Гон маралов здесь примерно с середины сентября до середины октября. Во время гона после заката солнца и до восхода можно часто слышать рев марала, звук которого довольно своеобразный. Этот рев в ясную тихую погоду разносится далеко по окружающим хребтам. В разгар гона самцы ревут почти всю ночь, иногда их можно слышать и днем, обычно в первую половину. В это время они очень возбуждены и часто вступают между собой в драку, отбивая друг у друга самок. Тихой ночью иногда можно услышать стук рогов дерущихся самцов. Наиболее сильные самцы создают около себя гаремы из 5–6 и более самок. Быки ревностно оберегают своих самок и чуть заслышат поблизости рев соперника, бросаются в бой. Именно на этом и основана охота на реву. Когда вабильщик — виртуоз, быки смело идут на манок. Для облегчения охоты стрелок (или стрелки) выдвигается от вабильщика на 100–150 метров навстречу быку и затаивается, а второй продолжает манить. Все эти моменты опытному охотнику известны, и тем не менее почти при каждом выезде на охоту происходит что-то неординарное, с чем тебе не приходилось до этого сталкиваться. В этот раз нас трое. Два профессионала и один новичок. Новичок, в общем-то, со стажем, но вот на реву первый раз. Олег, так звали третьего, постоянно демонстрировал свой опыт и знания в охотничьем деле. Второй, Борис, охотовед по профессии, только загадочно и многозначительно улыбался.
Добрались к месту охоты уже в сумерках. Быстро перекусили и, подгоняя друг друга, пока окончательно не стемнело, выдвинулись метров на 500–700 от лагеря вверх по склону хребта, на опушку темнохвойки.
Выдвинувшись на намеченный рубеж, присели на валежину и замерли. Минут через 10–15 Борис (опытный вабильщик) издал протяжный звук молодого марала. Затем минут через 5 снова повторил. Стало свежо и сыро, мы плотнее закутались в свои «суконки». Через 30–40 минут дремота начала одолевать нас, но слух по-прежнему на высоте, по-прежнему чутко вслушиваемся в ночные шорохи леса. Тайга, хребты, распадки молчали. Решили перейти на более удобное, возвышенное место. Откуда, нам казалось, нашу трубу будет слышно гораздо дальше.
Тихо, без шума сменив место, вновь расположились на сухой лесине. Борис вновь изобразил рев молодого рогача. Прошло больше часа, как вдруг мы были выведены из полусонного состояния сильным глухим протяжным ревом, который долго не проходил, как будто застыл в безмолвии ночи.
На нашем месте, где мы были полтора часа назад, находился бык, судя по голосу — взрослый бык. Да, зверь не издав до этого не единого звука, вышел точно на наш «точок»?.. Не обнаружив соперника, самец издал угрожающий звук, затем повторил еще дважды.
Сердце запрыгало в груди от этих сладких звуков. Перед глазами ясно рисовался гордый рогач, тихо пробирающийся в непроницаемой темноте леса. Но на этом концерт закончился. Мы прождали еще час-полтора и решили оставить это дело. Вернувшись в лагерь, возбужденные и радостные долго не могли угомониться.
Ночью я проснулся от шума, это товарищи, тихо переругиваясь, меняли свои «лежки». Шел нудный моросящий дождь. Какая же это была длинная ночь! Немного забудешься во сне, как будто вдруг открывается занавес, сознание начинает работать и подсказывать тебе, что ты весь мокрый, что замерзаешь и надо что-то делать. Какой-то голос говорит тебе «вставай», «двигайся», «шевелись». Но под тобой в спальнике хоть и мокро, но тепло. И не хочется шевелиться. Я первый не выдержал, встал. Долго возился с дровами, еще дольше разжигал костер. И — о блаженство!
Через полчаса все трое сидели вокруг огня и лязгали зубами. В общем, все когда-то кончается, закончилась и эта ночь. А с подъемом солнца по закону подлости и дождик прекратился.
Рева, как мы и предполагали, не было. Весь день прошел в хозяйственных заботах. Сменили место стоянки. Нашли небольшой островок из кедра, в километре от места охоты. Каждый «свил себе гнездо» по вкусу под мощными кедровыми лапами. Несмотря на затяжной ночной дождь, под ним было сухо, тепло и уютно. Что еще надо лесному бродяге для хорошего отдыха...
Так прошла вторая ночь. К утру похолодало, подморозило. В котелке ледок. Завтракая у костра, не выдержали и, нарушая неписаные законы этой охоты, решили опробовать трубу. Не отсырела бы. И не успело затихнуть эхо, кочующее по хребтам и распадкам, как раздался рев быка — хриплое протяжное
«мычание», закончившееся «аханьем», похожим на лай собаки. Зверь находился в том месте, где мы «ревели» последний раз, позавчера вечером. Побросав кружки, схватив оружие, мы с Олегом выдвигаемся навстречу рогачу, а Борис отходит в сторону и несколько назад от табора. Через десять минут мы на месте. Я несколько выше Олега по склону. Сзади звук тресты, это Борис сделал еще одну попытку спровоцировать самца. Условились, что он «мянкнет» пару раз, и все… А там что будет. Ждать будем до утра.
