С ноября по начало января я пробыл в местности между Батумом и Сухумом; в последнем прожил около месяца, объезжая его окрестности.
Это, бесспорно, один из самых теплых, если не самый теплый уголок всего Кавказа и России. Средняя температура дня в ноябре в тени, в полдень, 17° C, а ночью 4–8° C, хотя в 20 числах ноября было несколько хороших утренников, доходящих до –2,5° C.
Средняя температура всего декабря, по 25 число, была 12° C, хотя в половине декабря были дни, когда днем в тени было +17° C, а на солнце +27° C, днем в полдень. Все это время еще было много зелени, по улицам, садам и лесам встречались цветы, зелень, цветущие розы, рододендроны и другие растения.
С 25 декабря сразу захолодало, по утрам мороз доходил до –2° C, а днем было не более 4° C в тени, при сильных западных ветрах, и, наконец, 30 декабря с восточным ветром выпал снег при –1° C мороза; снег этот, однако, к вечеру сошел, снова сделалось тепло, т. е. 6° C в тени.
Охота в окрестностях Сухума и Батума не представляет ничего особенно заманчивого для страстного охотника, не потому, что здесь мало зверя, а потому, что его очень трудно взять. Я думаю, нигде нет столько диких свиней, сколько в окрестностях Сухума.
Но попробуйте за ними охотиться? После 3—5 охот на кабанов вы уже идете на охоту эту без особенного удовольствия, напротив, с некоторым принуждением. Дело в том, что кабанов собаки находят много, но стрелять и видеть приходится очень редко.
Нас, охотников, постоянно было на кабаньей охоте человек 15, при 10 гончих, а большею частью результатом был один кабан, очень редко два. Главная причина неудач здешних охот — непроходимая и недоступная чаща леса, состоящего из густых зарослей рододендронов, громадной ежевики и вьющегося шиповника.
Тот, кто не был в этих лесах, не может себе составить понятия об их неприступности, а подобные густые и непролазные чащи составляют любимое и главное местопребывание диких свиней. Стрелять кабана приходится или на тропе, или в такой чапыге, что и на 10 шагов ничего не видно.
Большею частью стреляешь один раз, так как из другого ствола не успеваешь выстрелить. И притом большая часть раненых кабанов уходит и пропадает задаром в такой крепи, куда нечего и думать пройти или пробраться.
На рану кабан очень крепок, и чтобы его положить на месте, нужно всадить ему пулю в ухо, голову или в сердце, иначе он сразу не ляжет.
Со мной был случай, что первая пуля, из штуцера 16-го калибра, попала кабану под переднюю лопатку, пробила легкое и сердце и вышла навылет, в 15 шагов, а вторая пуля попала в пах и вышла навылет около передней ноги, и с такой раной кабан прошел около 100 сажен; гончие скоро разыскали его и, как это случилось не в крепких зарослях, то свободно добрались до этого кабана.
Когда распороли ему брюхо и вынули внутренности, то убедились в том, что кабан с пробитым сердцем может пройти несколько сот шагов.
На одной из последних охот раненый кабан убил на месте трех лучших гончих. Вообще здешний кабан не бросается на охотника и даже легко раненый большею частью спасается бегством, но к сильно раненым подходить весьма опасно.
Очень много гибнет от них лучших, вернее самых злобных гончих собак, в особенности молодых, бросающихся сбоку или спереди. Мне кажется, что для кабаньей охоты были бы гораздо пригоднее крупные овчарки, а не слабосильные гончие.
Местные жители — абхазцы и мингрельцы бьют много кабанов по вечерам, на полянах и водопоях, подкарауливая их на тропах или с деревьев, так как с дерева, хотя стрелять и неудобно, но виднее и безопаснее.
Магометане абхазцы хотя и стреляют кабанов, но большею частью не имея возможности продать их, бросают на месте, впрочем, и бьют-то они кабанов потому, что последние наносят сильный вред посевам кукурузы, картофеля и вообще садам.
