Кстати, сейчас и у людей брачные торжества проходят потише, а ведь еще совсем недавно на деревенской свадьбе почти в обязательном порядке молодые «неоперившиеся петушки» человеческой породы на глазах своих подружек устаивали серьезные схватки, «горяча» кровь ничуть не хуже косачей.
Кажется, тысячу раз прочитано о том, как токуют тетерева, как сидит в шалаше охотник и поднимает ружье, чтобы выстрелом прервать «бормотанье» всех, а одного оставить недвижимым на голой после зимы земле.
Кажется, что может быть проще — издали услышать голоса косачей, увидеть их самих, а затем соорудить рядом с тем привлекательным для них местом укрытие и дождаться в нем мига удачи.
Тем не менее, когда доходит до реального дела, начинаешь теряться от множества вопросов, ответы на которые можешь найти только сам. Правда, современному охотнику, особенно городскому, охотиться на току без помощи работников охотхозяйства и нельзя, и не удастся по множеству других причин.
Поэтому основную долю трудностей берут на себя те, кто готовит охоту. Но остаются они и тому, кто будет непосредственным участником событий. Впечатления же — все ему.
Для охотника нормальная погода — одно из основных условий, без которых может просто-напросто сорваться давно планируемый выезд. Не в том дело, что вымочит дождь или замерзнешь при долгом неподвижном сидении в ясное морозное утро.
Главное, чтобы неожиданные перепады состояния атмосферы не повлияли на поведение животных, которые чутко реагируют на такие явления и потому даже в разгар своих половых страстеймогут становиться пассивными и не показываться «на публику», в числе которой бывают и незваные гости, вроде нашего брата.
При этом не угадаешь, что именно не нравится зверям, птицам и рыбам. К примеру, в дождь вальдшнеп тянет, пожалуй, лучше, чем в любую другую погоду.
Как реагирует на осадки тетерев, судить трудно, но, вспоминая слышанное раньше их азартное «бульканье» в ясное и тихое апрельское утро, нам инстинктивно хотелось попасть на ток именно в такой день.
Вторая декада апреля началась погожими теплыми днями. В пятницу небо слегка нахмурилось, на нем появилась еле заметная дымка, но на закате ветер стих — оставалась надежда на благоприятное утро...
На ток необходимо выезжать задолго до рассвета, в нашем случае — не позднее половины пятого утра. В это время еще нет признаков наступающего дня: глухая тьма стоит в малолюдном уголке отдаленного района, где не видно ни одного электрического огня.
Над головой заметны звезды, но легкая пелена ослабила их свет. Насторожило то, что ветер, хоть и не холодный, казалось, не собирался утихать. Так оно и вышло...
В темноте не так просто сразу обнаружить среди сплошных кустарников на обочине малозаметный прогал, через который ответвляется полевая дорожка, ведущая на прямоугольные карты осушенного торфяника. На одном из них, недалеко от гравийной дороги местного значения, установлен шалаш рядом с предполагаемым током.
Уже позднее понял, как нелегко в наших условиях больших открытых пространств рядом с лесами и кустарниками отыскать место сбора косачей и правильно установить скрадок.
Об этом Сабанеев писал: когда тетерева обитают в густонаселенной местности, где их тревожат даже не охотники, а просто часто появляющиеся люди, токов, в классическом понимании этого слова, практически не существует. Тетерева токуют вразнобой: чаще в одиночку, реже несколько птиц вместе, часто меняют места.
Очень редко они собираются в одном месте, приглянувшемся нескольким птицам. К тому же таких пятачков существует множество, не то что моховое болотце или какая-нибудь единственная обширная поляна среди леса.
Нелегко в сплошной темноте отыскать и шалаш человеку, который впервые оказался в незнакомой местности. Хорошо, если егерь подводит прямо к нему.
Хоть никакой светлой полоски не видно на востоке, медлить нельзя: надо прятаться в укрытие, устраиваться там поудобнее и ждать прилета косачей.
Шалаш довольно приземист — приходится забираться в него почти ползком. Там тоже не усядешься на миниатюрный складной стульчик — остается сидеть на скудной подстилке из прошлогодней картофельной ботвы. В темноте пока невозможно прилаживать ружье в подходящие амбразуры.
Если не помнишь, где какие патроны, так и не найдешь нужные. Зажечь спичку или фонарик — значит намного уменьшить шансы на успешную охоту. Ведь не исключено, что тетерева запомнят вспышку и поопасаются приблизиться к подозрительному объекту. Впрочем, возиться заранее с ружьем нет никакой необходимости.
По-прежнему темно... Первым неподалеку подает голос самец серой куропатки, несколько раз хрипловато повторяет свою незамысловатую единственную песню. Этот особенный звук напоминает слово «червяк», сказанное картавящим человеком. Его трудно спутать с любым другим.
Похоже, куропатки и ночью не спят. Где-то далеко глухо «мычит» выпь. Разок вскрикнул чибис...
Черное пространство вокруг становится все более серым. Поднялся, зазвенел жаворонок. И, наконец, первый раз чуфыкнул тетерев. Это его своеобразное шипенье слышится отчетливо — значит, косач неподалеку.
