Первого гуся я взял еще мальчишкой, самодельной картечью. Еще минимум 10 лет ушло на осознание бесперспективности и вреде такой пальбы. Еще дольше доходил до убежденности в том, что самые «гусиные» номера – 2, 1 и 0.
Мало кому известно, что для дальних выстрелов желательно не только согласование дроби с дульным сужением, но и непосредственно с диаметром канала ствола. Условию этому для ствола с полным чоком подавляющего числа отечественных ружей 12 калибра соответствуют № 2 и 0. Для 16-го же – № 2 и 1. Чем и руководствуюсь, снаряжая патроны для своих ружей. Но тема моя – не дальнобойный патрон, а скорее наоборот.
История первая начала 80-х. Я еще молод и азартен, навыков профессионального водителя не растерял. Компания из таких же чокнутых на «снежке», цепях и «на пупу» готовы ехать на обычной заднеприводной хоть к черту на рога. И в тот раз прорвались по осенней распутице километров за 50 от трассы.
Холодный, хмурый, с дождем и снегом, осенний октябрьский вечер. На берегу стадо разномастных автомобилей. Почти все знакомы. На капотах и перевернутых лодках – что Бог послал и еще кое-что.
Первый пришедший потемну табун пролетных гусей народ воспринял спокойно, но когда с краткими перерывами стали подходить еще и еще – заволновался.
Наиболее азартные ринулись к лодкам, намереваясь плыть в темноту осенней ночи стеречь гусей. Более разумные и трезвые тому противились, и в итоге все вернулись к импровизированным столам. Своего напарника я тоже удержал. Второй наш экипаж с моим младшим братом, отличным стрелком и удачливым гусятником, в суете участия не принимал, занимаясь готовкой ухи из свежих карасей.
За той ухой и родился нехитрый план. Уплыть пораньше, не беспокоя соседей, а вывести в нужное место Володя брался уверенно. А мне подарил брат коробку немецких патронов «Хубертус» с никелированной семеркой, по тем временам патроны те простым смертным были недоступны. Озеро же гоготало на разных нотах, вселяя надежду, что гуси до утра не уйдут. И вот, как тать в ночи, в четыре лодки тихо плывем навстречу удаче. Неожиданный протяжный выстрел дымным порохом где-то на ближнем плесе взорвал озеро.
Напоролся кто-то на гусей. Сколько их поднялось, представить трудно… Тысяча, две, три или больше? И часть из них идет на нас с Сашкой. Высота метра четыре, от взмахов крыльев, кажется, колышется вода, а я буквально выдираю из-под чучел пустое ТОЗ-34. Вставил первый попавшийся под руку патрон, остается закрыть – и я успеваю. Но патрон в многократно стрелянной папковой гильзе заламывается – и ни туда ни сюда. В отчаянии ловлю себя на желании выдрать его зубами. Сашка все же выбил одного.
В преотвратном настроении выбрасываю чучела. Гусей все же разбили, перемещаются в темноте с криком одиночки и мелкие стайки, а я сжимаю в руках ижевскую двадцатку, надеясь выпалить по силуэтам. На темном плесе замечаю движение. Плывет что-то крупное, видимо, чомга. Да нет же, похоже, гусь. Не гусь, гусишка, оглаживает перья, я успокаиваюсь. Не все так плохо. Закушенный патрон летит в воду, тулка же заряжается «Хуберту-сом», требовал же брат не сквалыжничать. И не буду, раза два стрельну.
Небо очистилось, но неожиданно начинает клубиться туман, видимости никакой, а в том месте, где мои чучела, зависли показавшиеся очень крупными две утки. В тумане такое случается. Мгновенный дуплет, два шлепка – и видимость вообще ноль. Если какая не чисто бита, то уйдет. Гуси на озере еще слышны, потому в тулку – двоечку – и вновь берусь за двадцатку, мою палочку-выручалочку. И бой, и экономия пороха. Из баночки «Сокола» получалось 125 патронов против 95 для 12-го. Приходилось в те времена тотального дефицита считаться с такой арифметикой. Ушел туман, легкий ветер, солнышко.
