Встародавние былинные времена зародилась эта охота. Известно, что древние вятичи поклонялись богине плодородия Макоши, чьим тотемным спутником была утка. В курганах вятичей, населявших обширные земли от верховий Днепра до Вятки, часто встречаются женские украшения в виде уточек. Практически до ХХ века сохранялось изображение уток и фигуры Макоши в вышивках потомков вятичей, уже забывших о ее древнем религиозном смысле.
Вероятно, происхождение подсадной утки и охота с ней неразрывно связаны с бывшими вятическими местообитаниями от верховий Оки и Дона до Муромских лесов и самой Вятки. Стоп! Не с «того ли-то из города из Мурома, из того села да с Карачарова выезжал удаленький дородный добрый молодец» — богатырь Илья Муромец? А не проехать ли и нам, дорогой читатель, тем былинным путем-дорогою да с той былинной птицей, ныне известной как Тульская подсадная утка?
В стольный Киев-град Илья Муромец ехал «дорогой прямоезжею» с заездом в Чернигов. Первое открытие — село Латыгори Зарайского района Московской области. Так ведь в былине «Бой Добрыни со змеем» на пути к своему подвигу Добрыня встречается с Ильей Муромцем, который сообщает ему:
Я из города-то еду
из Латыгорского,
От королевы-тко я еду
от Латыгорки…
Местообитание Латыгорки безуспешно ищут этнографы уже многие годы от Балтики и Польши до Украины. А ну-ка, дальше.
Тридцать верст Илья гати настелил, —
до сих пор по ней люди добрые ездят...
Точно! Есть село Гати в лесистом Веневском районе Тульской области на речке Веневке. Рядом, в четырех километрах, раскинулось с. Княжево. Всё былинные названия! А в восьми километрах к северу от Гатей есть село Большие Заломы. Не там ли ломал дубы Илья, крестьянский сын?
Он левой рукой Бурушку поддерживает,
а правой рукой дубы с корнем рвет,
настилает через болото настилы дубовые...
А леса здесь начинались обширные. Именно здесь, после того как покинули богатыри этот мир в XIV–XVI веках, рубились непроходимые засеки, ставились крепостцы и остроги для защиты Руси от крымских набегов. А во времена князя Владимира до Брянска «своих» киевских, общерусских городов, тут не было. Вятические же города и селенья были враждебны и князю Киевскому, и его богатырям. Так что для Ильи Муромца эти леса вполне могли быть «Брянскими», тем более что в Брянской и других областях по ходу движения богатыря других Гатей больше нет!
Еду по дороге на Гати. Из окна машины замечаю небольшую низинку в поле с зеркальцем открытой воды. Мне туда. Нахожу большой куст лозины почти посредине небольшого плеса. Он уже вскрылся ото льда, туда и сажаю подсадную. В тени куста еще лежит толстый слой нерастаявшего льда, на него ставлю раскладной стульчик и размещаюсь сам. В жидкой, почти прозрачной лесополосе, находящейся метрах в шестистах от моей засидки, замечаю расставляющихся «гусятников». Все. Время зари подошло.
Утка почистила перышки и заработала. В лесополосе неумело, на все голоса, засвистели гусиные манки. Видны перемещения людей. Если я в своих очках их вижу, то гуси и подавно. Хорошо, что ветер от полосы. Неровен час — услышат охотники мою подсадную и начнут «скрадывать». На заходящее солнце нашли облака. Стемнело. Вдруг утка перешла на жаркую осадку. Шлеп! Сзади безмолвно приводнился кто-то водоплавающий. По звуку — метрах в десяти. Поворачиваться нельзя. Жвакнул. Крякаш! Оплывает куст в семи, теперь в пяти метрах сзади. Как же хочется повернуть голову! А если вскочить? Нет, назад стрелять не получится, там густые ветки — помешают. Терпи, охотник! Сердце колотится, как у синички, вынутой когда-то в детстве из самолова. Вот он. Скосив глаз почти за ухо, замечаю красавца селезня. Нельзя стрелять. Близко. А дальше — подсадная. Его к ней тоже подпустить нельзя: потопчет — пропадет порода. Вскакиваю. Хлопанье крыльев враз забывшего о любви крякаша-селезня. Выстрел. Спасибо, былинные Гати! Завтра дальше.
