Этот недотепа, назвавшийся представителем авиакомпании, только что объявил мне, что он по собственной глупости не позволил выгрузить мое оружие.
Видите ли, они ждали, пока кто-нибудь из служб аэропорта придет и заберет из самолета кейс с карабином. Но так как, естественно, никто не пришел, оружие они решили не выгружать и отправили его в Москву обратным рейсом, известив охотника постфактум. И это произошло именно в Иране, где оружия в аренду не найдешь из-за местных законодательных ограничений. Можете представить шоковое состояние охотника, прилетевшего в третий раз на редкого ширазского муфлона (две предыдущие поездки закончились безрезультатно) и только что осознавшего, что охота не состоится по причине, которую просто невозможно даже предположить. Вот такими неожиданными эмоциями начиналась моя очередная поездка в Иран за персидским пустынным козерогом и ширазским муфлоном.
Немного успокоившись и прикинув с организатором различные варианты решения проблемы, находим, что единственным шансом будет дождаться на следующий день прилета еще одного охотника-иностранца и постараться его уговорить «расширить» программу поездки. Ночью я практически не сомкнул глаз. Обычно, как только уезжаешь из дома, ночью начинают сниться какие-нибудь сказочные обольстительницы. Но как я не корректировал ход мысли в «правильном» направлении, красавицы что-то сегодня не фокусировались. Ворочаясь, я сначала думал о своем оружии — не обманул ли меня тот человек с хитрым прищуром — действительно ли отправил он мой карабин в Москву? Еще пару часов тренировался в красноречии, пытаясь безуспешно убедить воображаемого безликого и безмолвного охотника изменить свои планы. Только под утро удалось провалиться в дрему — снился мне тот самый неуловимый ширазский муфлон, которого я видел мельком издали в прошлую поездку.
Только сейчас, во сне, он был подозрительно толстощек и лукаво щурил глаза. Совершенно невыспавшийся я утром отправился опять в аэропорт на встречу прилетающего охотника. Честно говоря, мне очень повезло. В течение ближайших недель должен был прилететь только один охотник-иностранец, и им оказался европейский охотник сильно пенсионного возраста, с которым я заочно был знаком. Войдя в мое положение, он согласился на неделю составить мне компанию в горы, хотя приехал только для охоты на кабанов. Моей радости не было предела! За несколько часов мы добрались до города Фирдоус, названного так в честь известного персидского поэта Фирдоуси, автора эпической поэмы «Шахнаме» («Книга царей»). Считается, что персонажи поэмы послужили прототипами героев некоторых наших русских сказок. В этом заставляющем ненароком вспомнить древние сказки городе нам предстояло переночевать, набравшись сил перед охотой на козерога. Сладкий сон про сказочных прекрасных дев в самый ответственный момент был прерван первыми возгласами муэдзина с ближайшего минарета. Теоретически до подъема на самом деле было еще около получаса, но то ли минарет слишком близко был расположен к гостинице, то ли мне с непривычки голос муэдзина слишком громким показался, в общем, уловить нить сна уже не удавалось и спать перехотелось. Быстро умывшись, изучаю вверенное мне оружие.
Практичный европеец приехал на кабанов с недорогим карабином чешского производства в калибре 8х57 с соответствующей оптикой для стрельбы на короткие дистанции. Да, не приходилось мне иметь дело с таким калибром, тем более в горах. Как-то все сложится? И сложится ли вообще? Одолеваемый мечтательными размышлениями, отправляюсь на завтрак. Кстати, нужно отметить, что, несмотря на «незвездность» всех гостиниц, в которых мы останавливались в Иране, местный повар по нашей просьбе каждый день вставал к назначенному времени и готовил завтрак. Так что питались мы в 4–5 утра не всухомятку. Обильно позавтракав, выдвигаемся в пустыню.
