Мой первый гусь
Проживал я тогда на севере Красноярского края, в селе Ворогово. Учился в девятом классе.
Охотничий сезон в наших краях начинался с прилетом первых водоплавающих птиц, а вот закрывался строго по срокам. Собираться на охоту я начинал только тогда, когда лично видел прилетевшую дичь. Так случилось и на этот раз. 3 мая появились первые лебеди, а четвертого в небе раздался долгожданный гусиный крик.
С этого момента началась подготовка. Из кладовки я извлек шесть фанерных профилей и, решив, что этого мало, смастерил еще столько же. Патроны для такого случая снаряжались заранее, с января месяца, не спеша, в охотку, по пять-десять за вечер. И уже к весне их накапливалось порядка 500–600 штук. Снаряжал я их в расчете на батю – разве мог я забыть его, привившего мне охотничью страсть? Да и он был уверен, что сын его не забудет.
Так вот. Время – начало мая, снега – по пояс. Посоветовавшись с другом, решаем выехать верхом на лошадях, поискать в полях первые проталины.
Первый выходной выпал на 9 Мая. Вся деревня, включая родителей, собралась утром пойти к клубу на празднование.
Оседлав жеребца, прикрепив к седлу профили и надев рюкзак с провизией, я отправился к другу. Вылазка наша планировалась как однодневно-разведывательная, поэтому много вещей брать не стали. Где верхом, где ведя коней на поводу, мы вклинивались в белоснежные поля…
И вот три часа пути позади… Время подходило к двенадцати, когда, наконец, впереди обозначились две хорошие проталины, разъединенные небольшой полузамерзшей лужей. Отметив место, решаем проехать с полкилометра вперед. Чуть дальше, на пригорке, обнаруживаем еще одну, но гораздо меньше первой и без воды. Осмотревшись и не заметив больше подобных проталин, возвращаемся на прежнее место.
Разгружаемся, расседлываем коней (седла мы использовали на охоте как сиденья), отгоняем их метров за сто, привязав за длинные веревки в овражке. Посовещавшись, решаем организовать два скрадка по обеим сторонам лужи, а профиля поделить поровну, выставив их у каждой проталины.
Наконец все приготовления завершены. Стрелки часов приближались к пяти, когда, обернувшись к жеребцу, я заметил вдали небольшую цепочку в небе, двигающуюся в мою сторону. С замиранием сердца я приник к окулярам бинокля. Да, это были они, восемь летящих гусей. Сжавшись, я наблюдал за ними через щели скрадка.
Не долетев метров пятнадцати до жеребца и, видимо, испугавшись его, птицы свернули на ту проталину, с которой я осматривал местность. Разочарованию моему не было предела, однако вскоре я успокоился, здраво рассудив, что они все равно вернутся сюда, ведь мои проталины намного лучше и вдобавок наполнены водой.
Напрасно прождав часа полтора, решаю попробовать их подманить. В то время гусиных манков у меня не было, поэтому манил их с помощью рта, как учил один опытный гусятник.
Прокричав пару раз, я глазам своим не поверил – гуси поднялись на крыло и полетели в мою сторону. Вот они уже над профилями… Мне бы их пропустить и бить под перо, но опыта у меня в то время не было. Едва они поравнялись со скрадком на высоте 40–50 метров, я выцелил одного и произвел дуплет.
Растревоженные птицы, подняв крик, продолжили свой полет, а я кричал им вслед: «Падай, падай!» И, похоже, наверху меня услышали. Один гусь стал отделяться от стаи, отклоняясь левее, и, пролетев небольшой редкий лесочек, спикировал на поле.
С криками и воплями я ринулся в сторону коня, чтобы верхом добраться до своего трофея. Но это оказалось не так-то просто. Проскакав сотню метров, в прогале между деревьями я увидел сбитого гуся, чернеющего на снегу. А над ним кружило воронье… Ударив коня под бока, я полетел стрелой к долгожданному трофею, которого мог лишиться. Но не тут-то было…
С виду ровная заснеженная целина таила под собой глубокую ложбину, в которую конь провалился по грудь. Спрыгнув, я попытался тащить его за поводья, однако метров через пять сообразил, что при таком темпе от моего гуся вороны оставят одни кости.
Где пешком, где ползком подбирался я к желанному трофею, на ходу стреляя в сторону падальщиков. Задыхаясь, из последних сил рухнул возле него, дрожащими руками ощупывая птицу. Счастью не было предела – гусь был цел и невредим! Моя скорость и выстрелы не дали воронам сделать свое пакостное дело.
Нежно прижав к себе птицу, я пополз обратно. Коняга мой, отчаянно взбрыкивая в снегу, за это время смог развернуться и добраться почти до края ложбины. Уже вместе, барахтаясь и оступаясь, мы выбрались на твердый грунт.
