Просматриваю охотничью библиотеку, увеличившуюся за годы, что покинул свой любимый астраханский край. Вдруг вспомнилось, что именно в середине августа, в далеких пятидесятых–семидесятых годах открывалась летнее-осенняя охота на моей малой родине.
Июль. Отец начинает готовиться к охоте. А это значит, мне доверяется вырубать войлочные и картонные пыжи. Сам он в это время льет свинцовые заготовки, а затем начинает тянуть из них проволоку. У нас была специальная, сделанная умельцами «правилка» и «резалка». Так по-простому назывался сорокасантиметровый металлический уголок, в котором были просверлены дырки по диаметру дроби. К нему же в последующем крепился нож для резки свинцовой проволоки. После нарезки начинался процесс «прокрутки» дроби. Для этого отцу сделали тяжелую мельницу.
Потом он снаряжал патроны, как правило, до двух сотен. Этого количества ему хватало на первый месяц охоты. До 16 лет отец мне не доверял снаряжение патронов. Вся моя помощь заключалась в том, чтобы подавать ему пыжи.
Затем было ожидание открытия охоты. Отец и его друзья, многие из которых уже давно в стране вечной охоты, с удовольствием вспоминали свои прошлые выходы. Причем большинство из них в те годы ни о каких раскатах, ильменных районах не помышляли.
Охота начиналась сразу за околицей нашего рабочего поселка. Выводки уток, лысух были летом практически в каждой ильмешине и ерике. А еще было много голенастых, на которых наши деды и отцы охотились всю жизнь. Завидным трофеем считалась большая сизая чапура, затем уже красная.
Обыкновенная кваква тоже была обычным трофеем. Белых цапель и квакв не стреляли. Они не были многочисленными, да и мясо их считалось хуже. Постыдной была охота на белоснежных лебедей. До последнего десятилетия прошлого века мне лично не доводилось видеть стрельбы «охотников» по этой птице. Впервые увидел, как этим «баловалась» молодая поросль стрелков середины лихих девяностых.
Обычно на первую утреннюю зорьку отец меня не брал. Томительно тянулось время ожидания. Гурьбой бежали навстречу каждому возвращающемуся охотнику. Рассматривали добычу, по-доброму завидовали трофеям. Каждый раз отец, как помнится, приносил с первой охоты две чапуры, пару лысух, две-три утки. Преобладали кряквы и серая утка. Часто добывал он чирков. Затем отец готовил первую охотничью шурпу. Каких-то особых рецептов не было. Просто он использовал много зелени, добавляя ее в определенных пропорциях.
Теперь уже мой состарившийся отец не охотится. Все так же бережно лелеет свое «БМ», ожидает моего приезда на осенне-зимнюю охоту. Провожает меня на охоту, встречает и придирчиво рассматривает трофеи. Затем мы под шурпу или тушеную зайчатину вспоминаем былые совместные охоты.
Первые мои выезды на охоту с отцом ассоциируются почему-то со спелыми гроздьями винограда. Две-три грозди винограда мы брали с собою всегда. Они хорошо утоляли жажду и служили своеобразным десертом к бутербродам, которые нам давала в дорогу мама. У нас рос виноград разных сортов: скороспелый, «Дамские пальчики», в сентябре созревал толстокорый виноград.
Конец августа. Жара. Мы с отцом катим на его железном коне — велосипеде на Круглое озеро. Останавливаемся у ерика «Тепленький». Здесь летом наблюдали выводок крякв. Отец, зарядив ружье, тихонько идет к рогозу, который пышно разросся по берегам ерика. Вот он приседает, а затем тихо подходит к открытой воде. И вдруг почти из-под его ног с шумом взлетает стая куропаток. Отец вскинув ружье, поводит. Останавливается, глядя на удаляющихся птиц. А в это время с заводи, шагах в пятидесяти от отца, взмывают вверх три утки. Отец курит и успокаивается. Я же ем первую гроздь винограда.
