К сожалению, стрелять не пришлось: все птицы были, как мы выражаемся, «трудными» (не близкими или закрытыми).
К избушке я подошел в два часа дня. После обеда и отдыха занимался хозяйством: заготавливал дрова, чинил находящуюся в избушке запасную одежду. К семи вечера подошел мой товарищ Виктор. Уже по тону его голоса, когда он приветствовал меня, и по лукавому выражению его лица я предположил, что напарник с добычей. И точно: Виктор взял глухаря.
За ужином «пропустили» по паре рюмок «за открытие». Но лучше бы я этого не делал. Проснувшись перед рассветом, измерил артериальное давление и приуныл. Оно оказалось выше нормы. Выход на путик пришлось отложить. Виктор с утра тоже никуда не пошел, поскольку замаялся накануне (годы достают и его).
Все-таки после полудня я сделал трехчасовой заброд по окрестным местам. Подстрелил «из-под себя» пару рябчиков (на манок птицы не откликались). Между прочим, второго рябчика взял на взлете, охотники по боровой знают, что попасть в рябчика влет нелегко. Кроме этих двух рябчиков, видел трех глухарей, но на выстрел они не подпустили.
На следующий день возвращались на станцию разными путями: я шел опять по лесовозкам, а Виктор напрямую через лес, сверяясь с навигатором. Предварительно договорились встретиться на подходе к станции в знакомом нам обоим месте.
Когда до него оставалось с полкилометра, передо мной, метрах в тридцати, взлетел открытый угонный глухарь. Стрелял «тройкой» из левого ствола (в правом была «шестерка»). И случилась осечка. Как выяснилось, подвел патрон, точнее, не сработавший в нем капсюль; попытки выстрелить этим патроном вторично, на пробу, закончились с тем же результатом.
Досадно, конечно, но охотничье поле еще не завершилось. Впереди, перед самым местом встречи с Виктором, располагался небольшой водоем, на котором в прошлые охоты не единожды я заставал кормящихся уток. Но на этот раз озерко оставалось пустым. Пошумев на тот случай, что утки все-таки могли затаиться в прибрежных зарослях, пошел дальше, смирившись с очередной неудачей.
Виктора на месте не застал, значит, он находился еще в пути. Я снял с плеч рюкзак, присел на валежину и стал ждать. Прошло не больше десяти минут, как с той стороны, откуда я только что пришел, раздался близкий дуплет. Я не сомневался, что это стрелял напарник, и, движимый любопытством, поспешил ему навстречу. Застал его стоявшим по колено в воде в том самом озерке и выуживающим длинной палкой подстреленную крякву. Вторая добытая утка, уже извлеченная из воды, лежала на берегу.
Вот ведь как получилось: утки, стало быть, подлетели и приводнились сразу после моего ухода. А Виктор молодец! Его успех я воспринял, если выразиться перефразированными словами одного из героев Шекспира, «со смешанными чувствами радости и белой зависти». А задержка Виктора объяснялась тем, что он по пути собирал грибы, в чем тоже преуспел.
Уже находясь в электричке, мы обсудили итоги охоты. С удовлетворением отметили, что численность глухаря остается в наших угодьях устойчиво стабильной: Виктор видел четырех птиц, я — девять (больше этого, 10 глухарей, я, помнится, стронул лишь на одной из охот в сезоне 1986 года).
Положение с тетеревом представлялось неопределенным, ведь мы охотились без собак, к тому же в этой поездке не успели обследовать те места, где в последние годы чаще всего встречались тетеревиные выводки. А вот малое число поднятых за три дня рябчиков настораживало. Впрочем, позднее, когда рябчик пойдет на манку, мнение о его численности может измениться. Надеемся, что в лучшую сторону.