Сам после работы лечу домой. Домашние говорят, что заезжал мой приятель, уехал на охоту. Значит, подействовало. Все готово, рюкзак с ружьем в машину, и в путь.
Предвкушение праздника лучше самого праздника. Душа поет, все проблемы как-то отступили на второй план. А вот и место заветное. Из лесу здесь два выхода на большое просяное поле. На первом никого нет. Значит, напарник на втором. Это примерно в километре отсюда. Занимаю позицию. Солнце садится за верхушки деревьев. Тихо. Хорошие места у нас в Саратовском левобережье. Природа внешне неброская, а глаз радует, как наши русские женщины. И человек в таком месте начинает понимать, кто он и зачем живет на земле. Время течет незаметно, вот и наступили сумерки. Поодаль грянул выстрел. Один, со стороны засидки напарника. Верный признак, что тот с добычей, а мне можно собираться домой. Поднимаюсь, беру ружье и спокойно иду к машине. Грохнул еще один. Думаю, это он добрал подранка. Открываю дверь машины, завожу и слышу еще один. Итак, три выстрела с интервалом примерно в минуту. На засидке по кабану так не стреляют. У такого хорошего стрелка, как напарник, это что-то значит. Надо подъехать, возможно, требуется помощь. Еду. В свете фар вижу напарника, машущего призывно рукой. Торможу. Он кричит: «Давай патроны! Меня кабан гоняет!» Прямо из окна протягиваю ему пару патронов, он тут же заряжается и вскидывает ружье. Неподалеку в направлении стволов на краю поля черной глыбой стоит кабан. Выскакиваю из машины и тоже прицеливаюсь. Кабан двинулся рысью на нас. Есть от чего призвать на помощь всех святых. Дуплетим. Зверь спотыкается, но упорно прет на нас. Клыки устрашающе сверкают, пена изо рта, хрипит. Но все это как-то смахивает на трактор, в кабине которого уснул пьяный тракторист, а сам трактор идет на малой скорости и не разбирает дороги. Нет у кабана той страшной скорости, которая повергает в ужас его врагов. Мы отпрянули в стороны, а секач пробежал по инерции между нами и натыкается на сухое дерево на краю леса. Удар, треск дерева, скрип, шум падающих сучьев. Словно грузовик врезался в препятствие.
Лихорадочно шарю по карманам последнюю пару патронов, нашел. В стволы их, и вовремя. Наш противник отошел от столкновения с деревом и из лесу, хотя и на трех ногах, но зомбированно идет на таран. Растерянность, слава Богу, прошла. Нет, брат, тут тебе не светит. Переть в лобовую на ИЖ-54 не советую.
Спокойно прицеливаюсь и дважды стреляю. Зверь дважды вздрагивает, по дуге огибает меня и рядом ложится в дождевую лужу на дороге. Не упал, а именно лег. Ноги под себя, глаза мечут молнии, уши прижаты. Крупный, мощный. Не похоже, чтобы он смирился со своей участью. Но не буду больше утомлять рассказом о том, как мы его добрали. Пришлось использовать патрон 16 калибра, завалявшийся в машине. Его вставили в обрезанную пластиковую гильзу 12 калибра, и после этого он вошел в патронник моего ружья. С трех метров была поставлена точка. Интересно другое, как же все началось.
Со слов напарника, дело было так. Только он разместился около засохшего старого дерева, как из лесу поодаль вышел этот секач. Эх и хорош! Обнюхался и сразу же начал поедать просо. Зажмет метелку во рту, копытом наступит на соломину и дергает головой в сторону. Соломина проходит меж зубов, а зерно остается во рту. Только хруст и треск стоит. Чавкая, краем поля движется в его направлении. Восточная мудрость гласит: «Умей терпеливо ждать, и мимо пронесут труп твоего врага». Терпения и выдержки моему приятелю не занимать. Когда зверь оказался на траверзе метрах так в 45, грянул выстрел. Из нижнего ствола ТОЗ-34 моим патроном. С колена целил в шею за ухо. Самое убойное место. Секач высоко подскочил на месте и рухнул. Ай да выстрел, ай да пуля! Не перезарядившись, поднимается и не торопясь идет к добыче.
А добыча подскакивает на ноги. Навскидку, практически в упор, следует второй выстрел, «спутником», который опрокидывает кабана. Еще подумал: «Как же это я так беспечно, не перезарядившись, подошел так близко спереди?» Машинально достал последние два патрона, а больше он на зверя не берет, верная примета. Едва достал стреляные гильзы и вставил один патрон, как зверюга снова поднимается на ноги.
Такого у него в долгой охотничьей практике еще не было, хотя побил он зверя изрядно. Снова стреляет. Кабан мотнулся от попадания в голову и попер на него. Дело запахло керосином или еще чем-то. Метнулся в сторону, пропуская противника. Пока тот, как торпеда на циркуляции, сделал круг, успел зарядить последний патрон. Секач опять пошел в атаку. Слава Богу, не так стремительно, как они это обычно делают. Вдали замелькали мои фары. Стреляет четвертым патроном, кабан пробегает мимо, топая, как тяжеловооруженный рыцарь, и останавливается на краю поля. Хотя его мотает из стороны в сторону, отступать он явно не собирается. Патронов больше нет. В этот момент подъехал я.
После того как добрали с горем пополам зверя, все наши попытки погрузить его в багажник «Нивы» провалились. Хотя мужики мы не хилые. Пришлось обрабатывать кабанчика на месте. Достали все пули. Оказалось, что первая, колпачковая, 38 г, моего литья из аккмуляторного свинца, попала в череп сбоку и прошла резцом по лобной кости 5 см. При этом она деформировалась и развернулась в свинцовый бутон. Остальные девять наделали множество ранений, но свалить его наповал не смогли. Конечно, сказалось и то, стреляли в сумерках, и мишень была далеко не без-обидная.
Потом сидели за столом за рюмочкой родимой под печенку, свежеобжаренную с лучком. Я уверял друга, что он удирал от секача, как молодой олень. На это был его ответ, что я бы сам зайца обогнал.
Воистину, хорошо то, что хорошо кончается. Действительно, редкий зверь сравнится с кабаном по стойкости на рану и мстительности. Этого секача я до сих пор помню, в глазах стоит образ дикого животного, готового в последнем броске все сокрушить на своем пути, но посчитаться с обидчиком.