Какой же ты, к примеру, егерь, если охоту не сумел организовать? Если какой-нибудь большой начальничек трофея знатного не добыл? И никого не волнует, что начальничек идет по лесу, как по проспекту по Невскому, разговаривает во весь голос, да из самого наилучшего ружья стрелять толком не умеет.
А коли такой начальничек трофея не добудет или охотой останется недоволен, то, не ровен час, и егеря с работы погонят. Да не просто погонят, а с такими характеристиками, что на нормальную работу и не устроиться будет. Вот мы и приспосабливались, орудовали сообща по всей округе. К кому из егерей такой начальничек на охоту приезжает, того и выручают все вместе.
Вот и ко мне однажды такой «Начальничек» на весеннюю охоту заявился. Конечно, упредил заранее: «Еду, мол, встречай, хочу глухаря на току». Аппетит, дескать, ему, каналье, такой пришел! Желает убить глухаря и шабаш! Что делать-то?
Знакомые егеря, у которых тот начальничек бывал, много «лестного» о нем порассказали. Говорили, что даже стрелком он был никчемным, не говоря уже обо всем другом. Ну, думаю, дело худо. Куда эдакому горе-охотнику такую строгую птицу как глухарь сшибить? То ли дело, на озерко за утками сходить! Там числом взять можно.
Выпустит такой охотничек с полсотни патронов, глядишь, кого и собьет. Опять же, дуплетами шарахать можно. А тут как дело обставить? Глухарь – птица осторожная. Мало того, что к токующему глухарю еще подойти на выстрел надобно, да еще и при выстреле сплоховать нельзя, так как второй попытки уже и не будет.
Да и какой выстрел? Если этот начальничек к току подходить начнет, то ведь все глухари разлетятся... А мне потом за этакую охоту «по шапке надают», в лучшем случае...
Я уж и не знал, что придумать. С работы ведь выгонят и глазом не моргнут, коли гость прихоть свою не удовлетворит, глухаря токующего не возьмет. А куда же я без любимой работы? Пропал бы вовсе.
«Да, действительно, нелегкую задачку вам подкинули, Анатолий Савватеевич. И как же дело обернулось? Что придумали?», – спросил я.
А обернулось все вот как. Выручил меня Петр Михайлович, приятель мой. Он в соседних угодьях егерем был. Летом, когда Михалыч собак молодых натаскивал, поймал он молодого глухаренка. Выкормил его, вырастил, так что к весне форменная птица получилась. Правда, летать не могла. Зажирела, да и крылья ей Михалыч подрезал.
Пошел я к Михалычу, рассказал, в чем суть да дело. Потолковали с ним, мозгами пораскинули. Все получается вроде как хорошо. И птица видная из себя, и людей не боится, и не летает, да еще плюс ко всему на зорьке токует. Не так, чтобы очень рьяно, но все-таки бубнит и трель небольшую дает.
Забрал я у приятеля этого глухаря и поселил его до поры до времени у себя в сарае. Сам же место выбрал хорошее для будущего тока. Начальничку надобно было по сухой тропке подойти, и вот он – красавец-глухарь сидит. Стреляй – не хочу.
А главное – расстояние небольшое, всего метров двадцать.
Сводил я своего сынишку на ток. Рассказал ему, что да как, ведь без помощника мне тут не обойтись было. Показал, куда глухаря посадить и куда опосля спрятаться. В общем, проинструктировал мальца по полной.
Так вот, приезжает дня через два начальничек, да и спрашивает, едем ли мы завтра на ток глухаря бить? Я ему и отвечаю, что, мол, есть у меня один хороший ток на примете. Он и не далече, да и глухари там всегда токуют.
Вот и порешили мы с утра на ток идти. Отправил я своего мальца с вечера на то место. Он ближе к зорьке посадил петуха на нужный сук, а сам спрятался недалече и закокотал ростящейся тетеркой.
Эх, давно дело-то было, а как вспомнишь, и сейчас сердце кровью обливается! Очень уж мне птицу ту жалко было! Два раза начальничек по ней в упор выпалил. Сшиб, конечно.
С двадцати-то шагов по такому бочонку даже слепой попадет. А как начальничек тот к току подходил... Весь лес гудел!
А как тот глухарь, сердяга, пел!.. Только его сынишка квохтаньем растравил, он и пошел, и пошел! Кровь-то лесная в нем заиграла. Да и как не заиграть-то ей было? Ведь в лес, в дом родной, с неволи попал. Перья распушил. На суку сидит, ворочается. Пощелкает, пощелкает немного, да как зальется трелью...
А начальничек той охотой уж очень доволен остался. На «чай» дал да патронов диковинных, заграничных, и все такое прочее мне оставил. А разве этим скрасишь чего-нибудь? Я, конечно, после той охоты поехал к Петру Михайловичу, отвез ему патронов половину. А на деньги, оставленные начальничком, мы с Михалычем дрызнули как полагается...
А после я с неделю не в себе ходил. Уж очень без привычки мне такая охота муторной показалась...
Вот такие дела бывали во время моей егерской службы-то... Да и сейчас, наверное, толком ничего не изменилось».