Пять утра, время раннее, видимость нулевая. Под светом фар расчехлил ружье, пристегнул к поясу патронташ, надел болотники, закрыл машину и подумал: «А стоит ли мне идти в такую рань на болото, да еще через лес, по узким просекам? Вокруг темнота, глаза выколешь». Постоял я пару минут, подумал и вспомнил знакомые слова из песни: «Охота, брат, охота, брат, охота-А-А, охота, брат, охота, на охоту-У-У» и пошел по дороге, освещая свой путь светом налобного фонаря.
Подойдя к болоту, осмотрелся и встал рядом с кустом ветлы, используя ее ветки в качестве маскировки. Вокруг тишина, ни души, и только летучие мыши бороздили звездное небо, гоняясь друг за другом.
«Может, я пришел поздно, утка уже успела вернуться с кормежки и спрятаться в камышах?» — задал я сам себе вопрос. «Да нет, не могла она в такую темень вернуться», — все чаще переступая с ноги на ногу, размышлял я.
До восхода солнца оставались считанные минуты, но ни одного подъема уток с воды, ни посадки на воду я не увидел. Обойдя болото уже по натоптанным охотниками тропинкам, я спугнул лишь кормящуюся цаплю.
Подойдя к реке, я осмотрелся и сделал небольшой перекур. В этот момент со стороны заводи я услышал нежное кряканье утки чирка-свистунка и через некоторое время — кряквы. Стал аккуратно заходить в камыши, которые выходили прямо к старице. С трудом продвигался по болоту. За моей спиной к тому же была одноместная лодка, которая весила без малого 13 килограммов.
Идти в ту сторону, откуда доносилось кряканье, в полный рост было опасно, так как камыш был невысоким и утки могли заметить меня еще до подхода к ним на дистанцию выстрела. Полусогнувшись, медленно и без суеты я снял лодку и пошел в направлении уток. Пройдя метров десять — и вот они! Через камыши вижу: часть из них сидела на противоположном берегу, чистила перья, часть кормилась на воде. Но было и несколько «сторожевых» селезней, внимательно наблюдающих за обстановкой. Я понимал, что бесшумно подойти будет практически невозможно.
В гимнастическом положении в виде буквы «г» я простоял достаточно времени, спина и ноги окончательно устали. Слева заметил стайку чирков-свистунков, которые дружно в одну линию проплыли по зеленой ряске. Утки меня заметили, так как постепенно стали отплывать в глубину болота. Дойдя до ближайших деревьев, стоявших впереди меня, я выпрямился в полный рост. Увидел порядка двенадцати крякв.
Повсюду на поверхности воды плавали перья и пух. Складывалось впечатление о долгом пребывании водоплавающих в этом тихом месте. Одна утка, проплывая мимо сидящих на берегу утиных стаек, пригревшихся на солнце, крякала на них, показывая всем свое превосходство. А приглушенное жвяканье одного из крупных селезней как бы подтверждало сказанное. Тихий, но четкий голос одного из селезней при малейшей опасности превращал всю суету утиного царства в тихое безжизненное болото.
Я выцелил самого ближнего селезня, сидевшего в небольшом камыше строго посередине. Но был большой соблазн добыть сразу несколько уток. Это происходило тогда, когда рядом с селезнем проплывало сразу несколько птиц. «Лучше синица в руках, чем журавль в небе», — подумал я и сделал выстрел. Дым сгоревшего пороха затмил мне видимость на несколько секунд.
Одновременно с выстрелом вверх поднялось десятка четыре уток разных видов. Это были чирки-трескунки, свистунки и серые утки. Такого подъема я не ожидал. Увидев, что селезень добыт чисто, сделал второй выстрел по летящим мимо меня уткам. Этот выстрел успехов не принес. И снова с болота поднялись только уже опытные и выдержанные утки. Однако полетели они в противоположную сторону. Я быстро опустил левую руку в карман в надежде достать патроны и перезарядиться, но их там не оказалось. Поменял руки, в другом кармане тоже ничего…
Быстро открыл ружье, вытащил гильзы и услышал очередной подъем уток, которые спустя пару секунд на приличной скорости пронеслись на домной. Ни одного выстрела я больше сделать не смог. В такой ситуации я был в первый раз, даже не успел толком сообразить, в какую утку стрелять. А в быстрой перезарядке ружья мне вообще нужно тренироваться и тренироваться. Подобрать трофей с первого раза не удалось, так как на середине болота было глубоковато.
Шаг за шагом по старому следу я вернулся за лодкой. Вокруг вода и опоры, чтобы накачать лодку ножным насосом, нет. Пришлось накачивать ее руками, тяжеловато, но выхода не было. Сел в лодку и поплыл за селезнем, аккуратно обходя остро срезанные бобром ветки, под углом торчащие из воды.
Подняв добытый трофей, я стал возвращаться к берегу. Не дойдя до берега пару метров, услышал, как за моей спиной села утка. Она громко и часто крякала, как бы искала кого-то. Я развернулся и подплыл ближе. Утка улетать не собиралась, но держала дистанцию, используя деревья в качестве укрытий.
Кряканье все продолжалось, и мне стало понятно, что тот селезень, которого я добыл, был ее партнером. Выстрелил вверх — утка поднялась с воды и улетела.
Погода во второй половине дня изменилась, и северный ветер нагнал дождевые осенние тучи. Дойдя до машины, уложил всю амуницию и, довольный результатом утиной охоты, поехал домой.
А вечером за столом, трапезничая приготовленным селезнем, я рассказывал в деталях о тех моментах, которые меня поразили.