Нас было трое: мой друг Василий Павлович, его сын Сергей и я. Племянник Василия Павловича Анатолий отвез нас в глухую деревню, где жили староверы, которые дальше порога чужих к себе не пускали. Но в одной избе старую веру не исповедовали и привечали всех, а тем более друзей Анатолия, хорошо знакомого хозяевам. Хозяина мы практически не видели, он пропадал на реке и в тайге, а опекала нас его жена – очень добрая и приветливая старушка.
Деревня, в которую мы приехали, стояла на берегу реки Казыр. Одним из моих заветных желаний было поймать тайменя. И это было реально, так как таймени в Казыре водились. Недалеко от деревни был омут, туда я и отправился со спиннингом. Омут был большой и глубокий, крутило там, как в водовороте, а по берегам лежали огромные валуны. В обрамлении соснового леса это выглядело мрачно, угрюмо и очень красиво. Сколько ни бросал я свою «мышку», поклевок не было.
Однако нашей основной целью была охота. Освоившись на новом месте, мы стали ежедневно охотиться. Оказалось, что в тайге много рябчиков, глухари же встречались значительно реже, да и на выстрел не подпускали. Охота заключалась в том, что один из нас шел по старой лесовозной дороге, а двое – на некотором удалении по разным ее сторонам. Услышав свист рябчика, начинали его манить. Изредка перекликались. Тогда рябчик затаивался... В результате охота с этим выводком была испорчена, и приходилось искать другой. Мои попытки изменить тактику охоты поддержки у напарников не находили.
Несмотря на примитивность нашей охоты, добычи было более чем достаточно. Увидев нас с дичью, местный старовер поворчал немного – дескать, рябчиков надо оставлять на зиму, чтобы потом использовать как приманку на соболя, которого в тех местах много. Одного удалось увидеть и нам с Василием Павловичем. Он сидел на кедре, и, не прячась, урчал на нас. До сих пор стоит в глазах его симпатичная, хотя и сердитая мордашка.
Раньше я по рябчику не охотился, но все же захватил с собой из Москвы несколько металлических и пластмассовых манков. Лучшими оказались металлические. Еще в Курагино меня научили, как правильно подражать рябчику. Есть два варианта: песня самца и песня самки. Первая мне показалась слишком сложной, вторая – попроще. Она состояла из пяти колен: двух средней продолжительности, двух коротких и одного длинного. Посоветовали пользоваться мнемонической фразой: «Даай, даай, пи, пи, уздууу».
Когда в первый раз рябчик стал отвечать на мой свист и подлетел на выстрел, я был очень удивлен, что все оказалось так просто. Освоить эту охоту труда не составило, и скоро я стал добывать не меньше моих товарищей.
Основные правила на этой охоте такие. Нельзя шуметь. Сидеть или стоять надо неподвижно. Самому свистеть следует как можно реже, иначе рябчик почувствует фальшь. Если рябчик отвечает на свист, но упорно не подлетает, нужно тихонько идти к нему и, когда он вспорхнет, запомнить место, куда он сядет. Возможно, рябчик подпустит на выстрел, правда, надо его еще разглядеть среди ветвей. Обычно он садится близко к стволу дерева и прижимается к ветке. Стрелять влет лучше и не пытаться – рябчик летит так стремительно и на такое короткое расстояние, что промах почти обеспечен.
Однажды мы решили походить подольше. Во время обеда спустились к реке и на уютной поляне варили добытых рябчиков. До чего же там было красиво: прозрачная вода реки, сквозь которую виден каждый камешек на дне и стайки хариусов, а за рекой расцвеченные осенью горы...
Но вернусь к самому началу. Когда мы только приехали, на крылечке сидел босой парень в мокрых до колен штанах. Хозяйка бранила его за то, что вчера он напоил ее мужа. Нам парень сказал, что пытался поймать тайменя в большом омуте за деревней, но тот сдернул его с камня в воду, а потом порвал леску. Может быть, мы и поверили бы ему, если бы не убедились, спустя некоторое время, какой он фантазер.
Налив стакан дрожавшему от холода парню, мы и сами выпили по случаю приезда, поужинали и улеглись спать. Тут парень рассказал нам, что он из Ленинграда, провел в этих местах больше месяца и завтра уезжает. Занимался же он ни много ни мало поисками золота России, якобы зарытого где-то здесь Колчаком при отступлении. В качестве доказательства существования клада он рассказывал легенду о том, будто часть золота уже найдена и есть сибирские мужики, которые его потихоньку тратят и живут хорошо, ничего не делая.
Метод поиска клада у парня был оригинальный: он выбирал среди местных жителей того, кто любит поговорить, затевал с ним разговор, доставал бутылку и пытался напоить до такого состояния, в котором собутыльник потерял бы над собой контроль и все ему выболтал. Желающие выпить «на халяву», конечно, находились. Последней «жертвой» оказался как раз наш хозяин. Естественно, никакой информации парень не получал, тем не менее был уверен, что он близок к разгадке тайны века.
Когда мы утром проснулись, «кладоискатель» исчез. То ли действительно поехал домой в Ленинград, то ли отправился в другую деревню. Здесь, кроме нашего хозяина, никто с ним дело иметь не захотел.
А не так давно, уже в перестроечное время, будь оно неладно, прочитал в какой-то газете краткое сообщение, что в Петербурге создано акционерное общество «Золото Колчака», и подумал: уж не тот ли парень продолжает дурить голову и себе и другим? И если методы работы не изменились, то уже не один чудак, а целое акционерное общество будет целенаправленно спаивать мужиков Сибири! Пожалуй, выживут только непьющие староверы.
Хотя я и не поймал тайменя, попробовать его мне все-таки удалось – он оказался отменно вкусным. Незадолго до этой поездки я купил отличный электрический фонарь «эмитрон». Особой надобности в нем не было, он валялся среди вещей. Заметил, что хозяйка охотно им пользуется, когда спускается в погреб, и оставил фонарь ей. Она очень обрадовалась подарку, тут же достала для нас большой кусок соленого тайменя и много засоленного хариуса да еще целый пакет целебного маральего и золотого корня, и все благодарила меня. С тех пор дарить «эмитроны» после удачных охот стало почти что моим хобби.