Проблем с путевками в Дубакинском охотхозяйстве не возникло. Лодку, чучела и все необходимое для охоты снаряжение я держу у знакомого охотника с 1995 года и ежегодно там охочусь. Охоту планировал провести в два этапа: первый — с открытия и до начала сентября, а второй — с конца сентября и до 20 октября, чтобы прихватить пролетых уток и гусей.
По приезде в первый же день я отправился на озеро изучить обстановку, выбрать место для охоты и соорудить шалаш, чтобы в него можно было заплывать на лодке. Воды в озере было достаточно. Все протоки хорошо проходимы для лодки, но берега изрядно заросли камышом и осокой. Об охоте с подхода не могло быть и речи. Пока подыскивал место для первой зорьки, наткнулся на выводок утят хлопунцов кряквы и с интересом наблюдал в последующие дни, как они на моих глазах превращались во взрослых птиц.
Уток в этом году было заметно больше, чем в прошлом году, что вселяло надежду на хорошие охоты.
В день открытия погода была чудесная — тихо, тепло. К большой моей радости, оказалось мало комарья. Утки, потревоженные первыми выстрелами, активно сновали над озером, радуя охотников. Глядя на эту картину, вспомнился рассказ И.С. Тургенева «Льгов». В нем есть такие слова: «Небольшие стайки то и дело перелетывали и носились над водою, а после выстрела поднимались такие тучи, что охотник невольно хватался одной рукой за шапку и протяжно говорил: «Фу-у!»
Конечно, не следует думать, что все так в точности и было, но к 9 часам утра у меня в лодке лежало пять уток. В основном утки были представлены породами чирков, в большем количестве серой уткой, немного местной свиязи, ну и нередко пролетали одиночки, пары и небольшие стайки кряковых. В общем, можно сказать — утка есть и охота удалась.
Мне, право, как-то стало неудобно радоваться своей удаче, читая статью Юрия Константинова «Сентябрь в Уломе, или Время настоящих охот» («РОГ» № 43, 2015 г.): «Читая отчеты об охоте на уток, часто с одобрительными комментариями, о трудовых охотах, терпении и упорстве при добыче одной-двух кряковых на открытии, хочется кричать: «Какая это охота?! И где здесь настоящие охотники?! Это беда!» Если мы дожили, что добычу пары уток называем удачей, то это уже «край», за которым просто «пустыня», в которую превратились многие охотхозяйства».
Эх, дорогой мой друг Юрий! Скажу тебе, в моем пятке уток присутствовало две кряквы, пара серых и чирок. Негусто… А мой товарищ довольствовался серой уткой и чирком. И в связи с твоими горькими словами вспоминаются далекие 60-е годы прошлого столетия, когда я впервые приехал в эти благословенные края, уток было примерно, как у И.С. Тургенева в рассказе «Льгов».
Где они «эти тучи»? Канули в Лету. И то, что сегодня радуемся паре добытых уток на открытии охоты, в этом вины охотников я не вижу.
Мимо проплывавший местный рыбак, поздоровавшись, поинтересовался, какова моя добыча, и сказал: «Норму взял, кончай охоту и плыви на пристань, там как раз охотинспектор встречает охотников».
Поблагодарив за предупреждение, я поснимал чучела и отправился на берег. Это место у местных охотников и рыбаков так и называется — «пристань». В сухую погоду сюда легко можно подъехать на «жигуленке» и сразу же спустить лодку в чистую протоку. В отдельные дни здесь собирается до 5–7 машин. От рыбаков, собиравших резиновую лодку, узнал, что приезжал охотинспектор и проверял у охотников разрешения на охоту.
В воскресенье утром лет был уже слабее, и я довольствовался двумя серыми утками и чирком.
В это утро случился такой казус. Стреляю по серой утке и вижу, что она падает подранком. Коснувшись воды, птица тут же нырнула. Я стоял с ружьем наизготовку, в ожидании, когда подранок вынырнет, и затем добить его. Но птица не появлялась. Я терялся в догадках, куда подевалась? Место чистое и уплыть незаметной она не могла, а до ближайших зарослей осоки и всякой речной травы она также не могла донырнуть.
Собирая чучела, я заплыл в то место, где упала утка. Пошарив глазами по поверхности воды, увидел под водой утку. Подплыв к ней, попытался ее поднять. Но она «надежно» запуталась в густой подводной тине, переплетенной длинными и тонкими водорослями.
