Большинство наших читателей знают о существовании Клуба «Сафари» — общественной организации, объединяющей трофейных охотников. В этом клубе состоят и большие любители охоты на гусей. Настолько большие, что им не хватает просторов России.
Эти люди ищут любую возможность, чтобы продлить сезон своей любимой охоты. Осенью они планируют мартовские поездки в Калмыкию или Западную Белоруссию. В мае вертолет забрасывает их на Крайний Север. Несколько одноклубников, объединившись, смогли оборудовать специальный охотничий корабль, носящий гордое имя «Сафари», и теперь ежегодно отправляются на нем охотиться на гусей в бассейне Нижней Волги или на Каспии.
Но иногда русские гусятники едут за новыми для себя ощущениями. Куда? Да куда угодно! В Аргентину, Южную Африку, Северную Америку, Новую Зеландию… Побывав в этих уголках земли, «наши люди» поохотились и на местные виды гусей. Прошедшей зимой ими предпринимались вылазки на европейские гусиные зимовки. Очень интересные получились поездки!
Всего 15–20 лет назад любое, даже за банальным солнцем и морем, путешествие российских граждан за границу являлось событием. Для них самих, их родных, друзей, соседей и «товарищей по работе». Тем более что отправиться на гусиную охоту за границу сегодня дешевле, чем поохотиться на гусей где-нибудь на наших северах.
В конце 2011 года я вместе с другом второй раз оказался на гусиной охоте в Румынии. Первая поездка состоялась в конце февраля на закрытие сезона гусиной охоты. Но уже тогда я наметил вернуться в эти же места поздней осенью, чтобы в течение каждого из четырех дней пребывания получить здесь не одну, а сразу несколько охот. Не верите, что такое возможно? Тогда обо всем по порядку.
Мне всегда интересно охотиться на гусей и уток. Но если это охоты из скрадка, то каким бы удобным не было укрытие, через несколько часов непрерывного сидения спина и ноги затекают. Хочется выйти и размяться. Наверное, поэтому я не ограничиваюсь одним лишь «сидением», но активно ищу встреч с дичью. Как и любой дисциплинированный (прежде всего перед самим собой) охотник, я ценю каждую минуту своего пребывания в поле.
Поэтому на утреннюю зорю мы выехали заранее, когда совсем темно. Такой ранний выезд в угодья дает возможность поучаствовать в первой охоте начинающегося дня — утиной. До приезда в Румынию мы успели хорошо поохотиться на уток в Азербайджане. Но и в румынской поездке у меня не было намерений отказываться от стрельбы по уткам. Если в бывшей советской республике нашими трофеями становились большей частью чирки, то в Румынии довелось стрелять почти исключительно по кряквам.
Кряквы самые сообразительные из всех утиных. Недаром, в отличие от других уток, они первыми поняли, что безопаснее всего жить не в дикой природе, а в больших городах. Ну а кряквы, обитающие в дикой природе, лучшим кормом считают зерно на полях.
Охотники-утятники хорошо знают, что поздно вечером, а иногда в полной темноте, утки летят на кормежку. Рано утром не один, а несколько раз утолившие голод кряквы снимаются с кормовых мест, чтобы забиться в самые крепкие места дневок. Кормятся кряквы, зимующие в пойме Дуная, там же, где и гуси, — на непаханых, с остатками урожая полях.
Однако утки и гуси делают это в «разные смены». Ночная смена целиком за утками. И если во время их отлета с полей оказаться между местами кормежек и дневками, то можно очень неплохо поохотиться. Конечно, очень важно правильно определить направление, откуда можно ожидать налета. И, конечно, для успеха необходим стрелковый навык. Замечу, что собственно стрельба как вид спорта или досуга меня мало интересует. Я люблю стрельбу на охоте.
После того как утки улетят с кормежки, природа вокруг на несколько минут замирает. Наступает полная тишина. Она дает «зрителям» непродолжительный антракт между завязкой и главным действием драмы, которая вскоре развернется на окрестных полях.
И вот начинается ее музыкальная прелюдия: с воды, издалека, доносится прерывистый гогот. Затем все стихает. Потом, опять возникнув, гогот продолжается ровно, на какой-то одной ноте. Через несколько минут из этого гула можно вычленить отдельные гусиные голоса. Значит, нужно готовиться стрелять!
У гусей прекрасно развито общение. Благодаря ему, гуси, собираясь на одном поле, ведут себя как один организм. Птицы, традиционно называемые разведчиками, первыми узнают об изменениях на местах кормежки и либо сворачивают, либо, ускоряя движение, поднимаются выше.
Если никаких неожиданностей нет, гусиный авангард продолжает полет, ровно взмахивая крыльями. В густых утренних сумерках сигналы разведчиков менее заметны летящим сзади стаям. Но как только рассветет, гусиные «сообщения» начинают работать в полную силу.
Там, где птицы хорошо настеганы, они становятся крайне подозрительными, и у них в полной мере проявляется известный защитный механизм почти падать с высоты в то место, где уже присела на кормежку одна стая. Я неоднократно наблюдал, в том числе и во время поездки в Румынию, такое поведение гусей. Несмотря на то что организаторы меняли места засидок, «пострелять вволю» у нас с приятелем не получилось. Стоял теплый ноябрь, поэтому гусь был каким-то ленивым.