Через пару часов езды по пустыне, попутно пристрелявшись, мы были уже на месте. Подъехав к горам, выгружаемся, дальше будем передвигаться только пешком. Вроде бы и невысокие горы, но чтобы залезть наверх, нам пришлось изрядно потрудиться. Я даже не предполагал, что мои суставы могут быть такими гуттаперчивыми — слишком уж крутые отвесные уступы и резкие перепады были у этого скальника на подъеме. Фу-х! Наконец-то закончились экзамены по скалолазанию — мы забрались на самый верх. Местный скаут торопит — пока козлы еще кормятся, нужно попробовать к ним подойти. Он вроде бы знает место, где должен быть трофейный старый самец. Почти бегом преодолеваем несколько километров, прикрываясь складками местности. Вот и нужное нам ущелье. Козероги действительно там есть. Пастись, правда, они уже закончили, начав перемещаться в сторону дневных лежек. И самец там присутствует, однако размер его рогов у меня восхищения не вызвал. Скаут убеждает, что нужно брать этого; крупнее рогача он видел здесь только один раз, и то месяц назад. Если группа уйдет на лежки, то там мы их не достанем. Животные обычно ложатся посредине плато, и незаметно к ним подойти на выстрел не удастся. Звучит вроде бы логично: соглашаюсь скрадывать это стадо. Но козлы нас обхитрили, скорее всего, заметив нашу группу на походе. Пока мы перебегали через соседнее ущелье, срезая, в нашем понимании, дистанцию по направлению их движения, они, развернувшись, ушли в другую сторону. Нам осталось только издали грустно проводить глазами последнего, скрывшегося за пригорком козерога. Может, это и к лучшему, подумалось мне. Хотя и говорят местные, что здесь, в пустыне, даже увидеть самца с рогами больше метра и то считается большим везением, мне этого 80–85-сантиметрового стрелять не очень хотелось.
Остается идти к лежкам. Еще только 10 утра, но выскочившее во всю прыть из-за невысоких гор яркое солнце палит как ненормальное. Будто не нравится ему, что потревожили мы его пустынное царство. Ладно, быстроконное, не распаляйся, пожалуйста, и так жарко!
Облизывая пересохшие губы, вытягиваемся гуськом по пыльной тропинке. Через несколько часов, вымокшие насквозь от пота, подходим к плато. Видим в трубу наших козлов, расположившихся в тени скальника на отдых. Разморенные октябрьским пеклом, ложимся и мы, втискиваясь отдельными, в основном, только задними частями тела в спасительные прохладные расщелины. Также пытаются втиснуть свое крупное тело в маленькие, не соответствующие их размерам, пустые раковины раки-отшельники. Они, приподняв брюхо, сначала примеряются к этой маленькой раковине, а затем, тычась своей незащищенной спиралевидной задней частью в небольшое отверстие, пытаются все же туда каким-то образом умоститься. Вот и мы, как и эти раки, тыкаясь задницами, пытались умоститься ими поглубже в мелкие теневые углубления.
Вроде бы все, наконец умостились. Впереди несколько часов ожидания, пока козлы не тронутся на вечернюю кормежку. Хорошо еще, что воды взяли с собой достаточно. Лежим так некоторое время, «раздавленные» полуденным солнцем, словно подгоревшие блины на сковородке, изредка посматривая в трубы. С дремотой бороться стало совсем невозможно — веки сами собой слипаются. Проваливаясь в сон, неожиданно слышу резкий возглас егеря. Приподнявшись и сбросив остатки дремы, пытаюсь осмыслить происходящее. Один из иранцев, показывая рукой немного в сторону от центральной части плато, начинает что-то быстро, захлебываясь эмоциями, тараторить. Поворачиваю и я трубу в ту сторону. Ага, теперь и без перевода понятно, что это его взбудоражило! Резко выделяющийся седой расцветкой шкуры к лежкам приближался старый козел со своим многочисленным гаремом. Рога у него были сильно закручены, явно длиной более метра. Видимо, об этом самце рассказывал утром местный скаут. Взойдя на плато, козел по-хозяйски занял наиболее удобную и прохладную позицию, слегка пугнув остальных близлежащих самцов. Белое пятно его «благородной» шкуры теперь стало видно даже невооруженным глазом, несмотря на приличную дистанцию. Так раньше выделялись среди воинов-простолюдинов царственные особы, облаченные в золотые доспехи. Да, этот «султан» — серьезный экземпляр! Мой интерес к охоте сразу многократно усилился. Если до этого я безучастно полулежал, изредка поневоле протирая заливаемые потом глаза и бросая взгляд в трубу на животных, то сейчас я просто слился с окуляром, боясь потерять из виду его внушительные, сильно потрескавшиеся от воздействия солнца и времени рога.