Вскоре, приторочив к седлу нехитрый скарб, я потихоньку трусил домой. Проезжая по деревне с одного края в другой, я с гордостью выслушивал поздравления односельчан. Губы невольно растягивались в улыбку, ведь это был не только первый в моей жизни гусь, но и первый добытый на всю деревню!
Радости отца не было предела! Он знал, что я настырный. И если что задумаю, не отступлюсь! Приняв поздравления и передав коня бате, я рванул ощипывать свой трофей, чтобы к праздничному столу мама успела приготовить еще одно блюдо – из дичи, которую добыл я.
Заколдованная птица
Вспоминая те северные охоты и рыбалки и сравнивая их с теперешними, я думаю порой, что раньше все было намного проще. Ни тебе электронных манков, ни полуобъемныч профилей, без которых сейчас не может обойтись современный охотник. Тогда же гуси реагировали на нераскрашенные фанерки.
Весенний период охоты на Севере был самым любимым у меня. Разновидностей пернатых весной больше, чем осенью. Ровными шеренгами над полями носятся красивые шилохвости; парами пикируют кряковые и гоголи; стайками со свистом пролетают чирки-свистунки и чирки-трескунки; изредка попадаются длиношейные крохоля; встречаются и серые утки, а также не менее красивые широконоски.
Но это все будет чуть позже, когда совсем закончится долгая зима, которая уже на исходе. Пока же на полях снега по колено, порой задувают холодные ветры, и не ко всякому месту охоты можно пробиться.
И все же гуси уже появились.
На этот раз решено забраться как можно дальше в поля. Вездеходной техники в те годы, естественно, у нас не было, поэтому в очередной раз седлаем коней.
Путь то и дело преграждают многочисленные низины, где под снегом таится стылая вода. Пробуем пробиться берегом Енисея, здесь бровка уже достаточно оттаяла.
По берегу мы пробиваемся часа три, порой форсируя встречавшиеся низины и овражки ползком. Коней приходится привязывать к длинным веревкам, заставляя по одному перебираться к нам.
Вскоре путь преграждает большая протока, приходится вдоль нее уходить в поля. И что удивительно, чем дальше мы углубляемся, тем больше становится проталин. Настроение, естественно, резко ползет вверх, хотя порой омрачают его низинки, мешающие продвижению.
По пути, не слезая со своего жеребца, приученного к выстрелам, я даже добыл пять ондатр на забереге.
Спустя час перед нами открывается изумительно широкий, метров пятидесяти разлив с большой проталиной. Решаем остановиться здесь.
Разгрузившись, отводим лошадей за добрый километр.
И вот, соорудив два скрадка на расстоянии ста метров друг от друга и расставив между ними фанерные гусиные профили, затихаем в ожидании.
Погода, конечно, нас побаловала в этот раз, выдалась ясной. Берег Енисея, где вот-вот должен начаться ледоход, хорошо просматривается без бинокля. И когда, обратив взор по течению реки, я заметил на расстоянии не менее полукилометра одинокую точку, понял: это гусь. Сложив обе ладони у рта, я стал манить его, и он отреагировал, медленно потянул к нам.
С напарником у нас уговор: к кому ближе птица, тот и стреляет. И вот из точки начинают вырисовываться очертания гуся. Без облета птица снижается со стороны напарника. Выстрел раздается в момент посадки. Гусь, да еще и гуменник, добыт! Определяем мы его среди фанерок, подперев голову рогулькой.
Время к шести, через час уже можно выдвигаться к коняшкам, ставить палатку для ночлега. Но за час еще многое может произойти. И в самом деле, вскоре я вновь замечаю точку. Все идет по прежнему сценарию с одним исключением: напарник по-джентельменски пропускает гуся в мою сторону.
Гуменник, расправив крылья и пронесшись над профилями наподобие истребителя, садится прямо напротив моего скрадка, на расстоянии метров сорока. В одном стволе патрон с четырьмя нолями, в другом – с единицей. Не знаю, как получилось, но после выстрела гусь сидит как ни в чем не бывало, после второго ситуация не меняется.
Дрожащими руками, не отрывая взгляда от гуся, который спокойно идет в сторону профилей, перезаряжаю ружье. Выцелив, снова стреляю. Да заколдованный он, что ли?! Что же это такое?
Гуменнику, наверное, надоело сидеть под градом моей дроби. Расправив крылья, он начинает разбегаться, когда мой очередной выстрел сливается с выстрелом напарника. Гусь падает замертво. Что это было, я так и не понял. Наверное, дробины просто облетали его. Но почему он сразу не улетел, тоже так и останется загадкой.
Подхватив свои трофеи и вещи, мы отправляемся устраиваться на ночлег. Вечерняя охота удалась! А когда подходим к предполагаемому становищу, природа преподносит нам еще один подарок. Обернувшись на шум крыльев, мы замечаем летящих лебедей. Грациозные птицы на фоне заката солнца представляют собой такую завораживающую картину, что, раскрыв рты, не шелохнувшись, мы долго провожаем их взглядом.