Слишком тысяча верст легла на этом безлюдьи и пятьсот прошли от тех мест, где начинается безграничная равнина Ледовитого моря, закованного в гранитные берега, до тех дремучих лесов, которыми обросли южные половины уездов Мезенского и Пинежеского и которые известны под именем тайболь — нижней и верхней.
Начинаясь на севере голым морским гранитом, тундра потянулась к югу огромным болотом со всеми его характерными особенностями: почти сплошным зыбуном, местами ржавым от избытка железных руд, местами белым от огромного количества растущего на нем ягиля (белого оленьего мха). Кое-где мелькают по зыбуну этому те черньины — по-туземному, те водные источники — попросту, которые всегда любят обставлять себя (по общим законам природы) целыми рощами деревьев, хотя бы даже и скудными и приземистыми, как на этот раз.
Реки эти, речушки, ручьи, огромные озера и простые калтусы (болота, покрытые сверху водою) образовались преимущественно на тех местах, где тундра — эта черная грязь, наполовину с песком и сгнившими корнями водорослей, насквозь прохваченная обильною влагою — не могла держать в себе воду, а тем более произращать на поверхности своей что-нибудь живое и прозябающее.
Там, где плавная тундра как бы истощается в своих силах и перестает обильно выделять из себя воду, являются кочки, как бы остатки старых древесных пней на значительном пространстве, по летам вплотную почти усыпанном кустами сочной и крупной морошки, водянистой вороницы и только в южных частях тундры — малиной. Кочки эти — веретьи — единственные почти сухие места по всей тундре, которые еще способны держать ногу человека и волка, хотя тоже не имеют в себе настолько питательных соков, чтобы произращать что-нибудь красивее и выше сланки— этого уродливого, колнчатого, вьющегося плющем можжевельника, в 1/4 аршина вышиною. И на всем этом пустынном пространстве право исключительного господства принадлежит только волку, да оленю, да мелким лесным зверям; человек здесь — временнной гость, и то по зимам. Летом, когда от жарких солнечных лучей отойдет тундра, растаяв на 5/4 аршина в глубину, и покроется даже кое-где зеленью, являются целые облака комаров и оводов, преимущественно там, где сверкает на солнце зелень эта и где нет вблизи прохлады, выделяемой глубокими озерами и прозрачными реками тундры.
С приближением мрачной, богатой густыми туманами осени все это исчезает без следа; верхний слой тундряных болот, оттаявший в летние месяцы, начинает застывать и в конце января становится сплошной ледяной массой, способной держать на поверхности своей глубокие, ослепительной белизны снега. Одни только самые жидкие и самые зыбкие болота не замерзают в течение всей зимы, продолжая выделять из себя обильные пары сероводородного газа. И таких много по тундре, и вся она с января уже скована в одну плотную ледяную массу, представляя такую же огромную равнину, как летом, но на этот раз снежную и, стало быть, еще более бесприветную, еще более мертвенную, хотя и значительно чаще посещаемую человеком. Правда, что (почти всю зиму) в редкую неделю не беспокоят снега тундры сильные погоды разного рода: падь — пушной, крупный, хлопьями снег, застилающий свет Божий; поносуха — когда один только ветер распоряжается уже наметанной падью, готовым снегом, перенося его огромными охапками с одного места на другое и с этого на третье, четвертое и т.д.; хивус — исключительная особенность полярных и приморских стран — та же обильная падь, но при сильных ветрах и заметелях, когда валит снег сверху и несет его с боков и снизу; рянда — тот же густой снег, но падающий при теплой погоде в мокром состоянии; чидеги — весьма мелкие, но частые дожди при густом тумане и преимущественно при горных ветрах, и т.д.
Но зато в другое время, когда не поднимается этих погод и страшные, полярные холода затягиваются надолго, стоят неделю, другую и больше, не возмущаемые ветрами, — в северной стороне неба играют красивые светлые сполохи (северные сияния). При свете их и луны, почти полмесяца гуляющей по звездному небу, творится иная жизнь, своеобразная, но полная интереса и практического значения для временных посетителей тундры. Эго время особенно дорого и для самоеда, из веков хозяина тундры, и для русских, недавних выселенцев на те места ее, где прошла рыбная река своим устьем и где встречается гранит, к которому прицепляет мезенец свою утлую избенку.