Патроны дед заряжал всегда сам. А вот лису пока никак не удавалось добыть. Дед ставил меня, как он говорил, на верный лаз, но у меня не хватало терпения или я уходил на другое — лучшее, по моему мнению, место.
Но лиса проходила именно туда, куда меня ставил дед. Я получал такой подзатыльник, который памятен до сих пор.
В тех угодьях, где ты живешь и охотишься, нужно хорошо знать и помнить лисьи переходы, а тем более волчьи, их не очень много, но они есть. Дед много рассказывал, а зимой и показывал, где у лисы и волка постоянные переходы — «Запоминай! Хватит жечь чужой порох, пора самому зарабатывать, лису он не может добыть!..»
Вот однажды, когда я был в гостях у деда, и он с дедом Степаном преподавали мне теорию, как добыть лису, к ним пришел их товарищ дед Петруха, который был ночным сторожем на МТФ. Он сказал, зачем ходить за лисой в поле, когда она каждый вечер сама приходит на ферму. Мой дед заинтересовался и попросил рассказать подробнее.
Лиса приходит почти каждый вечер к нам на ферму, о чем сообщает мой Шарик. Собачка маленькая, и лиса ее не боится. Лиса привыкла к лаю Шарика и как будто не обращает на него внимания, занимаясь своим делом.
Мы с дедом пошли утром на ферму. Дед обошел ее кругом и говорит, вот из этой лощины лиса приходит. Нужно замести ее следы, и мы завтра узнаем, приходит она или нет. Взяли топор у сторожа, срубили несколько кудрявых веток и, как метлой, замели следы. Дед убил ворону, разрубил ее пополам и одну половину положил, где ходит лиса, как приманку. Это самый надежный способ привлечь лису.
На другое утро мы видим, лиса приходила и унесла приманку. Дед был против моего участия в ночных охотах, но под натиском деда Степана и моей просьбы все же сдался и рассказал, что нужно делать, чтобы охота удалась.
На МТФ корм привозили на лошадях с ближних полей. А с дальних полей омета были свезены по мелкому снегу трактором МТФ. Возчики последнего воза не разгружали, а оставляли на ночь, чтобы утром их раздать коровам. Дед договорился, чтобы один воз подвезли к лощине, где ходит лиса. Гнет с воза сняли, а сено закрепили веревками. Дед наказал, когда я залезу на воз с сеном, надо будет сделать небольшое углубление. Сидеть я должен смирно.
Ночи были светлые, но очень холодные. Когда мы к вечеру с дядей Архипом (который жил очень плохо-бедно, и его никто не упрекал, если он с ночной засидки приходил с добычей — зайчиком) пошли на ферму, Степан дал мне свою двустволку и два патрона в папковой гильзе с дробью № 3.
Бабушка, осенив меня крестным знамением, дала теплую шаль. Дед, махнув на нас с дядей Архипом рукой, проговорил: «Охотнички…» Мы пришли с дядей Архипом на ферму, зашли в дежурку, где дед Петруха топил голландку.
Мы немного посидели и пошли занимать каждый свою позицию. Я взобрался на воз с сеном и разрыл в середине сено, получилось, как небольшой окоп. Дядя Архип забрался на средний воз, которые ставились в зимнее время в одну колонну, чтобы легче было отрывать, когда застигнет буран.
Мне в моем «окопчике», накрывшись шалью, было тепло и уютно.
Сколько прошло времени, сказать не могу, я вздремнул. И вот как будто сквозь сон я ощутил, что подо мною воз с сеном ожил и зашевелился и несколько даже тронулся с места. Дремоту как рукой сняло. До моего сознания долетел надрывный крик дяди Архипа:
— Разряди патрон и стреляй, а то он тебя затопчет!