Но куда? Известно, что Илья Муромец ехал до Чернигова «русской степью».
Не туман с моря поднимается,
не белы снега в поле белеются,
Едет Илья Муромец по русской степи…
Прямая же дорога идет через поредевшие, но еще крупные лесные массивы Одоевского и Белевского районов. Зато от Тулы к югу почти на Полтаву идет «степной» Муравский шлях. Шел он муравой (откуда и его название), большей частью по безлюдной степи. «А перелезши реку Упу, от Костомарова броду ехать вверх по рекам; с левые стороны Муравские дороги река Упа, а на правую сторону река Солова, — ехать до верх реки Мечи», — читаем в «Книге большому чертежу», составленной в 1627 году. Тула возникла как боевой аванпост, расположенный в конце самого шляха, в центре стратегической позиции, тогда как фланги Тульского «укрепрайона» опирались слева на Венев, а справа — на Крапивну. Скорее всего, и путь Ильи пролегал не лесами, а по степной мураве этого шляха.
На Упе разлив. Где-то здесь, недалеко у брода, ее «перескакивал» Илья Муромец. Ох уж и местечко нашел — класс! Слева и со спины в 80 метрах увал, поросший непродуваемым чернолесьем с еловым подростом. Комфорт в ветреный вечер обеспечен. Справа затопленное полой водой болото. Утку на воду. Подрост молодых березок плотно укроет меня с боков. Несколько «мазков» маскировочной сетью — и «картина маслом» готова. Только обустроился, как два чирка плюхнулись к подсадной. Пришлось пугнуть. Невелика добыча, да и пара это — того гляди, самочка под выстрел попадет. Из леска донеслись перепевы дроздов. Трудяга бобер проплыл с веткой в зубах. Напугал подсадную. Кидаю в него льдинкой и… Вот незадача! Налетавший от болота крякаш, почти остановившись в воздухе, круто отвернул в сторону. А время-то уходит. Уже и темно. Стрелять на фоне неба еще можно, но вот искать — не найдешь. Пора сворачиваться. Вот тебе и хорошее место! Хотя сам виноват: нечего на утиной охоте бобров гонять.
Назавтра встречаем вечер дальше к югу. «А Меча река по леву Муравские дороги потекла и пала в Дон, ниже города Лебедяни верст с 8»...
Сегодня последний день охоты на юге области. С Александром Дмитриевичем Антоновым едем на Красивую Мечу. Действительно красивая река! То среди холмов петляет, то теснится среди утесов, поросших красноствольной в закатном солнце сосной. Только где же тут приболотье или разлив? Берега-то всё крутые. Наконец находим затопленную низинку в 50 метрах от реки у склона большого холма.
Антоновские подсадные в Туле знамениты: пять раз занимали призовые места в областных и межрегиональных испытаниях уток. Не заразились бы звездной болезнью! Посмотрим, как сегодня сложится охота.
Место пустое, без кустов, поэтому без маскировочной сетки не обойтись. Дмитрич великодушно оплетает меня сеткой, а сам спускается к реке, укрываясь в прибрежных зарослях. Уток сегодня две: молодая, взятая на «прослушку», и старка. Старка — у меня, молодая — у хозяина. Утки, высаженные еще до постройки засидки, уже окупались и начали «квачку», перекликаясь друг с другом.
Вдруг сначала молодая дала жаркую осадку от того места, куда ушел Антонов, но выстрела не последовало, а потом моя не менее рьяно попыталась подманить селезня. Я замер, затем покатился от хохота, наблюдая такую картину. Селезень летел с дикой уткой (вот почему не стрелял напарник) и только попытался свернуть к моей подсадной, как «законная жена» самым сварливым голосом закатила скандал. Еще попытка — и опять серия ругательств «благоверной». Даже обогнала его в полете, «встала» между ловеласом и подсадной и давай оттирать его к реке. Раскаты моего смеха шуганули уток и помогли на время сохранить непрочный весенний «брак» утиной семьи.
Короткая весенняя охота подошла к концу. Не все пути-дороги Ильи Муромца даже по Тульской области испытаны. Ждет еще речка Муравлянка в верховьях Дона, оставшаяся на западном отвершке Муромской дороги.