Берега этого водоема заросли редким кустарником и болотной растительностью, а потому и являлись местом гнездования нескольких пар уток. Пролетная птица весной и осенью останавливалась там на отдых. Описываемое событие произошло в начале 90-х годов теперь уже прошлого века.
На западном берегу этого водохранилища, именуемого местными жителями озером, я весной ставил скрадок для охоты на селезня с подсадной. В то теплое апрельское утро я, как всегда, в половине шестого подошел к скрадку и с возмущением обнаружил, что от моего укрытия осталась половина. Большая часть лапника и три кола отсутствовали. Их останки находились метрах в сорока у кострища, которое жгли накануне приезжие рыболовы. Помянув их недобрым словом, я срочно начал из остатков материала сооружать хоть какое-нибудь укрытие, ибо идти в лес за новым лапником уже не было времени. Кое-как укрывшись со стороны воды, я был полностью открыт сзади, со стороны поля. Внезапно подсадная истошно закричала «осадку», и я увидел, что на меня, резко снижаясь, летят три селезня. Я еще не успел осознать внезапно свалившийся на меня дар покровителя охотников Святого Трифона, как все три селезня сели, но не на воду к подсадной, а на поле за моей спиной. Одного я видел краем глаза справа от меня, дух других – за спиной, не прикрытой лапником. Я замер и начал обдумывать сложившуюся ситуацию. Надо было разворачиваться влево минимум на 90 градусов, чтобы стрелять тех, что за спиной, так как вправо развернуться — значит, стрелять с левой руки, целясь левым глазом. Но я не левша, к тому же левый глаз у меня видит значительно хуже «командного», правого. И вот, не отрываясь от сиденья, коим служил деревянный ящик, я начал сантиметр за сантиметром разворачиваться, пока не увидал сидящего от меня метрах в 20 крупного селезня (второго я не увидел), и, плавно подведя мушку под крыло птицы, выстрелил. Селезень забился на месте, сидевший справа попытался взлететь, но успел, выстрелил по нему из левого ствола, и он, подбитый в левое крыло, с разворотом приводнился метрах в 80 от меня. Я пошел к убитому первому селезню и вдруг на пути к нему обнаружил убитого третьего селезня, лежавшего относительно меня на одной прямой с первым. Расстояние между убитыми птицами было около восьми метров. Получилось так, что я одним зарядом убил сразу двух, одного из которых – чисто случайно. Обрадовавшись такой редкой удаче, я с двумя селезнями в руках подхожу к скрадку, ищу глазами того, который раненым сел на воду и вижу, что он быстро плывет, но не от меня, а ко мне – вдоль берега. Подпустив метров на тридцать, я добил и его, правда, пришлось сплавать за трофеем на надувной лодке.
То, что я одним выстрелом убил двух селезней, находившихся от меня на прямой линии, объяснимо удачей, но почему подранок поплыл ко мне, но не от меня – объяснить трудно.
Спустя год на том же озере у меня повторился случай, когда сбитый влет чирок после приводнения и второго выстрела по нему неожиданно изменил направление и поплыл к берегу прямо на меня и был добит в десяти метрах. Местный охотник, Игорь Казаков, когда я ему рассказал об этом, поведал мне об аналогичном на охоте с гончей. После выстрела-промаха заяц неожиданно повернул на него, проскочил рядом с его ногой и был взят угонным выстрелом. Напрашивается вывод, что дичь так же, как и человек, может путать место расположения источника звука и неадекватно реагировать на опасность.