Ему хватало еды, ему хватало воды. Он мало летал и отъедался. К окончанию утреннего перелета в поле моего зрения всегда находилось несколько тысяч сидящих на поле птиц. Из них 90% были белолобики, остальные — гуменники. Довелось увидеть и нескольких краснозобых казарок.За четыре дня охоты нам удалось добыть четыре десятка белолобых гусей.
Я считаю, что для гусиной охоты в местах зимовки лучше, когда стоит небольшой мороз или идет дождь со снегом. Но, конечно, не такой мороз со снегом, как во время предыдущей поездки, когда вместо балканской весны нас встретила настоящая сибирская зима. Оказывается, в Румынии бывает и такое!
Снега было настолько много, что в нем увязал полноприводной автомобиль. К местам охоты нас доставляли… на снегоходах! Если бы мне рассказали, что в южной стране, как и на моей «второй родине» в Якутии, может быть востребован этот вид транспорта, я бы не поверил. Гусь тогда кормился «на зеленке», откуда немного сдувало снег.
Для каждой зорьки егеря строили комфортные одноместные укрытия в растущих вдоль широких осушительных канав камышах. Перед каждым скрадком выставлялось по три десятка пластиковых чучел. Естественно, у нас были гусиные манки. К 10 часам утра перелет прекращался, и вместе с ним заканчивалась вторая в этот день гусиная охота.
Теперь нам, охотникам, ничего не оставалось, как начать третью в течение дня охоту. На фазанов. Тростниковые заросли среди сельскохозяйственных полей — излюбленные места их обитания. Полностью вылинявшие длиннохвостые дикари кормились на тех же самых полях. Ожидая в своем укрытии гусей, я мог наблюдать выходящих на подсолнечную или кукурузную стерню и великолепных петухов, и скромных курочек. Иногда самцы, вышедшие парой, вдруг начинали драться.
Возможно, их схватки были спровоцированы теплой для ноября погодой. Оказаться рядом с такими красавцами и не попытаться заполевать хотя бы несколько фазанов?..
Устроители охоты давали полную свободу выбора мест для охоты, мы были вольны передвигаться в пределах их угодий. Засидевшимся без движений охотникам было «в удовольствие» пройти несколько километров вдоль канав. Во время такой ходовой охоты мы поднимали до десятка фазанов. В итоге к четырем десяткам гусей мы добавили четыре десятка длиннохвостых петухов.
Если после двух часов охоты на фазанов у нас еще оставались силы, мы могли походить все по тем же полям, чтобы поохотиться на зайцев. К камышу зверьки не тяготели, и, для того чтобы иметь возможность их добыть, нам приходилось «топтать» скошенную кукурузу. Естественно, мы старались не тревожить гусей, держась от них подальше.
Охота на зайцев была моей четвертой охотой в этой поездке. Иногда она так захватывала нас, что мы возвращались на базу лишь в глубоких сумерках. Хорошо, что организаторы предусмотрительно снабжали группу нашей поддержки бутербродами и термосами с горячим чаем и кофе.
Мне очень понравилось, что организаторы дали нам возможность выбрать оружие под себя. Причем все ружья и винтовки, имеющиеся в их распоряжении, весьма дороги и хорошо ухожены. Это свидетельствует о высоком уважении к клиентам. Из трех десятков единиц дробовиков я выбрал себе итальянский полуавтомат. А для последней охоты хозяева посоветовали воспользоваться незнакомым мне калибром 25х60.
Дело в том, что мне предложили поохотиться на зверя. Добывать кабана или оленя я не собирался, но охота на косулю вызвала интерес. На пристрелке предложенное мне оружие понравилось настильностью траектории пули, и за косулей я ехал полностью уверенным в себе. Моя уверенность получила подтверждение. На пятой по счету охоте единственным выстрелом с 400 метров я добыл своего зверя. Пуля попала точно в сердце.
Как любые владельцы охотничьих угодий, румыны не любят хищников. В хозяйстве вполне обычен шакал. Караулить хищника я не собирался, хотя «имел на него зуб»: в предыдущей поездке попытки добыть его закончились неудачей.
Животных, обитающих в придунайской пойме, с полным основанием можно назвать «детьми кукурузы». Утки и гуси, фазаны и зайцы, кабаны и косули — все они кормятся в основном на не перепаханных после сбора урожая кукурузных полях. А в сентябре — октябре эти угодья становятся местом, где в массе скапливается пролетный перепел, поохотиться на которого сюда приезжают итальянцы.
Сами же поля есть не что иное, как расположенные вдоль Дуная осушенные пойменные болота. По ту сторону реки находится другая страна — Болгария. Возможно, на болгарской стороне братья-славяне понимали бы нас лучше. На нашем же берегу ни по-русски, ни по-английски егеря не разговаривали, что несколько осложняло взаимопонимание. Но охотник всегда поймет другого охотника.
А многое было понятно и без слов. Прежде всего отметим хорошее размещение гостей. Кормили нас исключительно дичью. В угодьях не было слышно ничьих, кроме наших, выстрелов. Было ясно, что здесь организация охот — серьезный вид бизнеса.
Думаю, когда вы будете читать эту статью, я буду готовиться к своему третьему путешествию на Балканы. Надеюсь, оно пройдет не менее увлекательно! Но не буду загадывать…