Подъезжаем к Круглому озеру. Опять караулю велосипед, а отец медленно продвигается к границе рогоза, за которым начинается открытая вода. На плесе ничего и никого. Даже рыбаков нет. Отец встает в полный рост. Через мгновение с противоположного берега тяжело поднимаются две сизые чапуры, затем красная. Они медленно улетают в сторону близкой Волги. Отец, обойдя по прибрежному рогозу озеро по кругу, подходит ко мне. Опять затягивается своим «Памиром», а я принимаюсь за вторую гроздь винограда.
Ждать выстрела отца да еще по невидимой дичи становится невозможно. Ну что произойдет, если я выйду из-за куста ивняка? Ну, чуточку!
Выхожу, а с противоположного берега озера к нашему летит, медленно махая крыльями, какая-то большая птица. Чтобы ее лучше увидеть, прикладываю ладошку руки к глазам. Эта большая птица, как оказалось, меня увидела сразу. Отвернула и полетела куда-то в район ильменей.
Отец бранится, опять курит свой «Памир». Доедаю гроздь винограда.
Опять по пыльной грунтовке мчит нас железный конь из леса в сторону ильменей. Выехали. Уже около семи вечера. Солнце клонится к закату. Едем к Никоноровскому ильменю. Он небольшой, несильно зарос рогозом и камышом. Отец, наломав ивняка, рогоза и верблюжьей колючки, мастерит скрадок. Мы садимся на мягкую подстилку из травы, замираем. Отец подает мне третью гроздь винограда, которую мы начинаем есть.
Первыми к нам прилетели три черных куличка. Приземлившись, они стали бегать по берегу. Заметно стемнело. Вдруг шагах в тридцати от нас на воду плюхнулись какие-то птицы. Замерев на мгновенье, они поплыли. Отец тоже замер, взял мою ладошку. Затем осторожно просунул между веток ружье. Долго целился, чего-то ждал. Выстрел меня оглушил. Отец вскочил в скрадке, выстрелил второй раз, затем побежал к воде.
Я встал. Было уже темно, и я видел лишь силуэт отца, который за кем-то гонялся по плесу. Затем он остановился, нагнулся и пошел ко мне. В темноте я заметил на его лице улыбку. Он бросил к моим ногам двух уточек. Они были мокрые и теплые. Чирки. Через несколько минут, когда над нами вовсю засияли звезды, папа опять внезапно встал и выстрелил. Через мгновенье что-то грузное шлепнулось в воду. Отец пошел и принес какую-то диковинную птицу с коротким, но острым клювом. Он сказал, что это кваква.
Возвращаясь, мы ехали по освещаемой луной и звездами проселочной дороге. Меня укачало, хотелось спать. Отец, заметив это, стал задавать мне вопросы, что-то рассказывать. Только тут я вспомнил, что в скрадке оставил недоеденной гроздь винограда. Не жалко, пусть его съест Патрикеевна!
Теперь уже нет этих дорогих сердцу мест. Состарился отец. Да и я не стал моложе. Моему внуку, которому через годы передам отцовское «БМ», уже десять.
Скоро мы с ним поедем на его первую настоящую охоту. Правда, это будет не в местах моего детства, а в Калужской области. И мне очень хочется, чтобы эта его первая охота так же запомнилась.
Из рецептов приготовления дичи моей матушкой
Запеченные чирки. На 3 чирка берется примерно 150 г свиного сала, 60 г внутреннего свиного жира, соль и зелень.
Разделанные тушки чирков натереть солью, нашпиговать мелко нарезанным замороженным салом. Сами тушки обложить тонко нарезанными ломтиками сала и закрепить нитками.
На противне распустить внутреннее сало, уложить тушки чирков и запекать в духовке 45 минут, поливая образующимся соусом. Доливать водой.
С тушек снять нитки, разрезать каждую пополам. На тарелочке сложить две половинки уточки, украсить имеющейся зеленью, полить соусом.
Тушенка из чирков. Используют чирков, добытых во время осеннего пролета. Приготавливают тушенку в гусятнице, куда предварительно кладут чищеный картофель. На тушки кладут топленое сливочное масло. Тушат до того момента, когда кости начинают свободно отделяться от мяса.