Мингрельцы и имеретины, как христиане, едят свиней и бьют их как для продажи, так и для себя. Цена хорошего кабана в Сухуме от 2 рублей 50 копеек до 4 рублей. Охота за кабанами — самая распространенная звериная охота во всей Абхазии, так как их везде и всегда можно найти, хотя и трудно их взять, но все-таки добыть много легче, чем другого крупного зверя, т.е. оленя, тура, медведя.
Зверей этих тоже здесь довольно, но за ними мало охотятся, а бьют при случае, вечером на засидках, кроме туров, за которыми нужно ходить далеко и высоко забираться, а также серн, довольно многочисленных.
Здесь, в горах, много также медведей: они большого роста, но шкура у них плохая, так что лучшая продается за 3 рубля. По рассказам здешних охотников, медвежья охота в горах опасна, так как не смертельно раненый медведь бросается на охотника.
Мне самому пришлось раз под вечер, на узкой тропе в ущелье, встретиться на 10 шагов с медведем; штуцер был у меня за плечами, и я в эту минуту раскуривал отсыревшую сигару, но не мог ее раскурить. Медведь, шедший тропой с горы, наткнулся на меня и, как видно, сильно растерялся от неожиданной встречи и остановился как вкопанный на месте.
От неожиданности я тоже растерялся так, что забыл, что у меня штуцер за плечами, и мы начали созерцать друг друга. Сколько времени продолжалось это созерцание, не могу сказать, но медведь, издав какие-то неопределенные звуки, счел за лучшее прыгнуть от меня с крутой тропы в глубокую балку, так что я не успел по нему и выстрелить.
Схватив штуцер, я ждал, что он будет подниматься на противоположную сторону балки, но мишка так скоро пошел низом, балкой, что я не успел и прицелиться.
Многие туземцы и охотники уверяли меня, что здесь встречается тигр, но, судя по описаниям и по виденной мною шкуре у одного охотника, это не тигр (которому сюда неоткуда зайти), а просто барсы, только не тот, который встречается на Амуре и в Уссурийском крае.
Из крупных хищников здесь встречается рысь, дикая кошка, волк и шакал; последних тут очень много, и это, по-моему, главная причина, почему при всех благоприятных условиях фазан водится в Абхазии в очень незначительном количестве. Он сильно истребляется шакалами и отчасти лесными куницами, которых тут немало.
Второе место после кабаньей охоты занимает охота с гончими на диких коз; последние здесь довольно многочисленны, и так как они держатся большею частью в строевых чистых лесах, в горах, то охота за ними много приятнее и легче, чем за кабанами. Я лично, впрочем, не люблю этой охоты: уж слишком беззащитна и красива дикая коза, и мне как-то жаль ее убивать.
Олень встречается почти по всему восточному берегу Черного моря, т.е. от Батума до Геленджика, хотя в последней местности это зверь довольно редкий; больше всего оленей встречается между Очемчирами и Поти. Здесь они попадаются очень часто, и за ними обыкновенно охотятся с гончими, хотя олень почти не ходит на кругах, как косуля, а идет напрямик и очень далеко уводит собак.
Обыкновенно, занявши известный гай, оцепляют его, охотники пускают гончих, и на кого выскочит зверь, тот охотник иногда его и убивает. Я говорю — иногда убивает, потому что если олень идет шибко из-под гончих, то нужно очень хорошо стрелять пулей, чтобы на полном скаку убить, а не поранить оленя; иначе олень, хотя и раненый, заведет далеко собак в горы, поди ищи его в горах.
Мне один раз пришлось убить из-под гончих, на полном скаку, довольно крупного оленя. Никогда я не забуду того момента, как олень после выстрела опрокинулся несколько раз через голову; он скакал по косогору в довольно редком строевом лесу, и я, в 30 шагах, повалил его почти наповал, хотя еще раз выстрелил в лежачего.
