Спидометр отмотал восемьсот восемьдесят километров, когда мы, наконец, повернули к нужной нам деревеньке и, проехав еще километр, остановились у занесенного снегом дома, из трубы которого плотным, белым столбом валил густой дым.
Все дружно вылезли из машин и, кряхтя по-стариковски, стали разминать конечности, затекшие от долгой дороги. Вечерний морозный воздух приятно щипал щеки и щекотал ноздри при каждом вздохе. Луна была опоясана широким, светлым ореолом, словно шерстяным шарфом, своим видом предупреждая, что ночью ударит настоящий мороз!
Устроившись в доме и разложив вещи и снаряжение по своим местам, посовещавшись, сняли с машин аккумуляторы от греха, в теплый дом. И с чувством выполненного долга сели за стол ужинать. Кто «посильнее», остались сидеть за столом, я же, тихо устроившись у печки, сладко дремал под треск дров и монотонный их разговор. К ночи мороз заметно крепчал, а на утро градусник показал -43 градуса. Но дурная голова покоя не знает, и мы с Женькой решаем прогуляться по близлежащим окрестностям. На охоту все же приехали, а не в доме сидеть, в конце-то концов. Правда машина завелась только после долгого прогрева паяльной лампой, но вскоре все трудности по оживлению нашего железного коня остались позади, и мы в томительном предвкушении едем вперед.
Когда я сказал едем, то конечно сильно преувеличил, больше подходит слово крадемся. Лобовое стекло так и не оттаяло, несмотря на то, что печка в Ниве работала на максимуме, и мне каждую минуту приходилось счищать образовывавшийся на стекле лед, делая маленькую смотровую щель, как в танке. Сам я ничего не видел вокруг, удивляясь, как Женька что-то может рассмотреть в этой постоянно заиндевелой амбразуре, да еще вести машину.
Но вот машина остановилась, уперевшись в тупик, дороги больше нет, а значит мы на месте. Природа словно замерла, уснула под тяжестью белоснежного пушистого покрывала, кутаясь и прячась от подступившего холода. Настоящая рождественская сказка. Быстро надеваем лыжи и ежась от подступившего холода начинаем топтать лыжню, меняясь время от времени. Быстро согреваемся, и уже не ощущая мороза идем, любуясь окружающей нас красотой, проверяя местность на наличие тетеревов и заячьих следов.
На белоснежном холсте жизнь лесных обитателей читается как увлекательная книга. Вот прошли три лося: бык, корова и теленок. Попаслись на краю поля в молодом осиннике и легли спать, отойдя десяток метров от своей столовой, но потревоженные нами ушли низиной на легком аллюре. А вот и первая большая вырубка, обходим ее по периметру, но ничего не попадается нам на глаза. Решаем проверить ее середину. Вскоре замечаем долгожданные следы присутствия птицы. На снегу, то тут, то там, видны лунки от зарывшихся в снег тетеревов. Одна, две, три… десять, пятнадцать, да сколько же их здесь!
Жестом показываю Женьке приготовиться, а сам лыжей наступаю на ближнюю ко мне лунку. В тот же миг, словно взрывом, из-под снега вырывается тетерка, а вслед за ней четыре иссиня-черных петуха взрывают снег рядом с нами. Напарник торопливо дуплетит в поднявшихся тетеревов, теряет равновесие и падает в снег, скрываясь с головой и запутавшись в лыжах. Через несколько секунд чуть сбоку, шумно хлопая крыльями, поднимается еще пять тетеревов.
