Медведь для интуриста

Охотничий туризм существовал всегда, в том числе, и в Восточной Сибири. В тот период, называемый «предперестроечным», в Прибайкалье даже специализированное хозяйство существовало. Принимали зарубежных охотников за валюту, бесплатно – высоких гостей. Объекты охоты были традиционные для региона: бурый медведь, изюбрь, а в последние годы Советской власти еще и глухарь на току.

Ценовая политика была продуманной. В то время охота на медведя для советских охотников была общедоступной и регулировалась только сроками, а впоследствии лицензиями за символическую цену. Но для иностранцев, желающих добыть сибирский трофей, суммы были впечатляющими.

Лицензия на медведя, например, стоила 1000 рублей, причем инвалютных, тех, по которым доллар стоил 60 копеек. Каждый выстрел 100 рублей. А после охоты – обязательная оценка трофея по международной шкале и определение его стоимости. Если добытое претендовало на медаль, клиент должен был его выкупить.

Обычно охоты на медведя обходились клиентам в десять и более тысяч инвалютных рублей, так же на изюбря. А глухариная охота стоила три тысячи. Ничего, платили, и желающих было больше, чем хозяйство могло принять. Отлажена была и организация охот. Клиент заранее договор подписывал: если он сам шанс на добычу трофея не использовал, то претензий к хозяйству не имеет.

Слава у хозяйств была добрая, приезжали со всего света, и в подавляющем большинстве случаев уезжали с трофеями. Где-то в Вене должно быть кафе «У Байкальского медведя» с чучелом огромного зверя, с длиной тела от носа до хвоста 2 метра 53 сантиметра. Высокие гости тоже регулярно бывали. Фидель Кастро, кстати, никого стрелять не стал, а увез к себе на Кубу живого медвежонка, подаренного ему студентом-охотоведом.

Приключений с иностранными охотниками случалось много. Например, была своя история охоты на ручного медведя. Но прошла она совсем не так, как в кино показывают...

Началось все в понедельник. Это, как известно, день тяжелый, а если еще и 24 февраля, то особенно. Проблемы в конторе начались с утра. Позвонила с кордона тетя Маша, жена егеря Василия, и сообщила, что медведя казенного, которого для притравки собак держали, больше кормить не будет. Мишка этот зимовал в одной стайке со свиньями и зимой не спал.

А тетю Машу, которая его кормила, он по недомыслию обидел. Хозяйка поросят начала первыми кормить, а медведь с досады так ее лапой шлепнул, что та заходить в стайку теперь боится. Сидят мужики, думу думают, как тетю Машу уважить. Ведь ссориться с ней нельзя, себе дороже выйдет. Клиенты, что на охоту приезжают, все про ее грибочки, самогонку и баньку знают. И тут снова телефонный звонок. Трубку Кузьмич взял, охотовед хозяйства.

Он, кстати, совсем не был похож на своего тезку из «Особенностей национальной охоты». Мужик среднего роста, крепкий. Дело свое знал. На этот раз из «Интуриста» звонили. Дескать, есть неплановый клиент французской национальности, нет ли случайно берлоги?

Кузьмич несколькими наводящими вопросами всю необходимую информацию о клиенте собрал и попросил через часок перезвонить, хотя коню понятно, что известных берлог с медведями в конце сезона не бывает. Про которые знали, те уже пустые, а новые по глубокому снегу за час не найдешь. Но Кузьмич решение уже принял, трубку положил, а коллегам говорит:

– Ну что, мужики? Скормим Мишку «лягушатнику»?

Фото Валерия Люшкова 

Коллеги предложение приняли. Ведь клиент был не охотником. Оказался по каким-то делам в Иркутске и заодно решил домой медвежью шкуру увезти. Быстро составили план, сообщили в «Интурист», что берлога есть.

А дальше все по плану. Французу сказали, что берлога на высокой горе, в чаще непролазной. Медведь в ней лежит огромный, стрелять в упор придется, но если наповал не получится и с ног сшибет, можно будет ножом дорезать – вот, мол, на выбор несколько страшных ножей. Ну, тут у клиента сразу срочные дела образовались, а желание ножи «заценить» вообще никак не проявилось.

Кузьмич, чтоб совсем клиента не отпугнуть, добавил, что этого медведя можно и иначе брать. Собаки и егеря зверя могут к дороге выставить, стрелять придется метров с 30–50, но эту охоту надо готовить пару дней, и дороже она намного… Француз повеселел и свое согласие выразил.

