В начале декабря поехали закрывать лицензию на лося. Ехали на вахтовой машине с кунгом. Печка работала, в машине светло, сухо, тепло, удобно. За окном сильный снегопад. Снежинки крупные, мокрые, липкие. Снег очень густой. Ветра почти нет, и снег идет сплошной стеной, как летний дождь. Засыпает все вечерние и ночные переходы.
Следов не будет, и загоны придется делать вслепую. Охотиться мы должны были в районе города Озеры, что за Каширой, а ночевать – в пионерском лагере нашего института, расположенном рядом с деревней Кременье на противоположном берегу Оки, прямо напротив Каширы.
Комфортно переночевали в пионерском лагере: теплые корпуса, горячая вода в душе, для любителей и знатоков – финская баня с небольшим бассейном и другими теплыми благами цивилизации. Затемно заехали в Озеры за егерем и двинулись в угодья. Снега за ночь выпало очень много. Мокрый, он тяжелыми ватными шапками лежал на лапах елок, заглушая все звуки, на что особое внимание обратил егерь, настаивая на усиленной отдаче голоса, так как из-за снега было бы затруднительно определить расстояние до загонщиков от стрелковой линии.
Еще в машине егерь решил, где будет проводиться первый загон, и когда подъехали к месту, начальник команды выделил четверых загонщиков, в том числе и моего приятеля, весельчака и балагура Сергея Степина, опытного охотника и хорошего стрелка. Через несколько минут мы доехали до места расстановки стрелковых номеров. Первым номером, недалеко от машины, как всегда, встал наш шофер Александр, заядлый охотник, постоянный участник наших охотничьих экспедиций, хотя и не член нашего коллектива.
Далее по молчаливым жестам егеря расставились другие номера. Встав на номер, все зарядились и замерли в неподвижности, напрягая слух, пытаясь уловить момент начала загона, время от времени, по мере роста усталости, медленно переваливаясь с ноги на ногу. Все было тихо. Из-за огромных снежных шапок снега, лежащих на ветках деревьев, тишина казалась осязаемой, тягучей и плотной. Ни шороха ветра в ветвях, ни птичьих криков – тишина. С дисциплиной в команде было строго, все стояли абсолютно бесшумно, время от времени затаивая дыхание, прислушиваясь к окружающему безмолвию.
И вдруг громко и протяжно, с явным выражением ужаса и отчаяния в голосе, донесся крик со стороны загона: «В-о-о-л-к-и-и!!!» – и затих. Кричали так, что от ужаса, исходящего от этого крика, у всех мурашки забегали по спинам. Через несколько мгновений защелкали замки ружей – народ менял пули на картечь. Когда в загоне волки, то разрешен их отстрел, а пулей по волку стрелять запрещено. Я стоял на следующем номере за шофером Александром, метрах в семидесяти от него, и видел, как он огромными скачками буквально полетел к машине, по дороге упал, вскочил и запрыгнул в кабину, сильно хлопнув дверью, коротко и громко вскрикнув при этом.
Напряженное ожидание длилось до тех пор, пока загонщики не вышли на стрелковую цепь. Их истошные крики мы услышали, когда до них оставалось около 30 метров. Мы все сгруппировались вокруг угонщиков. Все сгорали от любопытства. Волков никто из стрелков не видел, хотя вышедший Сергей Васильевич сказал, что волки прошли от стрелковой цепи метрах в сорока. Он все время шел по их следам. Так что же случилось? Кто сказал «мяу», т.е. «волки»!? Оказалось, Сергей Васильевич.
Закинув ружье за спину и подняв высокий воротник своего тулупчика, чтобы снег не попадал за шиворот, левым плечом вперед он продирался сквозь кусты и елки, отворачивая лицо в сторону от линии движения, чтобы не ободраться ветками. Криков соседей загонщиков он не слышал, хотя сам регулярно отдавал голос.
Продираясь через очередной молодой густой ельник с повернутой в строну от линии движения головой, Сергей Васильевич вывалился на небольшую полянку в этом самом ельнике и, повернув наконец голову по ходу движении, остолбенел: на поляне в разных позах – лежа, сидя, стоя находилась стая из 5–6 волков, которые до самого последнего момента не услышали приближения человека. Секундное оцепенение с обеих сторон.
Сергей Васильевич почти физически ощутил тяжесть матерого волка на своих плечах и тут же заорал от ужаса. Заорал от души так, что, несмотря на снег на ветках, мы очень отчетливо услышали его за 2 км и, ориентируясь на интонации, поняли, что его уже доедают. Когда воздух в легких закончился, Сергей Васильевич открыл глаза и, переведя дыхание, убедился, что все на месте, ничего не откушено. Волков след простыл, они были напуганы куда больше нашего загонщика.
Отдышавшись и покурив, Сергей Васильевич с ружьем, заряженным картечью, наперевес пошел по следам стаи, которые вывели его практически к стрелковой линии, не доходя до которой метров сорока, волки прошли незамеченными вправо по дну неглубокой канавки вдоль цепи стрелков, за машиной по опушке пересекли стрелковую линию и ушли.
Мы все пошли смотреть эти следы. Было интересно и чуть-чуть жутковато. Кстати, когда шофер Александр убегал к машине, то при падении он сломал охотничий нож из очень хорошей стали, висящий у него на бедре, а когда захлопывал дверь кабины, прищемил и, как оказалось впоследствии, сломал палец на руке. Когда мы, собравшись вместе, слушали пересказ Сергея Васильевича и оправдания Александра, все хохотали до слез.
Вот так сначала драматично, а потом весело закончился наш первый загон в этой поездке под Озеры.