Сдерживая порыв, отпускаю одного черныша подальше, накрываю стволами и жму на спусковой крючок. После выстрела косач, подломив крыло, комом валится в глубокий снег. Вторым, к сожалению, мажу. Дрожащими руками перезаряжаю ружье, закрываю стволы, и следующая пятерка тетеревов покидает свои снежные квартиры. При виде поднимающейся у моих ног птицы, адреналин ударил в голову, и я, плохо себя контролируя, палю, не разбирая куда. Меж тем тетерева все взлетают, а я продолжаю судорожно вставлять патроны в патронники и салютовать им в след, не нанося никакого вреда. В очередной раз я пытаюсь нащупать патроны в патронташе, но понимаю, что он пуст. Последняя пара тетеревов поднялась и полетела на меня, словно издеваясь. Женька копошился в снегу и беспомощно матерился, ругая кривые ноги, проклятые лыжи, холод и еще кого-то, заодно, вспоминая по «матушке»!
- Давай помогу! – протянул я руку другу. - Извини, раньше не мог! Думал, сам справишься…
– Да ладно, сам виноват! - не скрывая досады, пробубнил он.
- Ну, сколько подстрелил? А то я, барахтаясь в этом снегу, все самое интересное пропустил!
– Одного – ответил я, смутившись.
– Всего! Я-то думал мы пойдем назад все увешанные тетеревами, а он одного! Мазила!
– Ладно, не бубни.
Ради интереса пересчитали лунки – 34 штуки.
- Тридцать четыре тетерева, а сбил только одного, это ж надо! – сокрушался Женька.
Подошли к машине, когда уже смеркалось.
- Завтра возьмем реванш! И смотри мне, попробуй только упасть…
На следующее утро мы стояли на своей лыжне и с надеждой смотрели вперед, предвкушая встречу с «нашими» тетеревами. Проверили вчерашнюю вырубку, но не обнаружив там тетеревов, двинулись дальше. Через пятьсот метров обнаружили едва заметную дорогу, ведущую в лес, и решили ее проверить. Пройдя сто метров, наткнулись на заячью двойку, уходящую вперед по дорожине. Начали распутывать и обнаружили скидку в лес, недалеко от края второй вырубки, как две капли воды, похожей на первую.
Выходим на край вырубки и замираем в восхищении и в предвкушении одновременно. Вдруг боковым зрением замечаю движение слева от меня. Медленно поворачиваю голову и вижу несущегося на нас зайца. До него метров восемьдесят, шепчу Женьке, чтобы приготовился. Здоровенный беляк на полном ходу летел в нашу сторону, сокращая расстояние: семьдесят, шестьдесят, пятьдесят, сорок… Звучат наши выстрелы, после которых раненный заяц, сделав размашистый прыжок, нырнул обратно в заснеженный лес.
На бегу кричу Женьке, чтобы встал на след и гнал, а сам возвращаюсь назад к заячьей скидке. Почти в тоже мгновение беляк пулей вылетел на чистину. Стреляю навскидку, дробь выбивает пух из зайца, отбежав пару метров, он прячется за кустом. Стреляю через куст, но пока перезаряжаюсь вижу, как он уходит по своим следам, сильно кровя. Кричу Женьке, чтобы стоял на тропе и смотрел «в оба», а сам начинаю преследовать раннего зайца. Еле ползу по пояс в снегу, вдруг со стороны друга раздался одиночный выстрел.
– Дошел! – радостно выкрикнул он.
- Хорошо! С полем! – кричу ему в ответ.
Возвращаюсь обратно, выкапываю лыжи и пытаюсь на них встать. Наконец получается, после чего спешу поздравить друга с полем. Вешаем его на березу и направляемся к середине вырубки, где уже отсюда видны темные лунки на белом снегу. Подходим ближе, но это оказываются старые, давно покинутые лунки, а вот за ними, метрах в тридцати, уже были свежие. Сердце бешено забилось в предвкушении скорой развязки. Снимаем ружья с плеч и берем их на изготовку. Делаем еще пару шагов и, настороженные недавними выстрелами тетерева, взрывают своими упругими крыльями пушистый снег.
Звучат наши выстрелы, эхом отражаясь от заснеженного леса. И только последним патроном Женька сбивает своего краснобрового красавца. Я же отстрелял в белый свет как в копеечку! Подняв добытого тетерева, протягиваю другу и крепко жму руку, поздравляя с полем.
Комментарии (0)