Лесорубы в этом девственном лесу — главная исследовательская сила: и дороги прокладывают, и мосты сооружают. Деревья берут только гигантских размеров и определенных пород. Мой егерь дружит с ними, постоянно подкармливая мясом диких животных, а лесорубы в ответ информируют его о переходах слонов, обнаруженных новых болотах, об увиденных буйволах и ситатунгах. Вот и сейчас мы едем проверить болото, найденное накануне лесорубами в лесу. Через час, прибыв на место, указанное проводником, выпрыгиваем из кузова: дальше можем передвигаться только пешком через джунгли.
Пигмеям хорошо — они росточка небольшого. Низкие звериные тропы словно специально под них «строились». Аборигены идут, не пригибаясь, зачищая при помощи мачете верхнюю часть свода туннеля от колючих веток. Но даже это мне не помогает: согнувшись в три погибели и уворачиваясь от острых шипов, я с трудом продираюсь сквозь лианы. В зверином туннеле темно, солнечные лучи не пробиваются сквозь густую сорокаметровую зеленую массу листвы над головой. Посмотришь вверх — там все зелено, а внутри туннеля преобладают коричнево-черные тона: почва усыпана бурой прелой листвой.
Вдруг впереди идущие аборигены, явно чего-то испугавшись, прыжками «пролетают» один из участков. Подхожу к этому месту и я. Адреналин в предвкушении чего-то неожиданного клокочет в крови, но любопытство сильнее. Остановившись, кручу головой во все стороны. Воображение рисует картины громадной змеюки или большого волосатого паука, ждущего меня в засаде на уровне глаз. Пигмеи с интересом зрителей, наблюдающих на крокодиловом представлении в Таиланде за добровольцем, чью голову дрессировщик засовывает в открытую пасть чудища, смотрят на меня. Пару секунд ничего не происходит, затем егерь выдергивает меня из оцепенения: «Pambo (муравьи)!» Не знаю, почему они так истерят по поводу муравьев?! Переступив через десятисантиметровый живой ручеек насекомых, присоединяюсь к группе.
Через пару часов проводник подает знак — болото близко. Несколько раз перейдя вброд небольшой ручей и периодически проваливаясь по карманы в грязь, приближаемся к краю болота. Сквозь заросли, окружившие первозданную природу, показалась небольшая поляна, поросшая высокой травой. Посреди поляны, в тридцати метрах, спиной к нам лежит в тени высоких деревьев одинокий большой черный бык. Мой внутренний поршень, сразу увеличив обороты, гонит кровь в несколько раз быстрее. Взяв карабин наизготовку, с дрожью в руках стою, ожидая команды егеря, разглядывающего животное в бинокль. Влага на красивых больших рогах слегка блестит в пробивающихся сквозь крону деревьев солнечных лучах. Пигмей-следопыт дергает егеря: чего же он медлит? Бык лежит один, рога хорошие — нужно стрелять! Но опытный егерь спустя несколько минут расстраивает меня: не бык это, а старая корова. Делать нечего, возвращаемся к машине. Безрезультатно обследовав в округе еще несколько свампов (болот), поворачиваем обратно в лагерь. После душного леса очень даже приятно ехать в кузове пикапа — ветер желанно обдувает изнывающий от жары, пропотевший насквозь организм.
Проезжая мимо небольшой лесной пигмейской деревушки, невольно обращаешь внимание на облик и быт местных жителей. Питаются они в основном бананами, в обилии произрастающими на плантациях. Электричества нет (освещение только от костров), связи и телевидения, понятно, тоже. Судя по количеству детишек, бегающих по деревне, развлечение у взрослых здесь одно. Нет, два: все поголовно беспрестанно курят. Нельзя также не обратить внимания на некоторых представительниц слабого пола, особенно старшего возраста, прикрывающих одеждой только нижнюю часть тела. А размер их опустевшего бюста вызывает вполне объяснимые ночные видения зрелой африканской богини плодородия.
Вечером в дыму слегка вонючих, но очень необходимых противомоскитных спиралей пьем теплое бордо запасливого эстета-француза, выполняющего днем роль моего егеря. Повар-камерунец на ужин приготовил вырезку бонго, добытого предыдущим охотником. В разговорах о местных нюансах охоты и разглядывании ночных насекомых, заглянувших к нам на огонек, вечер пролетает незаметно, пора идти спать.
