Как только не называют сейчас эту охоту: и с подсадной, и с кряковой, и с манной, и с круговой уткой! Долгое время я считал, что «круговой», как окрестил ее Леонид Сабанеев еще в начале XX века, утку называют постольку, поскольку она плавает по кругу. Но потом выяснил, что название пошло от деревянного круга, к которому ее привязывают, чтобы она могла на него выбраться и обсушиться, и вокруг которого она плавает.
С первого взгляда может показаться, что эту охоту придумал ленивый охотник. А что? Сиди себе в шалашике, покуривай да постреливай. Утка кричит, селезни прилетают. Красота!
Однако когда начинаешь разбираться, то понимаешь, что это совсем не так. Одно можно сказать однозначно: охота эта была чисто деревенская. Ну, подумайте сами, где было городскому охотнику весь год держать подсадную утку ради нескольких дней охоты? Зато в деревенских условиях такая возможность всегда была и осталась до сих пор.
С приходом цивилизации мало что изменилось, но как только ни изощряются горожане! Уток держат и на балконах, и в гаражах, и на дачных участках. Однако все приходят к одному: лучшее содержание – деревенское.
Я тоже не был исключением и прошел через все эти этапы. Утки жили на балконе и у меня, и у моих родственников, радуя соседей своим «благоуханием» и утренним кряканьем. Я держал их и занимался выведением птенцов на станции юннатов. Жили мои утки и в большой компании «Клуба охоты с подсадными и манными птицами», где затерялись среди других птиц. В конце концов я пришел к выводу, что единственный способ иметь качественных подсадных – это содержать их у друзей в деревне, пусть и среди других обитателей птичьего двора, но именно там, где их будут холить и лелеять.
Охота с подсадной уткой начинается для меня задолго до самой охоты. Первое, что я нахожу, – это место предстоящей охоты. И хотя ежегодно охочусь в одних и тех же краях, разлив реки каждый год бывает разный, и место приходится выбирать заранее.
Сейчас существует множество искусственных шалашей для охоты, которые позволяют качественно спрятаться даже на открытом месте. Но в большинстве случаев они все-таки выделяются из общего пейзажа, и их не оставишь без присмотра на реке – «добрые люди» быстро помогут таким укрытиям обрести нового хозяина. Я предпочитаю делать шалаш на месте, из подручного материала.
Это похоже на некое таинство, которое я совершаю перед охотой. Придя на реку, нахожу подходящий разлив, где будет удобно высадить утку и где она не запутается в траве, а течение не унесет добытых селезней. Затем выбираю подходящий куст, который прикроет меня спереди, а еще лучше со всех сторон. Убрав лишние ветки, я дополняю нехватку вертикальных стоек, нарубив ветки от других кустов, и начинаю с помощью тонких прутьев «плести корзину».
Делаю я это так, чтобы натыканные между ними пучки травы не только крепко держались, но и не разбивались ветром. В идеале шалаш напоминает со стороны куст с застрявшей среди веток травой, и когда он готов, любуешься им, как произведением искусства.
В этом году бурная весна согнала снег за два дня до открытия охоты, и река, такая легкая для перехода летом, разлилась во всю свою ширь. На водохранилище лед был еще достаточно крепок, поэтому вся птица собралась на разливах. Долгожданный гусь так и не подошел, зато в лесу было много вальдшнепа, и вечерняя тяга была, как никогда, прекрасна.
Я проснулся в пять утра и вяло вышел на улицу встречать зарю. Ночью ударил мороз, сковав лужи льдом, но разгорающееся утро обещало быть теплым. Уже урчали и чуфыкали тетерева, улюлюкали кроншнепы. Я зашел на двор и наткнулся на корзинку с подсадной уткой. Вот те раз! Мои товарищи, которым я уступил возможность поохотиться сегодня на заре с подсадной, про-спа-ли! Нет, я не мог пропустить такую прекрасную зорьку! На сборы ушло несколько минут. Вещи и утку – в машину, собаку тоже, и вот я уже еду по дороге к реке. В шесть часов я был в шалаше, а утка на воде.
Вольготно расположившись в шалаше, сделанном заранее, собрался несколько минут расслабиться, пока утка ест и чистится. И тут слышу, как моя подопечная начинает с кем-то «переговариваться». Выглядываю в «окошко» и вижу неизвестно откуда взявшегося селезня, который разглядывает меня. Не шевелюсь. Играем в переглядки минут пять, а потом я начинаю медленно поднимать ружье. Как только планка закрывает селезня, стреляю. Ну что же, с почином!
Солнышко выглядывает из-за облаков и освещает реку. Со всех сторон начинают кричать дикие утки, и моя подсадная не отстает. Тут же подлетает селезень, но садится на разлив за кустами. В небе появляются еще три ухажера, которые кружат над шалашом. Похоже, они что-то заподозрили, и пару раз я даже порываюсь стрелять влет. Но что это? Селезней уже не три, а четыре.
Это первый жених поднялся в воздух и отгоняет трех непрошеных гостей от «своей» утки. Воздушная карусель продолжается минут десять, и все это время утка просто заливается. Наконец три селезня улетают, а гордый жених садится неподалеку от подсадной и немедленно становится еще одним трофеем.
Когда утка замолкает, чтобы поесть и почиститься, я кричу в манок. Но как только в небе появляется очередной кавалер, подсадная начинает свою работу. Вот на ее крик подсаживаются утка с селезнем, и зеленоголовый красавец медленно плывет к ней.
Тут подлетает другой селезень и садится в паре метров от подсадной. Такого его соперник выдержать не может и, быстро подлетев, сходу прыгает на круговую утку. «Ах ты охальник!» – кричу я и встаю в шалаше, вскидывая ружье к плечу. Селезни, увлеченные брачной игрой, на меня не реагируют. Стреляю в первого, а когда его соперник взлетает, бросив «ухаживания», кладу и его. Что же, с «королевским выстрелом»!
Охота продолжается до восьми утра. Солнышко начинает пригревать, а утка все больше помалкивать. Настеганный селезень, усевшись за кустами метрах в тридцати, все утро зовет к себе крякву, не желая показываться охотнику, пока в конце концов не уплывает с дикой уткой, тоже приплывшей на крик «товарки».
Я собираюсь домой. Четыре селезня за утро! Результат, который превзошел все мои ожидания.
– Ну что? Проспали своих селезней? – такими словами встречаю я у избы своих товарищей.
– Да уж, поохотился за всех, – отвечают они, почесываясь после сна.