Подготовка прошла успешно. Организовали на кордон пожарную машину с кипятком и ящиком шампуня. Мыли и сушили медведя (ради шкуры) в казенной бане, так как тетя Маша в свою не пустила.

В день охоты на первом уазике в лес увезли Мишу, а на втором через час – клиента вместе с переводчиком, фотографом, собаками и егерями. Собаки, три лайки Василия, знали этого медведя как облупленного и регулярно его третировали. Клиент перед этим арендованное в хозяйстве оружие, карабин «Лось» девятимиллиметровый, опробовал. Все должно было пройти по плану Кузьмича, но жизнь и медведь внесли в этот план коррективы.

Еще до оговоренного места не доехали, а уазик, на котором медведя увезли, вылетел навстречу. Водила затормозил, выскочил и заорал:

– Пускайте собак, он за машиной бежит!

Оказалось, загнать медведя в лес в глубокий снег не удалось. Из машины-то он вылез, но почти сразу же попытался в нее обратно залезть. А когда поехали, в погоню кинулся. Действительно, зачем ему холодная тайга и свобода, ведь дома тепло и кормят.

Ну, собак пустили, и пошла потеха! Медведь – зверь умный. Он моментально сообразил, что в глубоком снегу и без цепи сможет за все прошлые обиды с собаками расквитаться.

Условия боя оказались неравными. Молодой и азартный Рыжик попал под медвежьи лапы первым и успел только взвизгнуть, как был буквально вбит в снег. Рыжая Ветка, спасая сына, вцепилась зверю в штаны, но медведь на прыжке достал ее передней лапой. Ветка вывернулась из-под зверя и, пятная снег кровью, продолжала работать. Опытный могучий Шарик, сделавший уже несколько хваток, был пока цел. Но всем было ясно, что это временно: собаки значительно уступали медведю.

А клиент все еще выбирался из уазика, карабин его был в чехле, а патроны у Кузьмича. Француза выдвинули на место и сунули ему в руки заряженный карабин, А в это время рванувший в бой Рыжик снова оказался под медведем, а выручавший его Шарик, тоже попав под зверя, чудом выскочил из-под него. Егеря ждали выстрела клиента. Но француз, как выяснилось позже, ждал команды и любовался экзотикой. Кузьмич, напрочь забывший от напряженности момента весь свой французский минимум, дал команду, понятную всем европейцам: «Фойер!»

К чести клиента, выстрелил он быстро, причем точно по лопаткам. Медведь в этот миг как раз снова накрыл своей тушей Шарика. Но тут же ахнула трехлинейка Василия, и медведь ткнулся простреленной головой в снег. Ветка и Шарик с рыком вцепились в мертвого врага, а вылезший из снега Рыжик полз к медведю, волоча непослушные задние ноги. Француз и фотограф щелкали фотоаппаратами, а на Василия было страшно смотреть – Рыжик так и умер, вцепившись в медвежью лапу.

Настроение у всех, кроме клиента и его команды, было препаршивейшим. Но дело превыше всего. Сначала оказали помощь собакам. Одновременно шли поздравления счастливого охотника и фотосессия клиента с медведем в разных позах. Затем начался процесс съема шкуры и разделки туши. Шкура, кстати, была великолепной и после шампуня сияла. Упитанность зверя тоже была значительно выше средней. Но никого это не радовало.

Когда Кузьмич был занят ответственной операцией (вытаскивал из медвежьих ушей хрящи с помощью ложки из нержавейки), переводчик обратился к нему с вопросом:
– Тут клиент интересуется, почему у медведя на шее шерсти почти нет. На следы от ошейника очень похоже.
Кузьмич, занятый делом, даже не повернул к переводчику головы:

– А ты что, парень, не сибиряк разве?
– Да нет, тулунский.
– Тогда должен знать, что в конце зимы почти у всех медведей шкуры с плешинами – мыши себе на гнезда шерсть таскают. Еще повезло, что хребет не остригли… Клиент, судя по всему, был удовлетворен ответом.

Так и уехал француз домой с трофеем и в полной уверенности, что принял участие в настоящей сибирской охоте на медведя. А за всю более чем 30-летнюю историю охотхозяйства этот случай охоты на ручного медведя так и остался единственным.

Что еще почитать