С октября 1941 года до декабря 1951-го жил я с матерью и сестрой в деревне Пасыкино, теперешнего Ступинского района Московской области, в доме деда по линии матери. С мальчишками-сверстниками сразу установились дружеские отношения. Сначала вместе бегали собирать осколки от авиационных бомб, сброшенных с немецких самолетов, гильзы от зенитных орудий и пулеметов наших защитников. Потом, когда танки Гудермана были отодвинуты от стен Каширы (от нас это всего каких-нибудь двадцать километров), толкались среди наших солдат, прибывших из Сибири для защиты Москвы. Кто кусочком сахара осчастливит, кто сухарь подарит, кто даст подержать настоящую винтовку, или даже автомат. Настроение у них было все еще мажорное, шапкозакидательское. По вечерам песни боевые пели. Командиры успокаивали женщин: «Не бойтесь, скоро мы им (немцам) зададим трепку, и к весне война закончится. К посевной ждите своих мужиков». Увы! Остался ли кто из них в живых после декабря и в последующие четыре года?
В ту осень и я внес свою мизерную лепту на алтарь победы. Во время сборов расквартированных в нашем доме солдат я подарил им свое новое атласное одеяло, привезенное из Москвы. Как знать, может быть, оно спасло кому-нибудь жизнь в те лютые декабрьские морозы!
В деревню уже стали приходить похоронки, извещения, что чей-то сын (или муж) «погиб смертью храбрых» тогда-то и там-то или «пропал без вести». И никто не считал, каких извещений было больше. Оплакивали и тех и других. За всю войну деревня потеряла по одному, по два, а то по три труженика из каждого дома. У нашей соседки тети Тани, дальней родственницы деда, из трех сыновей, ушедших на фронт, вернулся только старший – Виктор, в звании майора авиации, с многочисленными боевыми наградами. У соседа справа – Вдовина Василия Степановича погибли оба сына. А вот у Пиняевой тети Насти, тихой, скромной, набожной знахарки лекарственных растений, умеющей заговаривать боли в животе, ушах и горле, а также зубную боль, из воевавших всю войну трех сыновей вернулись все трое. Александр – с погонами капитана второго ранга. Сергей – сухопутный офицер, то ли капитан, то ли старший лейтенант. И Павел – не помню, в каком звании, но без звезд на погонах. Четвертый сын – Валентин, тот чуть-чуть не успел по возрасту к боевым действиям и служил уже в мирное время. Конечно, такой феномен не мог остаться незамеченным среди односельчан. Одни женщины заявляли, что это плод магии тети Насти. Другие говорили: «Любит ее Господь за безгрешность и доброту, потому и помогает».
Стали возвращаться и солдаты-калеки, выполнившие свою миссию. Без руки, без ноги, с простреленной головой или грудью, тяжело контуженные. Таких воспринимали как счастливчиков и оказывали им всяческие почести. Где-то в конце войны вернулся дядя Вася Копцов. Отдышался родным воздухом, окреп немного и начал заниматься охотой.
Был у дяди Васи короткий период, когда он охотился с русской гончей по кличке Позор. Выжлец был уже осенистый, с хорошо отработанными навыками охоты. Вспоминаю, будто пса этого ему отдал на время охотник из другой деревни, пока лечился в больнице. Надо отметить, что Позор не имел ничего позорного ни во внешности, ни в работе. Наоборот, вызывал восхищение у знатоков. Да и кличка-то, наверное, была переделана каким-нибудь остряком из Дозора или Трезора – типичными для сельских дворовых собак. Впрочем, откликался он на все три варианта и на охоту мог пойти с любым кто позовет, лишь бы ружье висело за спиной. Дядя Вася охотился с ним преимущественно по зайцам.
В глубокоснежные послевоенные зимы местной властью был установлен порядок: после обильных снегопадов или метелей расчищать жизненно важные участки проселочных дорог (других просто не было). В Верховлянь – на почту. В Оглобино – в магазин и клуб. В Авдулово – на молокозавод, куда ежедневно привозили молоко, собранное с подворий колхозников. К нам – в Сельсовет. В Костомарово – в школу. Правда, эту дорогу чистили по опушке леса, а мы бегали в школу за 2 км, через лес, по тропочке. Так было ближе и теплее. Первый километр полем старались преодолеть как можно быстрее. Немудреная одежда насквозь пронизывалась ветром и холодом. В лесу отогревались. Последние пятьсот метров – опять полем. Но это всего несколько минут до теплого класса. Нам-то грех было жаловаться – школа-то «рядом». А другие ходили за 6–7 км, и только по полю. Потом для них при школе построили интернат, домой они ходили только на выходной. Школьникам до пятого класса организовывали школы в радиусе не более двух км от любого населенного пункта.
