Ну не совсем в зоне, а в Полесском государственном радиационно-экологическом заповеднике, в котором уровень радиации в некоторых местах значительно превышает норму.
От такого предложения, поверьте, весьма трудно отказаться, особенно если вы не представляете свою жизнь без охоты. Поэтому когда мой хороший друг Александр предложил там поохотиться, я сразу же согласился. Основания для охоты у нас были вполне законные.
Во-первых, была приобретена в местном БООР путевка на отстрел расплодившихся без меры волков, которые начали совершать бандитские рейды на близлежащие села.
Во-вторых, нас должны были сопровождать двое ученых из Москвы, которые хотели получить образцы тканей мертвых волков, живущих в заповеднике. Такой подход к делу значительно «скосил» нам ценник на путевку и издержки авиаохоты. Опыт охоты на вертолете у меня был уже приличный, но вот над зоной выслеживать зверя не приходилось.
Стартовали рано утром, где-то часов в шесть. Сначала в Гомеле встретили ученых, которые ехали от Москвы через Брянск (один из них опытный охотовед, знаток зоны). Забрав специалистов, мы на двух внедорожниках двинулись по трассе М-10 в направлении Мозыря. Напротив Речицы свернули налево, выехав на трассу Р-32.
Проехав чуть вперед, оставили по левому борту д. Холмичи и двинулись в направлении Брагина. Приехав в город, мы разделились: ученые поехали заполнять свои бумаги в Брагинской инспекции, а мы с товарищем навестили местный БООР, чтобы оформить путевки. Все дела были улажены, и на следующее утро нас ожидало невероятное сафари на «горячей земле».
Стоя на вертолетной площадке, мы кутались в куртки. Ветер пытался залезть под одежды, вызывая неприятную дрожь по всему телу. А может, это было просто волнение. Весь вечер я расспрашивал московского охотоведа о зоне, и оказалась все не так уж и страшно. Да, уровень радиации в некоторых местах значительно выше нормы и находиться там можно очень короткое время, но на большей территории земля уже чуть «тлеет».
Погода намечалась хорошая, на небе ни облачка, да и ветер утих, что согревало душу. В небе появилась точка, она росла, увеличиваясь в объеме, превращаясь в многоцелевой вертолет МИ-2. Не сговариваясь, мы отправились к месту предполагаемой посадки. К нам с утра присоединился егерь, который должен был курировать охоту. Мы загрузились в машину и прильнули к иллюминаторам, не желая пропускать того мига, как вертолет оторвется от земли. Лопасти раскрутились, и, подняв тучу пыли, наша винтокрылая машина поднялась в небо и направилась в сторону заповедника.
Под нами проносились богатые лесные угодья. Огромные вековые деревья соседствовали с молодой порослью. Кабаны, лоси, лисицы, енотовидные собаки, пернатые разных видов – живность просто кишмя кишела. Даже не верилось, что эта земля смертельно заражена и является частью зоны экологической катастрофы.
Но вскоре потянулись заброшенные хутора и деревни, со всех сторон усыпанные столбами со значком «Осторожно: радиация!» – жуткое напоминание о случившейся беде. Никто не двигался по проселочным дорогам, в некоторых домах обвалились крыши, а лес как будто ждал того момента, когда уйдут люди, чтобы сразу же захватить жизненное пространство.
Под нами пронеслось стадо диких кабанов, вспугнутых с места кормежки звуком вертолетных винтов. Впереди шел матерый секач, чуть поодаль – свинья с выводком поросят. Мы увидели старого лося, который спокойно стоял и смотрел на нас. Проскочила енотовидная собака. У лесного озера встретили лису. Живность вела себя достаточно спокойно, большинство даже не обращало внимания на низколетящий вертолет.
Из беседы с Семеновичем, так звали нашего егеря, стало ясно, что волки предпочитают держаться ближе к заброшенным хуторам, где гораздо легче прятаться от охотничьих рейдов.
Меня очень удивило такое изобилие животных в светлое время суток. Охотовед Андрей объяснил, что после выселения людей у животных суточный график сильно изменился, сместившись больше на день, и застать любого зверя на кормежке можно буквально в любое время. На протяжении всего пребывания в зоне нам не раз приходилась видеть кормящихся кабанов и лосей ближе к полудню, охотящегося волка – в 2 часа дня, идущую волчью стаю – в девять утра.
Пролетев заброшенную деревню, мы углубились в лесополосу. Это была нетронутая «Полесская сельва». Через 15 минут полета показалась стая волков в 8 голов. Бежали они лениво, видно, после сытного обеда. Егерь сообщил, что видел эту стаю, когда они гнали лося в 2 км отсюда. Начиналось, собственно, то, ради чего мы сюда приехали.
Мы надели наушники, защищавшие от шума винта вертолета, и зацепили карабины страховочных поясов за специальный трос, проходящий под потолком кабины. Все было готово. Я дал отмашку пилотам, и те пошли на снижение. Открыли входной люк. Оружие наизготовку. У моего друга Александра «Сайга-12» на 5 зарядов – чем не Рэмбо? Из своего арсенала я выбрал самозарядное ружье 12 калибра с коллиматорным прицелом – такой вид оружия отлично подходит для охоты с вертолета.