Место, где стоит брат, отмечаю по падающим уткам. А напротив, метров за 400, удачно стал человек с автоматом. Стреляет здорово. Идут невысоко пять гусей. Сейчас он им покажет. Падает тряпкой передний, доходит звук выстрела и… тишина. Похоже, заело. Гуси смещаются на Володю. У того два ружья 12-го калибра. Если в меру налетят, то у двух-трех нет шансов. Так и случилось. Мгновенный дуплет – и валятся два передних. Через несколько секунд еще выстрел – и еще падающий гусь. Еще выстрел, гусь проседает и тянет в мою сторону – и я опять с полем.
Не пора ли заканчивать? Уток больше десятка, два гуся, пусть и не без посторонней помощи… Но сюрприз был впереди. Обнаружил под камышом двух казарок. Это их срезал я в тумане седьмым номером дроби метров за 30. И остались в памяти навсегда и необычно погожий октябрьский денек, и виртуозная Володина стрельба, и, конечно же, две казарки, взятые никелированной немецкой дробью…
Кажется, в 2004 году приехали мы с приятелем, покойным Володей М., на осенний пролет в совсем глухое время. За день я добыл каких-то несчастных двух нырушек, только и всего. Но перед самым закатом утка вдруг пошла. Приятель на большой воде безуспешно палил по транзитным стаям, а над камышом утка шла ниже и моя двадцатка шестым номером дроби била сокрушительно.
Из главного калибра вечером я выпалил лишь дважды. Наплыла на фоне заката шестерка серых и вырвал дуплет шикарного гусака. Гусак этот был пятнадцатой дичиной, моей неписанной нормой, и решил я, что утром не поплыву. Посплю, сварю чего-нибудь и просто отдохну. У приятеля была лишь пара дичин и он жаждал реванша.
Поспать мне не удалось. Северный ветер пригнал не только утку, но и дохнул полновесным холодом. А в старенькую «Ниву» приятеля задувало из всех щелей. Вовка палил беспрестанно и я знал, что пока не расстреляется, не выплывет нипочем, и что вряд ли чего возьмет в такой ветер. Превращаться в эскимоса не хотелось, и решил я заплыть, взять штук пять, подарить их Володьке и выманить того на берег. Стал не в лучшем месте, но с расчетом, что и уток соберу по пути, и выплыву за ветром. Утка летала в большом количестве, но стрельба не пошла. Лодку мотала волна, и патроны с «шестеркой» кончились, а «тройкой» по чиркам из моего ружьеца, а они преобладали, попасть не получалось.
Обругав себя «кривая рука – враг индейцев», вспомнил о патронах с «семеркой» для главного калибра. А стрелял я тогда на пролете из тяжеленного куркового МЦ-9 с крепким боем. Минут через 20 осознал, что сбил явно больше задуманного, к тому же начал подмерзать, потому курки опустил, положил ружье и взялся за шест. И тут по урезу камыша, на высоте моего роста, против ветра вылетают два здоровенных гуся. При желании, до них можно дотянуться шестом.
Пока выходил из ступора и хватался за ружье, прошло время. Схватиться бы за двадцатку с «тройкой» в стволах, двинуть предохранитель – и они мои! Но схватился за МЦ, оттянул левый курок и бабахнул в хвост заднему «семеркой» в контейнере. Увидел выпущенные лапки, с тоской подумал: «Загубил птицу» – и гусь исчез в снежном заряде. Хорошо, ветер дул в лицо и услышал шлепок. Вытолкнулся.
Борюсь с волной. Гуся должно прибить к камышу, но проплыл уже метров 50 и опять тоскливое: «загубил птицу». Решаю сделать еще четыре гребка и повернуть. И надо же! На четвертом вижу желанный трофей.
Подарил приятелю восемь уток, гуся оставил. Из всех добытых когда-либо, был он самым крупным, более пяти килограмм.
Вот такие гусиные истории моего прошлого.