Пуля попала ему под переднюю лопатку и в сердце, отчего он свалился сразу. Выстрел был действительно замечательный. Товарищ мой, стоявший около меня в ста шагах, на радостях от моего удачного выстрела пришел в такой восторг, что можно было думать, что он сам убил этого редкого и дорогого зверя.
Туземцы бьют оленей (конечно, из винтовки пулей), подкарауливая их на водопоях и горных речках, в светлые лунные ночи. Много оленей убивается в августе и сентябре, во время гоньбы, тогда самцы олени бегают всюду, с ревом отыскивая самок.
Олений рев слышен в лесу очень далеко, а в это время обыкновенно зверь становится очень неосторожным, так что уже нетрудно скрасть его. В эту пору он часто, завидя какой нибудь предмет, бросается туда в надежде найти себе самку.
Некоторые туземцы делают деревянную трубу и, замечательно искусно подражая оленьему реву, подманивают к себе разъяренного быка. Во время гоньбы олень делается почти бешеным и иногда даже нераненый бросается на человека, так что нужно стрелять его с расчетом. Я сам лично никогда не был на подобной охоте.
По-моему, она недостойна настоящего охотника, а присуща или полудикому горцу, или промышленнику и казаку, ищущим в этом промысле заработка: тем оно еще извинительно, а нашему брату стыдно охотиться подобным образом.
Затем из крупных зверей остается еще тур и серна. Эта охота мне очень мало известна, хотя я и бывал на ней. Лучшая, охота на туров и серн, — летом, т.е. в июле и августе, когда в горах еще нет снега. В это время туры и серны держатся в горах очень высоко, т.е. выше полосы альпийских пастбищ, на высоте 3000 или 4000 футов, и даже ближе к ледникам, особенно туры.
Охота эта представляет очень много трудностей и отчасти опасности полететь в пропасть. Нужно обладать очень хорошими и крепкими ногами и легкими, да и хорошими глазами, чтобы предпринимать подобную охотничью экскурсии. Кроме того, нужно еще иметь очень верный одноствольный штуцер небольшого калибра, который хорошо бил бы на 300–400 шагов.
Пригоднее всех для этой охоты теперешние одноствольные штуцера-экспресс системы Генри — Мартини и Свинбурна, с пулей около 450 калибра, непременно с пулей экспресс, т.е. с пустотой в передней части, чтобы пуля наносила бы более смертельную и разрушительную рану животному: тур очень крепок на рану, и нужно его положить на месте, иначе он, даже будучи сильно ранен, уйдет в неприступное место и не попадет в руки охотника.
Так как хороший штуцер-экспресс стоит довольно дорого, т.е. не меньше 150 руб., и для большинства охотников недоступен, то я, по личному опыту, советую сделать следующее: на Кавказе да везде у нас в России после турецкой войны можно легко достать турецкую винтовку системы Пибоди — Мартини, американского производства, с дальним и верным боем.
Главный ее недостаток — большая тяжесть (около 12 фунтов), так что таскать ее в горах по кручам, где каждый полуфунт имеет большое значение, почти немыслимо.
Поэтому необходимо сперва отрезать у нее ствол вершков на пять (длина ствола винтовки 19 вершков), снять тяжелые гайки, выбросить ненужный шомпол, уменьшить толщину цевья ложи, снять тяжелый затылок приклада, заменив его рогом или деревянной планочкой, снять ненужный тяжелый визир, сделавши маленькую прорезку на коробке запирающего механизма, или у казенника, т.е. над патроном.
Таким образом, вы из тяжелой турецкой винтовки Пибоди — Мартини получите хорошую винтовку, вполне годную для горной охоты за турами и сернами. Для того же, чтобы пуля наносила смертельную рану, нужно взять тоненькую волосяную пилку (лобзик) и распилить пулю в патроне Пибоди — Мартини, конечно, по длине ее, до бумаги, в которую она обернута, затем распиленную часть замазать теплым мягким воском и обсалить всю пулю вместе с бумажкой.