Почему охотятся с вертолета? Версий много, но на своем опыте могу сказать, что это одна из самых результативных охот, хотя и дорогостоящих. Мастерство здесь требуется немалое. Ведь кроме движения животного, которое мчится с максимальной скоростью, бросаясь из стороны в сторону, а иногда резко меняя направление, стрелок должен учитывать скорость и траекторию полета вертолета и силу набегающего потока воздуха.
Существует несколько видов выслеживания зверя с воздуха. Первый – свободный поиск, когда с воздуха высматривается сам зверь. Второй – это когда егерь на технике обрезает следы, сужая тем самым зону облета. Третий – наиболее трудный, когда вы работаете по следу с вертолета, и при этом приходится неоднократно подниматься и спускаться на землю на лебедке для определения давности следа. Вам очень повезет, если при облете вы заметите место недавнего пиршества хищника.
Значит, невдалеке стая сытых, поэтому менее осторожных и маневренных волков. Есть еще один способ, при котором требуется большая команда охотников, которые охотятся также на земле и держат связь по рации с воздушными стрелками.
Но этот способ пригоден лишь при предварительном обнаружении следа на небольшом расстоянии от базы, иначе наземные силы просто не успеют выдвинуться к месту дислокации дичи даже на транспорте. Добыть дичь по принципу «полетел – увидел – подстрелил» – большая удача, но без соответствующего опыта это просто нереально.
Да и, честно признаться, сама авиаохота превращается в приключение лишь тогда, когда дичь находится на мушке, остальное – это титанический труд: на протяжении нескольких часов приходится до рези в глазах вглядываться в непроходимые заросли деревьев и кустов, и это на высоте от 30 до 100 км. Но это еще не все! 50% удачи на охоте с вертолета зависят от мастерства пилота, его умения чувствовать машину и предвидеть поведение зверя. Безопасность на авиаохоте – отдельная тема.
Стая, заметив наше появление, прибавила скорость. Но расстояние между нами неуклонно сокращалось. Высунув стволы, мы замерли по обе стороны люка, готовые стрелять. Правым плечом, чтобы иметь надежную опору на случай крена, я оперся о тюк, стоящий в кабине. Волки неслись пестрой лентой со скоростью хорошего экспресса, виляя из стороны в сторону.
Ветер бил в лицо и в грудь. Вибрация и дрожь вертолета передавались рукам, мешая как следует прицелиться. Чуть сбоку по земле неслась тень нашего вертолета, больше похожая на хвост сказочного дракона.
Через прицел коллиматора я наблюдал за вожаком стаи, несущимся впереди всех. Невольно залюбовавшись красотой зверя, я перевел ружье на крупного самца, который бежал чуть левее. Красный треугольник коллиматора наконец отловил мечущегося хищника, и я спустил курок. Выстрел, второй, третий – все мимо.
Рядом без перерыва лупила по стае «Сайга», выбрасывая использованные гильзы. Я крикнул пилоту, чтобы он шел на снижение. На это раз я не стал пытать удачу и выбрал молодого самца, идущего по прямой позади всех. Прицелившись, выстрелил, но тот метнулся в сторону. Волки развернулись и рванули в противоположную сторону, уходя за деревья.
Наш пилот быстро сориентировался и, развернув машину, сделал круг. Мы оказались с той стороны, где стаю уже не защищали деревья. За это время я перезарядил ружье. Высунув его в люк, направил в сторону матерого волка, идущего теперь в середине стаи. По своему опыту могу сказать, что стрелять с вертолета следует всегда на опережение.
Метку коллиматора выставил по левому уху. Отдача привычно толкнула в плечо, и свинцовая сеть на втором выстреле накрыла-таки зверя. Волк будто на полном ходу налетел на каменную стену, отскочил от нее, как мячик, и понесся зигзагами дальше, теряя с каждой минутой силы.
На полном ходу стая влетела в заброшенную деревню и стала растекаться серыми ручейками по деревенским улицам, прячась в обветшалых строениях. Мой подранок тоже затерялся где-то среди домов брошенного хутора.
Подранка оставлять я не намеревался, да и друг мой остался без трофея, поэтому мы единогласно решили прочесать деревню с земли. Семеныч сказал, что лучше этого не делать, что там очень «грязно», и указал на значки радиоактивности. Но мы с Саней все-таки уговорили летчиков сесть посреди деревни. Выйдя из вертолета, двинулись вдоль домов, которые провожали нас недобрыми взглядами пустых окон. Обветшалые здания, заросшие бурьяном дворы, и ни души. Кроме нас.
Нервы были напряжены до предела, казалось, что из следующей подворотни выскочит матерый волчище и вцепится в глотку. Конечно, я понимал, что волки боятся нас. Но все равно ощущение было не из приятных. В лесу таких мыслей не возникает, а вот на охоте среди строений – пожалуйста. К тому же навязчиво преследовал писк дозиметра, предупреждая об опасности невидимой...
Я услышал шум и увидел серую тень, метнувшуюся за сарай. Рядом грянул выстрел «Сайги», и волк закрутился на месте с перебитым хребтом. Санек усмехнулся: «Как на зачистке!» – и следующим выстрелом освободил зверя от страданий. Последний выстрел стал сигналом, после которого вся стая бросилась врассыпную и покинула хутор.
Своего подранка я нашел у сарая. Когда подошел к нему, он уже не дышал. Делать в деревне было нечего, стая ушла, да и радиация не шутки. С двумя трофеями мы поспешили к нашей винтокрылой машине. Вертолет, поднявшись в воздух, взял курс на аэродром.