Кульминацией повествования, разумеется, был меткий выстрел, который остановил стремительный бег огромного русака.
Если была возможность подключиться к нам приятелям-охотникам, то собиралась компания из четырех-пяти человек. Часов до двух бродили мы по логам и полям, затем разжигали костер, доставали припасы. Пропускали по паре рюмок, не больше, за год уходящий, за то, чтобы в следующем удача от нас не отвернулась. Следовали рассказы об интересных случаях на охоте. Часа через полтора-два мы убирали «стол» и поворачивали к дому, по пути заглядывая в перспективные по дичи места. Я хотя и предпочитаю охотиться в одиночку, ибо лисица, любимый объект моих притязаний, не выносит шума, создаваемого большими компаниями, но такие вылазки под новый год не пропускал. К сожалению, нашей традиции пришел конец, и причиной тому послужил один случай.
Когда мы шли на охоту вдвоем, то о спиртном и речи не заводили. Но в ту последнюю вылазку мы почему-то взяли четвертинку водки и пол-литра вина собственного изготовления.
Накануне сильно потеплело, и, договариваясь с приятелем об охоте по телефону, я напомнил ему, чтобы просмолил лыжи, а уж о нужной мази я позабочусь: с юности, с занятий лыжным спортом, хранился у меня целый пакет и твердых, и жидких мазей для разной температуры. На что приятель ответил, что пойдет пешком, при его росте под два метра снег по колено не препятствие для ходьбы. Мои попытки переубедить его не увенчались успехом. Оставалось надеяться, что ходить долго не придется, ибо в ближайшем от моего села логу имелись два «привязанных» зайца. Два выходных подряд я не мог их взять в одиночку — они уходили, прикрываясь кустами. А против двоих охотников шансов уцелеть у зайцев не было.
В то время мы жили километрах в четырех друг от друга, он в райцентре, я в старинном селе. Приятель приехал ко мне первым рейсовым автобусом, и мы пошли за село. Миновав последние дома, собрали ружья, зарядились, я надел лыжи и… Друг сразу понял, что поступил опрометчиво. Снег был настолько глубокий и рыхлый, что каждый шаг давался с трудом. Но не возвращаться же назад!
До лога требовалось пройти километра два, но уже скоро лицо приятеля раскраснелось, из-под шапки, которую он то и дело снимал, струился пот. Но мы дошли, после чего минут десять отдыхали, иначе какой стрелок из него.
Я показал на большой куст метрах в ста на границе поля и лога, пояснил, что из него дважды поднимал зайца, но взять не смог.
— Нужно обойти куст с двух сторон, и заяц будет наш, — подвел я итог разговору.
Приятеля я послал полем, где меньше снега, а сам, чуть спустившись в лог, также двинулся вперед. Шум от шагов моего напарника был куда как громче тихого шуршания лыж, поэтому я рассчитывал, что заяц выскочит из куста в мою сторону. Так оно и вышло: когда до куста оставалось метров тридцать, я увидел пробирающегося среди густых ветвей русака. Мне только и оставалось что дождаться, когда он окажется на чистом месте, и нажать на спусковой крючок.
— Начало удачное, — сказал я, подходя с зайцем к приятелю. — Надо бы обмыть, тогда второго быстрее возьмем.
Сергей (эх, не хотел я называть имя друга, ну да ладно: надеюсь, он не обидится, тем более что времени прошло порядочно) вначале не соглашался, но, поверив моим уверениям, что нас ждет и второй русак, уступил настойчивому предложению. Мы присели тут же у куста, выпили: он водки, я вина, чем-то закусили и пошли дальше.
Второго русака, к нашему великому огорчению, на месте не оказалось. Тогда мы решили прочесать лог: Сергей пошел верхом по границе поле — лог, а я полез в самые заросли в надежде выгнать на него зайца. Мы его нашли, но уже перед обедом. Он выскочил на Сергея, тот, измученный тяжелой ходьбой, выстрелил неточно и только подранил зверька. И началась беготня с перехватом подранка. В один из моментов я увидел его на другой стороне лога и добрал дальним выстрелом.
— Вот и порядок! — радовался Сергей, укладывая добычу в рюкзак. — Теперь можно основательно перекусить.
Мы спустились в лог, в затишье, развели костер и не спеша приступили к трапезе. От Сергея пар буквально валил, и все-таки он был доволен: по зайцу есть, после обеда не спеша можно идти домой. Как-то расслабившись, мы допили спиртное. Этому способствовали и солнышко на синем небе, и облака, похожие на барашков, и белый пушистый снег…
С километр мы прошли по направлению к дому, когда из-под одиноко стоявшего куста на поле выскочил русак. Не стоило мне стрелять, так нет же! И заяц, болтая задней ногой, зачастил к логу. Сергей выругался в сердцах, но тем дело не поправил. Мы пошли следом — не бросать же подранка. Добрали его часа через три. Я, конечно, подустал, а на друга смотреть было жалко. Тяжелая ходьба по глубокому снегу да спиртное его чуть не доконали. А впереди еще километра четыре целины, да столько же автодороги, если не успеем на рейсовый автобус.
Часа два мы тащились по глубокому снегу: я прокладывал лыжню, по ней, еле переставляя ноги, шел мой напарник, причем я нес его рюкзак и ружье. Несколько раз он останавливался, хотел сесть прямо на снег, но я гнал его вперед, понимая, что, если сядет, он больше не встанет, а стокилограммового человека мне не протащить и десяти метров по такому снегу.
Когда мы наконец вышли на околицу села, на твёрдую дорогу, Сергей сел на обочину и заявил, что никуда дальше не пойдёт. Я взглянул на часы: вскоре должен идти рейсовый автобус, а до остановки еще с километр. Мое сообщение не вызвало у приятеля никаких эмоций, словно он ничего не слышал. Пришлось насильно заставить его подняться и, подталкивая в спину, «погнать» дальше. Но как мы шли! Со стороны взглянуть — и смех и грех. Как ни тормошил я Сергея, к автобусу мы явно опаздывали. А пройдет ли он еще четыре километра до дома? Вряд ли.
До остановки оставалось с полкилометра, когда в ночи показались характерные габаритные огни. Что делать? Я вышел на середину дороги, широко раскинул руки. Не знаю, сказал ли что нелестное в мой адрес водитель, но автобус остановил. Кое-как втолкнув внутрь чуть живого приятеля, я вздохнул с облегчением.
После этого случая ничего крепче кофе на зимнюю охоту мы не брали. А жена Сергея, дабы не искушать больше судьбу, наложила строгий запрет и на охоту накануне Нового года. И хотя свой запрет она высказала в полушутливой форме, ибо ну очень любила дичину — уток, рябчиков, зайцев, — почему-то так сложилось, что с тех пор лет десять на охоту под Новый год мы не ходили. Может, постарели?
P.S. В первых числах января я зашел к Сергею в гости. За чаем (!) он досказал мне окончание нашей истории.
Сошел он на нужной остановке. Брел мимо железнодорожного вокзала по перрону, а там стояли лавочки. Проходя мимо каждой, он испытывал непреодолимое искушение присесть отдохнуть… Но все-таки понимал, что если присядет, то заснет и больше не встанет. Огромных трудов ему стоило перебороть себя, и даже по прошествии многих лет он гордится той победой над своей слабостью.