Разные птички весело поют. На полях сидят гуси. Зайцы прыгают. В низинах разлилась вешняя вода. Ручейки превратились в непроходимые пороги. Весна в разгаре. Однако местами в лесу совсем не сказать, чтобы весна. Интересно так идти. То идёшь – весна, а то попадаешь в зиму. В угодья вышел утром с упреждением на непроходимые разливы. Мало ли там что. Со второй половины пути местность повыше без форс-мажоров. Можно было идти спокойно отдыхая, с привалами.
До заветного места добрался только к подслуху. Первый глухарь подлетел ранним вечером. Засветло, одним словом. Минут через сорок в полутьме второй удар крыльев. Затем с небольшим интервалом ещё и ещё. Потом вальдшнеп протянул. Внезапно очередной мошник подлетел на сосну, прямо у меня за спиной, метрах в двадцати. От этого я даже со счета подлетов сбился. Теперь с тока то мне не выйти. Со всех сторон расселись, окружили. Если, выходя подшумлю, то могут ведь и не запеть утром. А стрелять сейчас, значит лишить себя полноценной охоты утром. Ну что делать, ёшкин кот? Дождался полной темноты. Аккуратно одеваю рюкзак, чтобы выйти. Делаю шаг. Глухарь срывается. Срисовал меня всё-таки. Пролетает надо мной, и через весь ток с криком «ахтунг!» на дальний кордон. И тишина…
В стороне от тока выбрал сухую полянку на южном склоне типа сопки. Перекусил. Раскатал коврик. Разложил спальник. На всякий пожарный завел будильник на сотовом. Хорошо, душевно в лесу весной. Даже спать не хочется. Но, наблюдая за звездным небом, заснул без задних ног. Проснулся вовремя. Помощь будильника не понадобилась. Вылез из спальника. Пока я спал, наступил заморозок. Проваливаюсь с грохотом – образовавшийся наст не держит.
Полчетвертого вернулся к точке подслуха. Облокотился на завалину. Жду, слушаю. Стали гаснуть звезда за звездой. Уловил песню с западной стороны. Началось! Что интересно, глухарь запел за пределами тока с западной стороны в затопленной низине. Ближние токовики молчат. Ну, так и есть. Тот мошник, которого я напугал вчера вечером, насторожил их. Когда небо уже посветлело, раздались щелчки в лесу южнее, но тоже очень далеко, еле слышно. Колена песни еще не различаю, но идти-то пора. А наст под ногами грохочет на всю округу. Ладно, буду пытать удачу. Короче говоря, загрохотал я в сторону песни, как медленный товарняк по разбитым рельсам. Всё, чётко слышу само точение. Сейчас под точение по одному шагу. Где-то в стороне ещё песня. Ближний замолкает. Шум крыльев. Неужели я сорвал его? Дальний продолжает петь. Только я решил идти к дальнему, как раздались щелчки рядом. И опять хлопки крыльев. Понятно - он слетел на поверхность планеты. Идет по земле в мою сторону! Надо срочно сближаться. Под точение прошёл десять-пятнадцать метров. Чуток застрял в плотном ельнике. И в снегу по пояс. Тупик какой-то. Ни туда, ни сюда. Впереди полянка. О, вижу, вот он идёт. Поёт на ходу. Точение короче, чем обычно, и шумно подлетает после точения. Моментами вижу его сквозь лапник. Мелькает на снегу. Уже очень близко. Метров двадцать пять. Открыто. Прикладываюсь. А на планке ветка лапника. Точение. Прыжок в мою сторону. Быстро во время прыжка глухаря я правой рукой скидываю ветку с планки, загибаю под ствол. Возвращаю руку к гашеткам…
Начиналось апрельское утро. Посидел на краю тока. Послушал другого глухаря. Слышал, как глухарки подтянулись, заквохтали. После рассвета наст уже стал держать меня на снежном месиве. Воду схватило красивым ледком. Закинул глухаря на плечо. До встречи следующей весной, мой ток! Через пару километров освежевал добычу. Хотел до озера прогуляться. Посмотреть обстановку. Но эти разливы обходить, времени не хватало.
Напоследок для традиции пятьдесят грамм на крови под глухариную печёнку. Печёнку посолить. На прутике обжарить над углями. И можно пускать в дело, собственно говоря. Просто, но бесподобно вкусно. Это мне посоветовал Витя Слодкевич. Чего и я советую всем глухарятникам, кто так не делает. Не пожалеете!
Благодарю за внимание!
Ни пуха, ни пера!