Чистил дороги гусеничный трактор ЧТЗ из МТС, с прицепленным сзади приспособлением «волокушей», изготовленной из бревен в форме утюга. Поверху на бревна было наброшено несколько охапок сена или соломы для случайных пассажиров.
Дядя Вася был словоохотливым человеком и умел рассказывать, кроме всего прочего, увлекательные истории, происходившие с ним на охоте, обильно пересыпая текст нецензурной лексикой – «для связки». Был в его практике и такой случай на заячьей охоте в середине зимы.
Дошли они с Позором до Костомаровских кустов, и пес отправился в полаз, вдоль опушки леса. Сам охотник сместился влево, перекрыв возможный лаз по дороге на бывшую лесную сторожку. Снег глубокий, рыхлый. Лыжи в нем «тонули». Ноги погружались в снег почти до половины голени. Минут двадцать спустя, взрывной волной загремел яростный башур опытного гонца. Гон уходил влево, явно дальше, чем ожидал зверя охотник. «По Спасскому краю может выйти русачок. На Тарасенково надо выдвигаться, там он скорее всего выскочит на расчищенную дорогу. По такому снегу долго не набегает под паратой и вязкой собакой», – определил дядя Вася. Пока он добирался до намеченного лесного мысочка, перевел дух и выбрал позицию метрах в тридцати от дороги, гон стал глуше и как будто дальше… «В крепи у прудка завел косой. Там сам черт ногу сломает», – догадался бывший солдат.
Тем временем, гон сбился с ритма. Голос звучал все реже и реже и, наконец, умолк. А на дороге появился звук приближающегося трактора. Заснеженная машина с волокушей, лязгая железом, прокатилась мимо охотника и направилась в сторону нашей деревни. Перемолчка Позора продолжалась уже около десяти минут. «Надо идти помогать выправить скол, а туда расстояние семьсот метров», – с досадой подумал дядя Вася. В это время тишину нарушил первый «гав». Через несколько секунд второй, третий. Пес причуял след, начал работать с добором. Вот выскочил из бурьяна. Песня вновь зазвенела. Выжлец пересек неширокое поле, проскочил лесную перемычку и оказался на дороге, в двухстах метрах от охотника. Ринулся в одну сторону – вернулся. Пробежал три десятка метров в противоположную – возвратился на заячий след в точке выхода и закружил, все больше увеличивая радиус окружности. Тщетно! Заяц как в небо взлетел! Уже начавший зябнуть охотник, поспешил на помощь своему четверогоному другу. Осмотрев место, где пропал след, он пришел к выводу: «Либо русак выскочил на дорогу задолго до появления трактора и ушел вправо на Спасское (волокуша в этом случае уничтожила все следы и запахи), либо ушел по дороге в мою сторону, раньше трактора. Тогда как же я его пропустил?»
День уже угасал. Мороз усиливался. Дядя Вася решил прекратить охоту. «Ну, обманул. Не каждый же раз выходить победителем! Молодец, что ушел. Вот только куда?» – с этими мыслями он начал активнее двигать лыжами, чтобы согреться. До деревни оставалось с километр. На околице охотник вдруг увидел гонный заячий след, уходящий перпендикулярно дороге. Причем сметка составляла более трех метров. Ого! Как он мог улететь так далеко из снежной траншеи, через бруствер? Дядя Вася оглянулся. На противоположной стороне следа не было. Позор вел себя спокойно, не замечая ничего необычного. Под лыжами лежало несколько соломинок. «Неужели это выброс с волокуши в момент отталкивания? Получается, что "мой" заяц сюда на тракторе приехал?» – размышлял охотник. Постоял минуту, соображая, не продолжить ли охоту. Да ладно, пусть живет, раз такой умный! Оказывается, заяц запрыгнул на волокушу там же, где вышел на дорогу. Видимо, уставшему зайчишке ничего не оставалось, как прыгнуть на препятствие и затаиться в соломе.
На следующий день дядя Вася встретил тракториста с того самого трактора.
– Ну что, вчера пустой пришел? Видел я, как ты на валу стоял. А зайцы, между прочим, к нам в деревню приезжают на санях. Видел я на повороте боковым зрением, как из волокуши метнулся русак и помчался по огородам. Здоровенный такой русачина. Это я хорошо разглядел, делился своими наблюдениями тракторист.