Если подцепить веслом, то и не поднимешь всю эту дрянь. Местные рыбаки говорят, что по этой причине в озере стало значительно меньше рыбы. С каждым днем выстрелы на озере раздавались все реже и реже. Утка получила первые уроки на выживание, особенно кряква, и почти не летала. День ото дня трофеи становились все скуднее, а в некоторые зорьки вообще оставался без выстрела.
Шестого сентября я уехал домой в надежде где-то в конце месяца вернуться к началу осеннего пролета уток и, конечно, повстречаться с гусями.
Но дела сложились так, что вернулся я только 10 октября. Погода была очень скверная. Накануне прошел снег и прихватил легкий морозец. Но я все равно отправился на вечернюю зорьку. Из налетевшего табунка свиязей выбил одну птицу и, не обращая внимания на остальных, сопровождал трофей взглядом, пока он не упал на воду. Читатель может удивиться тому, что я не стрелял еще и еще, если налетала стайка.
Дело в том, что я давно взял себе за правило, смотреть, куда упадет трофей. При стрельбе дублетами, куда падает первая птица, не следишь, так как внимание сосредоточено на другой. Хорошо, если первая птица упала на чистое место, чего при охоте на озере Верестово с каждым годом бывает все реже и реже. Бывает так, что второй выстрел — промах, и начинаются мучительные поиски сбитой первой утки, что не всегда заканчивается успехом.
Сильный северный ветер нагнал тучу, и из нее повалил густой снег. Пришлось к ветру повернуться спиной и ждать, когда он прогонит ее. Вдруг обостренный слух за шумом ветра улавливает гусиный говорок. Боже, гуси! Из магазина полетели патроны. Правая рука быстро нырнула в карман, выхватив оттуда три патрона с номером «00». Судорожно их сую в магазин, один падает на дно лодки. Гуси надо мной. Высота метров 35–40. Выстрел в угон, две птицы закувыркались в воздухе, второй не достиг цели. Глаза жадно вцепились в упавших птиц. Одна пытается плыть. Оставшийся патрон с «тройкой» завершает эту короткую охоту.
Выталкиваю лодку из укрытия и — быстрее к гусям. Уложив птиц в лодку, все никак не могу успокоиться и поверить в свалившееся на меня счастье. Снежные заряды проносятся один за другим. Мне снова повезло. Из налетевших двух крупных птиц «приводняю» одну. Им оказался крупный красноголовый нырок. Все последующие дни приносили скромные трофеи. Утки стайками совершали утренние и вечерне перелеты на недосягаемой высоте. Днем почти не летали.
Рано утром, после переклички кряковых самок, словно у птиц имелись «биологические» часы, они, как по команде, одновременно с шумом снимались и улетали на дневку в гари и другие крепкие места. Вечером утки вылетали на кормежку после захода солнца, и быстро сгущавшиеся сумерки ограничивали охоту во времени. В наступившей темноте только слышались «смачные» шлепки садящихся уток. В основном в добыче были кряквы и свиязи, изредка широконоски.
14 октября — Покров Пресвятой Богородицы. Как наши предки говорили, на Покров обязательно будет снежок или ледок. В этот день легкий утренник тонким льдом сковал лужи. 15 и 16 октября задувал сильный ветер, но без осадков. Уток с каждым днем становилось все меньше и меньше. Наверное, основная масса прошла. Гусей больше не видел, зато в небе довольно часто пролетали стайки и клинья лебедей по 312 птиц, оглашая округу своими трубными голосами.
В ночь на 17 октября ветер стих, небо вызвездило. Крепкий утренник выбелил траву, и у берегов образовались прочные закрайки. Идти на веслах не получается. Они скользили по льду. Добравшись до своего места и поправив маскировку, я начал поджидать уток. Неожиданно сбоку налетают три кряквы. Резко разворачиваюсь вправо, и ноги заскользили по заледеневшим мосткам. Теряю равновесие и приседаю на дно лодки, чтобы не вывалиться за борт. Только этого мне и не хватало, ругаю себя за неуклюжесть. Птицы небольшими стайками носились над озером вне досягаемости дробового выстрела и куда-то улетали за лес. Все. Охота на водоплавающих закончилась.
18 октября я уехал домой. И надо же!.. Погода снова установилась теплая. Позвонил местному охотнику и поинтересовался, ходит ли он на охоту. В ответ услышал, что ходит и иногда добывает одну, редко — пару кряковых, здоровых, как гуси, и жирных, словно поросята. В душу закралось сомнение, а не поторопился ли я с отъездом?..