Подобная распиленная пуля почти вполне заменяет пулю-экспресс, которую трудно достать на Кавказе, хотя можно заказать себе форму отливать пули экспресс, (т.е. с пустотой в передней части пули до половины длины всей пули), что гораздо лучше, в чем я убедился на деле. Пустоту пули закрывают обыкновенным пистоном центральным, Элея, так чтобы основание пистона, т.е. дно его, было обращено наружу и закрывало бы как раз острее пули.
Патроны, т.е. медные гильзы, Пибоди — Мартини удобно переснаряжать самому, и эти гильзы легко выдерживают 5–7 выстрелов, только нужно обжимать гильзы после каждого выстрела, иначе экстрактор не будет вытаскивать гильзы после 2-го переснаряжения.
Я всегда переснаряжаю все металлические гильзы для всех своих винтовок и устроил себе обжимательный прибор, который когда-нибудь подробно опишу и приложу рисунок.
Затем еще остается охота за водящимися по всему берегу Черного моря: рысью, дикой кошкой, шакалом, волком, лисицей, куницей и выдрой. За всеми этими зверями правильной охоты нет, а бьют их при случае, ради шкуры, которые вообще здесь очень плохи. Правильный промысел существует только за куницей, в горах.
Здесь много абхазцев занимаются ловлей куниц, разными поставушками, иногда и капканами, которые на Кавказе очень редки: делать их некому, а привозные дороги. Шкурка куницы зимой продается от 2 до 5 руб., смотря по своему качеству. Куницы, которые ловятся в горах, всегда лучше и дороже куницы, пойманной у берега моря, по очень понятной причины большой разнице в климате. Большая часть куниц, добываемых на берегах Черного моря, ловится в окрестностях Сухума, Гудаута, Сочи и Очемчир.
Выдр бьют при случае из ружья, подкарауливая их, когда они выходят из воды. Я дважды случайно натыкался на них, один раз днем увидел на берегу речки Бзыбь, в Пицунде, спящую выдру на корне дерева и в 40 шагах выстрелил в нее крупной дробью; она упала в воду и была унесена быстрым течением.
В другой раз, на реке Гумиста, днем увидел выдру на берегу реки и когда она отошла от нее шагов на 50 я подкрался к ней на выстрел и сильно ранил; зарядив на бегу ружье, я добил ее около самого берега. Шкура, несмотря на декабрь, была плоха, и ее оценивали всего в 3 руб.
Да вообще здесь шкурки выдры очень плохи, так как она не успевает хорошо выкунить. Выдра очень крепка на рану, и даже смертельно раненая, если только успела добраться до воды, ныряет и пропадает в воде. Чтобы убить ее наповал, хотя бы картечью, нужно стрелять в близком расстоянии.
Редкие собаки берут раненую выдру, которая очень сильно защищается и наносит им глубокие раны. Впрочем, здесь собаки вообще плохи и недостаточно втравлены; полагаю, что сибирские промысловые собаки легко взяли бы и не раненую выдру, лишь бы она попалась им в зубы.
Теперь скажу нисколько слов об охоте по перу на Кавказе. Безусловно, что охота здесь по перу зимой очень заманчива, так как в это время у нас в России нет никакой охоты по птице, разве случайно по куропаткам, да на севере по тетеревам или рябчикам, и то если мало снега.
Самая интересная охота на Кавказе по перу — это охота на фазанов. Для меня, по крайней мере, фазан представлял дичь особенно интересную, и несмотря на то что охота на фазанов по берегу Черного моря представляет такие затруднения, а подчас и мучения, что нередко проклинаешь ее; но смотришь, опять тянет идти на поиски этой красивой птицы.