Накрывная шаль слетела с головы и плеч. Дядя Архип, не переставая, изо всех сил кричал. Когда я открыл глаза и завозился на возу, увидел, что бык-производитель стоит у воза и смотрит на меня. Я онемел, покрылся холодным потом. А дело было так. Крестьяне своих коров приводили, когда это было нужно, для случки с быком на ферму. Крестьянин привел свою корову после обеда, после некоторого времени забрав корову, увел домой. После этого работники фермы пускали быка на вольные хлеба, к ометам, так было заведено. Омета были с разной соломой, яровой, овсяной, просяной и т.д. Быки наедались, а ночевать приходили в корпус.
На этот раз работники фермы наказали деду Петрухе, чтобы он, как придет бык от ометов, пустил его в корпус и дал ему ведро фуражу, привязав на месте цепью. Старый дед Петруха, пока возился с голландкой, забыл про быка и нам ничего не сказал. Бык, наевшись разного корма у ометов, возвращался в корпус. Увидев, что один воз сена стоит в стороне от остальных, он решил почесать свои бока о воз. Дядя Архип увидел быка, когда тот стал подходить к возу, на котором сидел и дремал я. Он стал кричать, но я не слышал его и очнулся, когда воз подо мной зашевелился. Когда до меня дошло, о чем кричал дядя Архип, и я завозился на возу, видимо, бык так же не ожидал, что кто-то замельтешит на верху воза.
Бык тем временем, подняв голову, смотрел на меня. Я как можно быстрее стал раскладывать ружье и, вынув один патрон, ногтем удалял дробовой пыж. Быка, видимо, моя возня еще больше разозлила, и он, наклонив голову, стал передней ногой копать снег и мычать. Я тем временем вложил патрон без дроби и закрыл ружье, стал всем корпусом поворачиваться в сторону быка. Стволы моего ружья были направлены на быка, расстояние метра два. Бык стал еще свирепее рыть снег, выгнув шею и подняв хвост. Гремит выстрел, бык как-то рявкнул не по-бычьи и, отбежав от воза метра 3-4, остановился; в это время прогремел еще выстрел.
Бык галопом стал приближаться к возам, где сидел дядя Архип, но тот также, на всякий случай, из своей берданки произвел выстрел. Бык совсем опешил, побежал к средним воротам корпуса. Дед Петруха выбежал из дежурки с фонарем и кричит: «Волки что ли напали?!»
Дядя Архип объяснил ему, что это бык пришел от ометов. Дед Петруха заголосил — черти бери, я, старый пень, совсем забыл, ведь мне скотники наказали насчет быка, а я вас не предупредил!
Взяв ведро с фуражом и фонарем, пошел пускать быка в корпус. Я не помню, как свалился с воза, ноги не шли. Меня трясло, словно в лихорадке. Что говорил дядя Архип, я понимал мало, и только в дежурке через некоторое время осознал, что могло произойти со мной, не будь дяди Архипа. Я не помню, зачем я стрелял второй раз. Дядя Архип говорил, что пламя от выстрела ружья летело оба раза в сторону быка.
Как потом выяснилось, быку, как я, так и дядя Архип никакого вреда не причинили.
На другой день я у деда спрашивал, почему дядя Архип кричал, чтобы я, разрядив патрон от дроби, стрелял. Дед рассказал мне два случая на эту тему.
Городской охотник приезжает к нам каждую весну охотиться на тетеревов. Однажды, возвращаясь с тока, путь его лежал вдоль опушки леса, где паслось колхозное стадо коров. Охотник, ничего не подозревая, стал приближаться к стаду коров. Бык-производитель, заметив постороннего человека, крупным шагом и мыча пошел на сближение с охотником. Пастух увидел неладное, зная повадки быка, стал кричать, чтобы охотник залез на дерево. Охотник, оценив ситуацию и подтвердив теорию Дарвина о происхождении человека от обезьяны, махом залез на дерево. Пока пастух ловил лошадку и ехал к охотнику, бык рогами качал ствол дерева, стараясь скинуть охотника на землю. Охотник, разрядив один патрон от дроби, выстрелил около уха быка. Бык отступил и ушел в стадо.