Следующие несколько часов ожидания, я думал, никогда не закончатся. Но вот мой «султан» со свитой наконец поднявшись, начал перемещаться. Направление их движения теперь понятно — в сторону от нас; нужно сильно поспешать, чтобы их догнать. Разделившись, бежим, делая первой группой обходной маневр. Другая же группа идет, не приближаясь, но контролируя ситуацию, в отдалении за козерогами. Мы несемся по камням, прыгаем, карабкаемся, спрыгиваем, опять бежим — нужно успеть обогнать проворных животных. Не наблюдая козлов, проверяем направление по нашей второй группе, которую держим в зоне прямой видимости.
Преодолев еще одно ущелье, забираемся наверх, на пригорок. По расчетам моего егеря мы должны были уже обогнать стадо. Он просит быть готовым к выстрелу — животные могут появиться в любую минуту. Сейчас бы самое время расстояния промерить. Но мой бинокль с дальномером в том же кейсе, что и мой карабин, то есть в Москве. В этот момент боковым зрением замечаю движение. Наша группа козлов двигается другой, более дальней от нас, тропой — не той, на которую мы рассчитывали. Похоже, они нас тоже заметили и ускорились. Мы же, прыгнув вперед по откосу вниз и преодолев бегом еще одно ущелье, карабкаемся на четвереньках наверх. Когда я покорил крутой подъем, часть группы уже убежала, скрывшись за гребнем. Осталось всего несколько животных в зоне видимости. Удобно подкладывать рюкзачок под карабин и восстанавливать дыхание уже некогда — лежа на острых камнях, с локтя ловлю в прицел бегущих животных. Самка, опять самка ... самец! Тот самый, большой! Интуитивно понимая, что расстояние — порядка двухсот с лишним метров, приподняв точку прицеливания и дождавшись, пока козел немного притормозит, жму на спуск. После выстрела все животные уносятся за гребень. Дует косой ветер в сторону от нас, звука шлепка пули мог и не услышать. А может, было гораздо больше 250 метров? Если так, то промазал. Готовясь к худшему, лезу молча за егерем проверить следы на наличие крови. Понятно, что горец одолел подъем первым и скрылся за перевалом. В ожидании радостных криков слух напрягся, но возгласов, даже спустя несколько минут, не последовало. Черт, значит промазал! Что-то уже и лезть дальше наверх расхотелось. Усилием воли преодолев последние метры подъема, тяжело дыша, подхожу к месту, где в момент выстрела находился козерог.
Грустно смотрю на камни на тропе в поисках каких-нибудь следов или отметин. Даже померещилась какая-то красная точка. Перевожу взгляд дальше… Боже мой, да это же кровь, много алой крови! Подпрыгнув на месте, смотрю по ходу движения туда, вниз, за бугор. А там молча стоит со счастливой улыбкой во весь рот мой егерь, показывая рукой немного в сторону. В двадцати шагах от него лежит, уткнувшись в скальник, мой рогач. Я не знаю, как назывался тот танец, который я там, на скале, исполнил. В этот момент я ни о чем не думал. Я не думал о том, что танцевать в Иране запрещено, не думал о «скучавшем» по мне карабине, вернувшемся без меня в Москву, не думал о том, что еще нужно будет спускаться после заката солнца вниз. Ноги сами исполняли какую-то джигу: движимый первобытным инстинктом охотника, я исполнял такой же первобытный танец в благодарность благоволившим мне местным богам.
Судя по всему, этот трофей для местной общественности оказался чем-то уникальным. Дело в том, что лицензия была выдана для охоты на территории национального парка. И несмотря на мои расспросы, я так и не получил ответа, какое же время назад они здесь отстреляли козла в последний раз. В общем, когда на следующий день мы приехали в местный офис национального парка для оформления бумаг, там фотографирования с трофеем ждали человек пятнадцать статусных местных чиновников. Помимо подписания стандартных бумаг, мне еще пришлось по их просьбе писать эссе-отзыв на английском о качестве проведении охоты, о количестве и видах животных, которых я видел, и т.д. Уж после этого, я наивно думал, нас отпустят. Напрасно. Нас заочно пригласил в гости заместитель губернатора провинции, и теперь нам предстояло отправиться за двести километров в столицу провинции в противоположную сторону от нашего следующего места охоты.
Через несколько часов я уже сидел в его кабинете, интервьюируемый на камеру местными телевизионщиками. Наконец, чай выпит, интервью закончено, фильм о местной фауне просмотрен, все формальности улажены. Можем выдвигаться в сторону провинции Фарс для охоты на ширазского муфлона.