И хотя прогноз погоды обещал под конец субботы уже пролить дождь, поездку свою я все же отменил, о чем впоследствии пожалел.
Как потом выяснилось, охотники, которым я выписал разрешения на охоту, все же не побоялись пятисантиметрового снега и замершей водной глади и поехали. Пробившись на лодках до открытой воды, они добыли от двух до восьми северных чернушек. А прогноз не обманул, уже к вечеру субботы болото практически освободилось ото льда. И я решился выехать на следующие выходные.
Двинулся утром в пятницу, под нудно моросящий дождь. Отъехав километров пятьдесят от столицы, я заметил, что дождь понемногу начал меняться на снежную крупу, а затем вообще повалили крупные, пушистые снежинки. От такой перемены кругом пошла голова: на какую утку я еду, может, вообще пойти зайца тропить, ведь в некоторых местах уже насыпало 3–5 см снега?
Звоню с дороги своему охотоведу, выясняю обстановку. Нет, говорит, никакого снега, прохладно, и все. И действительно, едва я подъехал к объездной дороге вокруг Переславля, как весь снег будто по велению волшебной палочки сгинул, и лишь небольшие белые полянки лежали на полях. Настроение сразу поднялось, и едва приехав на базу, не задерживаясь, я выехал к болоту.
Загрузился в лодку, двинулся к своему любимому шалашу. По дороге встретил пару рыбаков, которые, по их словам, за весь день не видели ни одной утки. Отплыв от них метров двести, я сразу заметил на водной глади четырех чернушек. Вот вам и «ни одной утки», вот вам и рыбаки! А потом был налет на средней дистанции гоголя, но, честно, я промазал.
Добравшись к своему скрадку, выставил десять утиных профилей, затолкал лодку в камыш, обустроился и стал ждать, «выкрякивая» время от времени. Наконец после очередного призыва манком заметил плывущую сквозь коряги к моим чучелкам нырковую утку. Не дав ей заплыть «в стаю», добыл ее. Это оказалась хохлатая чернеть.
Положив ее на скамейку, стал ждать дальше. Перед самыми сумерками, случайно повернув голову влево, я увидел пикирующих на меня четырех чернушек, расстояние было не более 10–15 метров, так что я от неожиданности «выплюнул» из эмцэшки все пять зарядов, хотя понимал, что не стоило торопиться, нужно было пропустить их и стрелять в угон или хотя бы дать им сесть. Одна из уток все же вывалилась после третьего выстрела в пяти метрах от скрадка; я же как заторможенный просто смотрел на нее, понимая, что она подранок и надо скорее ее добрать, при этом магазин пустой, а патроны на поясе. Когда же, наконец, я вышел из ступора, пальцы выдернули патрон из патронташа и воткнули в ствол, затвор громко клацнул, а моя чернушка уже нырнула под воду и вынырнула метрах в ста от скрадка.
Я продолжал понемногу покрякивать, тем более что увидел в стороне пролетающую и севшую в коряжник крякву. Уже в сумерках к стае подлетела пара уток и разместилась в самой ее середине. Дождавшись, пока левая выплывет из чучелок, я нажал на курок, та перевернулась, и я сразу перевел на вторую, думая, что она уже взлетела. Однако она спокойно поплыла в правую сторону. Выцелив, я и ее накрыл дробью, и тут началось самое интересное… Боковым зрением я увидел, что первая тяжело поднялась и полетела над водой. Оставшиеся три патрона я досадно «пропуделял» по ней, оставив еще одного подранка на болоте. Тут я перевел взгляд на вторую и заметил, что она медленно плывет к камышам. Магазин пустой, и я на андреналине вгоняю в ствол патрон. Уже практически темно, выстрел «плывет», заряжаю очередной – «плывет», и так подряд четыре раза. Утка же медленно, но тоже плывет… С моей позиции казалось, что дробь ее накрывает полностью и первого выстрела должно было хватить. Плюнув на стрельбу, я быстро сталкиваю лодку и гребу к тому месту, где последний раз видел утку. Подгребая, вижу, что она так и продолжает плыть. Хотел еще раз выстрелить, но тут понял причину. То, что я принял за поднятую голову, оказалось вывернутым крылом, а утка плыла потому, что ветер использовал ее крыло как парус.
Оставив плавать на всю ночь свою «стаю», я отправился на базу и завалился спать.
Проснувшись в шесть утра, я обнаружил ясное звездное небо; давил морозец минус пять градусов. Мне пришлось очень поволноваться, так как подозревал, что все замерзнет, включая и мою «стаю».
Но когда приехал на водоем, увидел вместо льда волны. Доплыв, обнаружил всех своих искусственных уточек «живыми и невредимыми» и устроился в шалаше.
Однако до десяти утра я увидел всего две стайки по три утки и решил, что сезон мой по утке закрылся.
Надышавшись свежего морозного воздуха, я, собрав своих пластмассовых помощниц, помахав водоему на прощание, поехал на базу, где сдал охотоведу сезонное разрешение, куда вписал всех своих добытых уток по видовому составу и количеству, а затем отправился домой.