Дело в том, что фазан водится и живет по берегу Черного моря в крепких, малодоступных местах, поросших густой ежевикой, вьющимся шиповником и густыми, непролазными кустами держидерева. Это самые любимые места фазанов, куда они забираются после 8 часов утра, по окончании своего неприхотливого завтрака, и не выходят до самого вечера.
С раннего утра он держится полян и в особенности посевов кукурузы и нив, где были посеяны колосовые хлеба, конечно, невдалеке от кустарника. Здесь его очень легко найти с собакой и еще легче убить. Но чуть фазан забрался в любимые свои крепи, где собаки его не поднять и нет возможности пролезть человеку, там он вполне застрахован от охотника.
Кто не был и не охотился в этих местах по фазанам, тот не может себе составить понятия о тех мучениях, которые претерпевает собака и руки и ноги охотника от колючек. Скажу только, что новая кожаная шведская куртка после 10 фазаньих охот превратилась в жалкие лохмотья, а что досталось коленкам и ногам, то этого и представить себе невозможно.
Я взял с собой две пары болотных сапог и после этих охот, не более 10 раз, изорвал обе пары. Доставалось порядком и моему сеттеру. Сперва он наотрез отказался идти в колючку, но когда стали попадаться раненые фазаны, которые с перебитыми крыльями бегут лучше нашего коростеля, то собака не выдержала и полезла в колючку, исколола и исцарапала в кровь всю морду, а все-таки стала ходить порядочно по фазанам.
Чтобы можно было судить о той чаще, где прячутся фазаны, сообщу следующий случай. Собака подняла самца фазана около кустов, и фазан потянул в балку, мимо меня в 40 шагах. Я стреляю — фазан мертвый падает около меня поверх сплошной колючки, у ручья. Я вижу хорошо, что убитая птица лежит от меня не далее 12 шагов, но не могу достать, а собака не может взять ее поверху сплошной колючки, так что я принужден был бросить красавца самца.
Мне кажется, что красота этой птицы — главная причина заманчивости охоты за нею. По крайней мере сужу по себе. Крепкие и неприступные места, где живут фазаны, не позволяют много поднять их и убить. Самая удачная охота по фазанам была в 30 верстах от Очемчир, где я убил, т.е. взял в одну охоту 14 штук.
Недурна была охота около Геленджика, где я убил на одной охоте 11 фазанов. А то обыкновенно, если убьешь за день 3 или 4 пары, то это считалось весьма удачным полем, так как случалось добывать всего штуки по две — и никак не потому, что фазанов было мало, а опять-таки из-за этой подлой непроходимой колючки.
Проездом по Кубани мне случилось остановиться в станице Варениковой, где я с одним казаком пошел на охоту по фазанам в камыши, где за 2 часа поднял около 15 штук и 7 из них убил; сильный дождь вскоре прогнал нас с этой охоты, а здесь бы, пожалуй, можно было убить за день пар 10: нет колючки и места не так крепки, так что ходьба почти такая же, как у нас по вальдшнепам, да и собака на виду и не страдает от уколов.
Я, было, остался здесь ночевать, в надежде поохотиться на другой день, но пошел мокрый снег и я поспешил в Екатеринодар, боясь, что санный путь совсем пропадет, и мне придется застрять в казачьей станице — перспектива не из красивых и интересных.
Фазан довольно крепок на рану, и я постоянно употреблял дробь № 4, даже № 3, и об этом не жалел. Раз около Сухума, на охоте по фазанам, мой проводник, охотник-солдат, убил и принес мне две штуки «степных фазанов»— садж.
Второе место после фазана для охотника по перу занимает вальдшнеп. Вальдшнеп прилетает на Кавказ в половине октября, с севера, в большом количестве, но с конца ноября большая часть их улетает, вероятно, еще дальше на юг и только меньшая часть остается на зиму по всему восточному берегу Черного моря.
Вальдшнеп держится здесь преимущественно мелколесья, в долинах речек, и вообще в сырых местах; в особенности любит держаться в кизильники и молодом «пальмовом» лесу. Но зимой на Кавказе много их не убьешь и если достанешь две-три пары, то и это хорошо. Зато в ноябре и в начале декабря вальдшнепов бывает очень много повсеместно.