Бунгало мне вынужденно приходится делить еще с несколькими обитателями: с четырьмя здоровенными пауками (размах лап —
Помню, какой энергией заряжался, бегая десяток минут босиком по лужам под летним дождиком во времена беззаботного детства! В Камеруне же под таким дождиком можно бегать часами. Надо отметить, что охота в дождливый сезон здесь выбирается намеренно. Обычно в течение мая — июня дожди идут каждый день, преимущественно ночью, хотя и днем бывают серьезные ливни (в один из дней мы до самого вечера не могли никуда выехать из-за такого «дождичка»). Ливни смывают все следы, оставленные животными на глинистой почве. Соответственно утром, помимо девственно чистого леса, вы можете обнаружить все свежие переходы животных.
Вот именно после такого ночного дождика, двигаясь следующим утром в направлении болот, мы и заметили на дороге свежие следы лесного буйвола. Спешившись, начали тропить и через десяток минут увидели застывшего на опушке леса одинокого быка, наблюдавшего за нами. На этот раз егерю понадобилась всего пара секунд для определения пола животного и трофейности. Я тоже успел поймать лопатку буйвола в прицел. «Шут (стреляй)!» — жму на спуск. После выстрела бык, немного присев при попадании пули, бросается в чащу. Выждав десяток минут, осторожно подходим по поляне к входу в джунгли. Кустарник в этом месте обильно окрашен алой кровью — похоже, легкое задел.
Мы успели продвинуться вглубь густого кустарника только на пару метров, как из гущи послышался рык почуявшего нас разъяренного животного. Второй раз нам сигналить было не нужно, через пять секунд мы уже были на прежних позициях — в восьмидесяти метрах от опушки. Да, при видимости в лесу не далее одного-двух метров добрать животное сразу не получится. Без помощи собак не обойтись. Маленькие пигмейские охотничьи собачки резво взялись за дело. Но даже им не сразу удалось обнаружить раненого быка, стоящего в джунглях всего в тридцати метрах от опушки. Наконец послышался заливистый лай, помогающий нам определить точное местонахождение подранка и отвлечь его на некоторое время. Бросаемся в обход. Собаки лают уже совсем близко, метрах в десяти. Но где же буйвол? В этих зарослях совсем ничего не видно. Смертельно раненный зверь может в любой момент атаковать в упор, возникнув ниоткуда; мы понимаем это, и нас начинает немного трясти. Вдруг один из следопытов, пригнувшись к земле, показывает рукой куда-то вперед; другой, забравшись на пару метров вверх на соседнее дерево, машет мне, приглашая последовать его примеру.
С дерева я по быкам еще не стрелял. Действительно, с высоты буйвола было хорошо видно. Правда, открыт был всего кусочек туловища, но и этого достаточно, чтобы прицелиться в позвоночник. Выстрел — бык падает. Эмоциональный француз еще десять минут не может успокоиться, вновь вспоминая эпизоды этой охоты.
Выдвинувшись обратно в сторону лагеря, мы решаем обследовать несколько второстепенных дорог-просек в поисках дукеров и свиней. По этим нешироким дорогам передвигаемся достаточно медленно, очищая колею от поваленных деревьев и проем дороги от пытающегося захватить пустующее пространство кустарника. Находясь в кузове, периодически пригибаемся, уклоняясь от веток. Сидящий на капоте скаут старается при помощи мачете обрезать по мере возможности мешающий кустарник, и часть веток падает в кузов нам под ноги. Какая-то небольшая двадцатисантиметровая ветка падает мне на колени, а затем вдруг карабкается по мне наверх. Как оказалось, это палочник пытается вернуться восвояси.
Да, насекомых здесь уйма, постоянно какие-то жуки, кузнечики, бабочки снуют взад-вперед, обгоняя машину.
На ходу едкие мелкие насекомые попадают в глаза, приходится их часто промывать.
Очередная обрезанная ветка падает в кузов. Всех пигмеев тут же «выдувает» из пикапа, мы остаемся с белым егерем вдвоем. «Pambo-tree (муравьиное дерево)», — объясняет егерь, быстро выкидывая ветку из кузова. Похоже, аборигены совсем не любят симбионтов этого растения.
Неожиданно слева от нас раздается рев, по мощности сравнимый с львиным рыком. Инстинктивно прижавшись к противоположному борту, вижу громадную седовласую гориллу, сидящую на дереве в 20 м от дороги, предупреждающую своих соплеменников об опасности.
Ей-богу, эти пигмеи словно дети! Шарахаясь вместе с ними от одного борта к другому, я даже вспомнил свои детские впечатления при посещении аттракциона «Пещера ужасов». Кровь в жилах стыла не столько от увиденного в пещере, сколько от реакции на все это окружающих тебя детишек. Хотя, честно говоря, первый раз там мне понравилось: то справа что-то неожиданно рявкнет, то слева какой-то ужас вылезет... Ну вот, опять! Резко остановившись, водитель с уважением пропускает ядовитого пешехода — зеленую мамбу...