Рогач молчал, я присел на пенек, настраиваясь на долгое ожидание. Но тут прозвучал сухой карабинный выстрел. Следом за ним застучали (как дятел по сушине) еще девять. Все — боезапас в СКС закончился. Сразу упало настроение. Такая канонада опытному охотнику говорит, что стрелку не удалось поразить мишень. Лишь в исключительных случаях, бывает наоборот. Спускаюсь вниз к растерянному Олегу. В глазах его обида, удивление, страх за то, что товарищи начнут упрекать и надсмехаться. Многие из нас это проходили. Успокаиваю как могу. Олег уверен, что промахнуться не мог. Расстояние не более 100 метров. Выдвигаемся к месту нахождения быка. Да, зверь ранен, но судя по постановке копыт, рана несерьезная. У моего стрелка, гляжу, глаза повеселели, заулыбался. В горячке прошли метров 200–300, пока не потеряли след. Решили подождать, а затем попытаться дойти до первой лежки. Она-то нам все расскажет.
Возвращаемся на стоянку. Наш вабильщик уже подогрел чай, улыбается. Я понимаю, что картина ему ясна без слов. «Ничего, бывает» — успокаивает растерянного охотника. Так с шутками и прибаутками заканчиваем брошенный нами завтрак. Понимаем, что охота не удалась. И время поджимает. Сегодня к вечеру надо быть дома. У всех — дела.
Но зверь ранен — надо добирать. Как бы сейчас собачка пригодилась. Но на рев редкая возможность бывает, когда можно взять четвероного друга. Всю охоту испортить может. Олег говорит, стрелял в голову, был уверен в выстреле, бык стоял неподвижно. Если рана в челюсть, зверь может погибнуть. Все втроем выходим на место ранения. По крови на этот раз мы прошли гораздо дальше. Но в конце-концов след потерялся. Возвращаемся назад. Наш стрелок не может успокоиться. Решает проверить карабин. Три выстрела, и все три пули ниже цели. В чем дело? И тут Олег вспоминает, карабин оказывается пристрелян на оболочечную пулю, а здесь стрелял полуоболочечной, вот и результат небрежности. Выходит, обнизил по рогачу. Но от этого понимания ситуации нам не легче. Принимаем решение выходить. Сборы короткие. И вот, закинув пустые поняги за спину, мы уже на тропе домой.
Но что это? Не пройдя и сотни метров, пересекаем свежий след марала, перескочившего нашу тропу. Присматриваемся внимательно, да это же наш бык. Хорошо виден сбитый, перевернутый мох, лесная подстилка. Все-таки рана сказывается. А главное, вот она, еще не просохнувшая кровь. Ну дела! Раненый бык в гонной горячке был так возбужден, что его не остановила стрельба по нему, его рана. Не остановила его и контрольная стрельба по мишени; наконец, наши запахи, дым костра. Бык шел на встречу с соперником, и, если предположить, что встреча состоялась бы, я не позавидую тому самцу, которому пришлось бы с ним схватиться. Он шел точно к нам на лагерь, ведь Борис первый раз именно здесь подал голос. Но когда он был совсем рядом, думаю, что инстинкт самосохранения сработал, и он проскочил мимо нас. Вот что значит гон, игра любви. Ему необходимо было изгнать соперника со своей территории, и вся его осторожность, веками накапливающаяся и хранящаяся в генах, — коту под хвост.
Быстро соображаем. Нужно повторить попытку. В этот раз трубу беру я, Олег все равно не умеет вабить. Отходим в сторону от тропы, от места нашей стоянки. Издаю рев. Бык возбужден и на мои огрехи вряд ли обратит внимание. Так и есть. Через минуту отвечает ниже по склону. Метров 300–400 до него. Шепчу стрелкам — «Вперед!», а сам отхожу назад по прямой линии от быка. Повторяю через несколько минут и тут же слышу одиночный выстрел. В напряжении жду еще выстрелы. Нет, тишина. Этот выстрел вселяет надежду. Охотники меня поймут. Один выстрел — это в девяти случаях из десяти прямое попадание с конечным положительным результатом. Не дожидаясь зова товарищей, начинаю спускаться по склону. Через пару минут слышу условный сигнал, а чуть позже и возбужденные голоса товарищей. Все, охота завершена. Начинается рутина. Единственный выстрел Бориса, и вот он, долгожданный трофей. Бык-семилеток. Бык в расцвете сил. Рога немного не тянут на трофейные, но смотрятся неплохо. По неписаным правилам — рога принадлежат стрелку, но у Бориса их целая коллекция дома. Думаю, подарит их нашему неудачливому стрелку — Олегу. Как память о первой охоте на реву. Мне кажется, что он уже заболел этой охотой на всю оставшуюся жизнь. Рога добытого марала красивые, симметричные, с шестью отростками.
Впереди тяжелая тропа по таежным буеракам, с полными, под завязку, понягами.