После вальдшнепа самое видное место для нашего брата — охотника по птице — занимает бекас. В здешних болотах, т.е. около Сухума и Батума, последний живет почти круглый год. Мне передавали, что бекас выводит здесь детей и остается почти всю зиму в хороших и топких болотах, какие находятся около Батума, Поти и Сухума.
Мне ни разу не удавалось находить много этой дичи. Больше 7 пар я ни разу не брал в одно поле, считая, в том числе пару-две гаршнепов, попадающихся между бекасами на более топких местах, в особенности под городом Батумом.
Изредка попадались мне здесь болотных курочки и (два раза) коростели, иногда и пигалицы, а в более сухих местах, поросших хвощем и осокой, вдруг из-под стойки, вместо бекаса, вылетал один или пара стрепетов. В декабре, в разное время, около Сухума в болоте я убил 5 штук стрепетов, вовсе не ожидая их, а также пару вальдшнепов и болотного кулика.
Всего более удивляло меня всегда, когда охотишься по фазанам и вальдшнепам зимой в январе, это то, что вдруг поднимаешь одну или пару перепелок. Перепела, однако, не зимуют на Кавказе; главный, валовой, пролет их здесь бывает с половины сентября по конец октября.
Потом они, вероятно, летят, через Черное и Средиземное моря, в Африку, Сирию и дальше во внутренность Африки. Перепелки, которых мне случалось убивать зимой на Кавказе, вероятно, были отсталые или молодые слабосильные экземпляры, не понадеявшиеся на свои силы для перелета через моря, где, при противных ветрах, много гибнет этих птиц, и потом морской прибой выбрасывает их трупы на берег: это я много раз наблюдал лично, во время пролета на берегах Черного моря, в Крыму и на Кавказе.
Теперь еще остается сказать нисколько слов об охоте на уток, нырков и пеликанов. Охота на уток, которые в большинстве зимуют у берегов Черного моря, производится вечерними зорями, когда их караулят у мелких берегов и при перелете на болотах.
Первая охота, т.е. подкарауливаете у берегов, мне вовсе незнакома — это охота промышленника, а вторая, т.е. стрельба поздним вечером на перелетах, мне очень хорошо известна: я частенько бывал на этих охотах. Вообще я всегда любил и люблю стрелять уток на вечерних перелетах.
В особенности хороша и приятна эта охота в тихую, теплую и светлую вечернюю зарю, при красивой обстановке, т.е. когда болото примыкает к большому лесу. Здесь есть что послушать, есть чем полюбоваться; каких только звуков не услышишь, которые только и понятны страстному охотнику и вместе с тем любителю природы.
Мне приходилось бывать на перелетах, во время пролета дичи, недалеко от впадения Днепра в Черное море и Волги в Каспийское море. Чего только я там в это время не видел и не слышал.
Не раз приходилось мне быть настолько очарованным и пораженным криком, писком и зычным говором гусей и лебедей, что поневоле забывал, что нужно выстрелить и тем хоть на короткое время нарушить тот чудный концерт, пред которым настоящие концерты, при другой обстановке в четырех стенах, с сотнями газовых рожков и свечей, для страстного охотника и любителя природы, кажутся жалкими и ничтожным.
Большею частью на вечерних перелетах исключительно попадается крыжень (кряква) и нерозень или серая утка. Других уток мне не приходилось убивать на перелетах, но вблизи морских берегов я стрелял также чернетей, крохалей и нырков красноголовых.
Вот беглый очерк охоты на Кавказском берегу Черного моря. Когда-нибудь постараюсь, если снова побываю на Кавказе, описать подробнее и обстоятельнее кавказские охоты, а пока прошу читателя великодушно извинить меня за такое поверхностное описание своего путешествия.