Повезло даже тем, кто не искал место тока и не строил шалаш. Кого просто загодя разбудили в холодную апрельскую ночь и еще затемно посадили на удобный чурбачок в заранее построенном в нужном месте шалаше, снабдив необходимыми инструкциями. Взять тетерева из своего первого шалаша! И такое, наверное, случается. Должны же быть счастливцы?!
Когда мне, охотнику-легашатнику, предложили попробовать добыть черныша из шалаша, к этому способу добывания трофея я отнесся весьма пренебрежительно. Тетерева в Смоленской области тогда было море. Поздней осенью черныши сбивались в стаи более ста особей! Этично ли это для мужчины стрелять из скрадка в забывшую обо всем, кроме «основного инстинкта», беззащитную птицу? Но любопытство взяло верх: уж очень много я слышал и читал про такую охоту.
«Возьму-ка я с собой кинокамеру, да и поснимаю птичек. А под занавес можно и пальнуть разок-другой», – резонно решаю я. И вот, оставив легаша в вагончике на базе, мы с егерем – дядей Сашей и еще одним охотником мчимся по ночному грейдеру часа за два до рассвета. Оставив повидавший виды уазик прямо на дороге, проходим метров двести по направлению к Днепру. Я хорошо знаю эти места по осенним охотам. Правда, теперь ориентироваться трудно: от реки поднимается густой туман, в котором «тонут» три шалаша, стоящие прямо посередине тока.
Дядя Саша подводит меня за руку к первому из них, а моему напарнику, указав рукой направление, тихонько шепчет: «Аккурат метров тридцать. Да смотри не промахнись и в Днепре не утони!» Вскоре раздается шум мотора отъезжающей машины. Устроившись в своем «новом домике» на туристическом коврике, который предусмотрительно прихватил с базы, я окунаюсь в предрассветную тишину апрельской ночи. Откуда-то издалека, из поймы Днепра, то и дело слышится гогот гусей. Как только он стих, я услышал шум крыльев большой птицы, и тут же сверху что-то бухнулось прямо на крышу шалаша. От неожиданности я вздрогнул и, наверное, чуточку подшумел. Огромная птица взлетела и вновь опустилась, казалось, совсем недалеко от меня. Минут через 15 я услышал первое «чуфф» и шум крыльев подлетавших тетеревов. Было еще темно, и настраивать аппаратуру не было смысла. Я сидел на своем коврике и слушал начинающуюся перекличку токовиков.
Для жителей многих деревень пение или, как еще говорят, бормотание тетеревов, нераздельно слиты с каждым погожим весенним утром. Эта музыка весны, от которой так сжимается сердце, слышна за многие километры. Но настоящим тетеревиным концертом можно наслаждаться только из шалаша на самом току. Описать его увертюру, которая начинается в предрассветных сумерках, невозможно. Невозможно забыть и все то, что ты уносишь с собой, хоть раз побывав на току. Пусть смеется непосвященный читатель, но эти «чуфф» и «чуф-фы», которых ты наслушаешься, сидя в шалаше, становятся частью твоей жизни и делают ее более полной и насыщенной...
Сумерки еще не рассеялись, но я уже мог различать белые пятна, налетающие друг на друга и сопровождаемые чуфыканьем и треском крыльев. Вдруг поднялся один тетерев, за ним другой, а потом и весь ток.
Уже совсем рассвело, над верхушкой шалаша заиграли первые лучи солнца, а я все ломал себе голову: «Что же могло спугнуть моих тетеревов?» На самые трудные вопросы, как известно, находятся самые простые ответы. Как потом оказалось, мой напарник в густом тумане «промахнулся» – прошел мимо шалаша и умудрился дойти до самых разливов Днепра. Когда стало светать, он не нашел ничего лучше, как двинуться на шум тетеревиного концерта, надеясь потихоньку залезть в свой шалаш. Повторить попытку на следующее утро было невозможно: на шалаши у дяди Саши уже образовалась очередь.
На следующий год я снова очутился на весенней охоте в тех краях и опять попросился в шалаш. На этот раз я оказался в нем вдвоем с опытным напарником. Из соседнего шалаша раздалось несколько выстрелов. Мой напарник, умело подражая чуфыканью токовиков, попытался подманить молодых петушков, севших недалеко от нас, поближе Но все эти ухищрения оказались напрасными. Теперь я не могу вспоминать без смеха наши попытки перехитрить судьбу.
Представьте себе двух здоровенных мужиков, стоящих на коленях в допотопном строении из веток и прошлогодней травы. «Чуфф-чуфф!» – утробно извлекает из себя один из них. «Чуф-чуф-фы!» – слышится презрительно с края токовища. Раздается хлопанье крыльев. Два ствола просовываются сквозь ветки шалаша. Но все напрасно. Нас почему-то не хотят принимать в свою компанию. И так с самого рассвета до десяти часов утра. Под непрекращающийся неимоверный гул токовища, в котором ты тщетно пытаешься стать полноправным участником. Причина нашей неудачи оказалась весьма банальной. В своих попытках устроиться поудобнее на холодной земле, наши предшественники выгребли слишком много сена из-под низа шалаша. Осторожные тетерева сразу что-то заподозрили и вынесли свои весенние разборки за пределы выстрела.
После этого у меня было еще несколько попыток взять тетерева из шалаша. Но один раз ток разогнала лиса, несколько раз не повезло с погодой. И в этом нет ничего удивительного: «Весенняя стрельба тетеревов не добычлива и не легка».
Впрочем, может быть, судьба наказала меня за один выстрел, который лежит на моей совести. Дело было так. Охотился я на заре своей юности весной в Костромской области. Ехали мы под вечер на вальдшнепиную тягу. И вдруг мои хозяева-костромичи увидели на полянке токующего тетерева. Молодой петушок, распушив хвост веером, то кружился, то смешно подпрыгивал на одном месте, пытаясь напугать своего воображаемого соперника. Машина остановилась. Двигатель продолжал работать.
«Ну, москвич, покажи, как ты стреляешь? Может быть, тебе не на тяге, а на стенде надо пострелять?» – съязвил самый бывалый из компании. «До тетерева метров шестьдесят. Что мне его семеркой бить?» – попытался было отказаться я от неправильного выстрела. «А ты возьми мой патрон. Сам заряжал! А мы посмотрим, что у вас в столице за охотники!» Отступать было некуда. Когда петух подпрыгнул в очередной раз, я нажал на курок. А дальше все как у классика: «Вспорхнула маленькая птичка, выстрел – и все кончено. Нет тут ни борьбы, ни ожиданий, ни неудачи». Годков мне тогда было немного, ровно столько понимал я и в охоте. Но так как воспитали меня нормальные папа и мама, пусть и не охотники, я сознавал, что сморозил большую глупость. В будущем подобных выстрелов я старался не делать и всегда думал, прежде чем нажать на курок. Да видно, не забыл мне того «токовика» покровитель охотников святой Трифон, сделав невезучими все мои шалаши.