Выпавшая к вечеру пятницы пороша внесла ясность в сумбур моих планов на субботний день. Не секрет, что пороша для охотника то же, что и масленица для любителя блинов.
Раннее морозное утро. Небо еще щедро усыпано яркими звездами. Среди немногочисленных нахохлившихся сонных пассажиров, смиренно расположившихся в салоне рейсового автобуса, я направляюсь в сторону от Москвы.
Выйдя из автобуса на безлюдной остановке, сворачиваю с шоссе и вскоре попадаю на проселочную дорогу. По нехоженому снегу держу путь в сторону заброшенных полей, изобилующих кустарниками и зарослями бурьянов. Темнота начинает нехотя отступать перед приближающимся рассветом – вестником зарождающегося нового зимнего дня.
Снежная белизна и бодрящая свежесть воздуха заражают меня веселой бесшабашностью. А разве может быть иначе? Ведь впереди целый день скитаний по заснеженным полям, оврагам, перелескам! К тому же следует прибавить, что все это будет происходить на фоне великолепия зимних пейзажей.
А если еще повезет по заячьему малику вытропить матерого дымчатого русака и красивым выстрелом остановить его бег, тогда смело можно считать, что день удался на славу. Да что там день! – Жизнь!
Вскоре мой путь пересекает строчка лисьих следов. Похоже, я не одинок в поисках удачи. Видимость уже позволяет начать охоту, поэтому, остановившись возле одинокой березки на углу поля, решаю облачиться в охотничьи доспехи. Подпоясавшись патронташем, надеваю поверх одежды маскировочный халат.
Собираю ружье, несколько раз вскидываю его, проводя стволами влево-вправо и, убедившись, что ничего не мешает стрельбе, прислоняю его к дереву. Забрасываю за плечи рюкзак, извлекаю из патронташа пару патронов зеленого цвета, снаряженных «единицей», и закладываю их в стволы ружья. Чтобы ничего не забыть, внимательно осматриваю место моих сборов. Убедившись, что все в полном порядке, краем поля направляюсь в сторону заросшего кустарником оврага.
Не доходя до него метров сто, в траве замечаю чьи-то следы. Ускоренным шагом приближаюсь к ним и, к большому своему удовольствию, натыкаюсь на заячий малик. После непродолжительного изучения следа определяю, что он принадлежит русаку, так как отпечатки его лап более узкие и вытянутые, нежели у беляка.
Да это и к лучшему, ведь русака тропить интереснее. Поразмыслив над вопросом, куда он мог уйти на лежку, снимаю с плеча ружье и, настроившись на длительную ходьбу, принимаюсь копировать заячий узор, оставленный им на белом покрывале земли. Минут двадцать кружу по запорошенному полю. Вскоре мне на глаза попадается помет, оставленный зайцем на снегу. Цвет горошин, их форма и размер также говорят о том, что я иду по русачьему малику.
Покружив еще немного по полю, заяц сошел с него на грунтовую дорогу и направился по ней в сторону воинской части, расположенной от этого места на значительном удалении. Забросив ружье за плечо, я двигаюсь тем же курсом, что и мой подопечный. «Не иначе, этот заяц был в самоволке, а сейчас спешит в часть, боится опоздать на утреннее построение», – рассуждаю я, двигаясь по дороге.
На некотором удалении от железобетонного забора, ограждающего территорию части, грунтовая дорога делает поворот и уходит в сторону животноводческой фермы. Вот в этом-то месте поворота заячий след и оборвался. Стоп! Нужно искать скидку!
Снимаю с плеча ружье, беру его на- изготовку и захожу в полосу травы, примыкающей к самому забору. А вот и скидка! Небольшое углубление в снегу говорит о том, что сюда приземлился заяц после огромного прыжка. После первой скидки последовала еще одна, покороче, после чего заяц привычно заковылял вдоль ограждения. А вот и сдвойка!
Руки крепче сжимают ружье, а взгляд сосредоточен на следе. Но, что это? На стыке железобетонных плит след впереди обрывается. Подхожу и вижу, что мой русак через небольшую дырку в заборе проник на территорию воинской части и, похоже, решил там остаться на дневку. Вот так финал! Такая развязка совсем не входила в мои планы!
Испытывая горькую досаду, возвращаюсь на дорогу и начинаю думать, как быть дальше. «Никакой этот заяц не самовольщик! Скорее всего это лазутчик. И на территорию части он проник, чтобы секреты военные выведать», – со злобой думаю я о русаке.
Переборов в себе «шпионскую неприязнь», я задаюсь вопросом: «А вдруг в заборе еще дырка есть? Тогда заяц без проблем сможет покинуть территорию части через нее». Снова снимаю ружье с плеча и направляюсь вдоль забора в надежде увидеть выходной след. Так и есть! Метров через пятьдесят я вижу русачий малик, покидающий расположение части через дырку в заборе. Не охота, а прямо детектив какой-то!
Вскоре снова следует сдвойка, а за ней еще одна. «Лазутчик» собирается залечь на дневку. Держа ружье наготове, я направляюсь к острову травы, запорошенной снегом, в которой скрывался заячий малик…
В среде охотников заячий хвост принято называть «цветок» или «пых». Выражение «заяц пыхнул» означает, что он бросился наутек от охотника, показал ему свой «пых».
Делаю шаг, второй, заношу ногу для третьего, и в этот момент в траве что-то шуршит, кверху взлетает снежное облако, и, подобно ядру, вылетевшему из пушки, русак показывает «пых». Да какой!
Ружье мгновенно вскинуто к плечу. Короткий выстрел рарывает тишину зимнего утра. Перекувырнувшись через голову, русак во всю длину растягивается на девственном снегу. Мне хватает выдержки перезарядить ружье и только тогда подойти к трофею. Вдоволь полюбовавшись добытым усатым красавцем, убираю его в рюкзак. Из термоса наливаю чашку горячего душистого чая и «на кровях» неторопливо, с наслаждением его выпиваю.
Забросив потяжелевший рюкзак за плечи, беру в руки ружье и, надеясь еще погонять шустрого зайчишку, неспешно направляюсь в сторону животноводческой фермы, маячившей вдалеке водонапорной башней. И только оставшаяся одиноко покоиться на снегу зеленая гильза свидетельствовала об удачном выстреле, наполнившем охотничье сердце нескрываемой радостью.