В отличие от бормотанья, слышимого на расстоянии до трех с половиной километров, этот шипящий звук далеко не распространяется. Время — около шести часов. Скоро рассвет.
Поначалу тетерев чуфыкает раз за разом, затем ему начинает вторить второй, несколько левее. Получилось так, что направление на них совпадает с двумя углами прямоугольного шалаша, да как раз теми, где ничем не закрытый вход. Близкие только чуфыкают, где-то вдалеке одиночки начинают недолго бормотать...
Сидеть под свист ветра почти на голой земле неудобно. Утешаешься, что не холодно и, главное, нет дождя, тогда бы сидел прямо в жидкой грязи. Зато не стихает и перед рассветом ветер, треплет лоскуты маскировочной сетки армейского образца, которой обтянут деревянный каркас.
В какой-то момент рассвета, самого отчетливого перехода от темноты к свету, тетерева смолкают. Кажется, ничего не получится в это хмурое ветреное утро — ворочаюсь в своем пристанище свободнее, уже не опасаюсь потревожить птиц...
Но тут снова начинают чуфыкать... Всматриваюсь в том направлении и так, и через бинокль — никого не вижу. Только движение выдает косача. Вот он где — среди сухих помятых стеблей прошлогодней травы, недалеко от одинокой березки и кустиков лозняка! Черной кочкой в бурой траве кажется он.
В бинокль хорошо видны красные брови и белое пятно где-то на боку. До него метров около семидесяти. Тетерев шире растопыривает приподнятые крылья, коротко шипит и подпрыгивает вверх, в два-три раза выше своего роста. Следующий прыжок повторяет не скоро...
Разглядывая одинокого красавца, не обращаю внимания на чуфыканье в стороне другого угла шалаша. Наконец, с трудом нахожу просвет в сетке и замираю... Два тетерева во всей красе прохаживаются друг напротив друга, иногда как бы пытаясь делать слабые выпады в направлении противника.
Они выбрали невспаханную полосу между торфяными квадратами. Третий неподвижно сидит ближе, на черной торфяной земле, вытянув голову вверх, похоже, наблюдает за обстановкой вокруг. Только несколько раз он вдруг расширяется от раздвигаемых крыльев и подпрыгивает после чуфыканья...
Петухи токуют явно неохотно. Почти не слышно и бормотанья далеких. Пожалуй, не стихающий ветер и тусклое небо на востоке мешают им по-настоящему увлечься весенними брачными играми.
Собираю ружье, в полумраке шалаша с трудом различаю цифру на гильзе. Помню, где какие патроны, но проверить не помешает. Заряжаю, как рекомендуют книги, третьим номером. Но пока стрелять не по кому. Самый близкий косач — на расстоянии около шестидесяти метров.
Вспоминаю, что по правилам охотиться можно на току, где не меньше восьми токующих петухов. Я пока вижу четырех, хотя, кажется, есть и еще один, которого я не нашел. К тому же я ни разу не осмотрел сектор позади себя. Егерь утверждал, что в хорошее утро слеталось не меньше десятка птиц — шалаш именно здесь.
Но, похоже, птицы не доверяют невесть откуда появившемуся сооружению и приближаться не собираются. Что ж, хватит мне и наблюдений. К сожалению, тетерева почти не токуют.
Дорога совсем рядом. На проходящую грузовую машину косачи не обратили внимания. Но что-то вдруг встревожило их — взлетел ближний ко мне. Правда, пролетел вдоль шалаша и приземлился совсем рядом...
Про остальных я забыл с этого момента. Косач, оказавшийся метрах в тридцати от меня, оглядевшись вокруг, спокойно опустил голову. Значит, не боится он уже моего скрадка, установленного на черном торфянике и обтянутого не совсем подходящей здесь сетью зеленого цвета.
Я уже достаточно насмотрелся на вялое токование — надо стрелять... Долго ищу подходящую дырку в сетке, долго прикладываю ружье, целюсь... Выстрел кажется хлопком из-за непрерывного шума ветра. Косач несколько секунд трепещется и замирает. Помня советы бывалых, не выхожу из шалаша, хотя стрелять второй раз не собираюсь.
Незачем своим появлением настораживать птиц, которые могут еще подлететь к относительно недалекому шалашу моего напарника. Правда, через минуту-другую автоматически тянусь к ружью...
Какой-то пернатый хищник, скорее всего лунь, низко летит над полем и пролетает прямо над убитым тетеревом. Этак подхватит мою добычу и унесет на моих глазах!.. Не он ли и вспугнул косачей перед выстрелом?..
Через полчаса стою на дороге, жду спутников. Тетеревиного бормотанья практически не слышно. Зато то тут, то там видны перелетающие тетерева. Никогда не думал, что эта относительно большая лесная оседлая птица умеет так хорошо летать. Косач летит высоко, быстро и уверенно, иногда недолго планирует.
Перелетают не только по одиночке, но и парами, тройками. Один уселся на самую верхушку березки, сильно согнув ее, сидит молча около получаса. Его голоса так и не дождалась тетерка, которая тоже сидит на березке недалеко от меня.
Делаю окончательный вывод, что все-таки неуютная ветреная погода мешает птицам токовать в полную силу...
Уже через несколько часов по дороге домой из окна поезда видел огромные желтоватые клубы пыли, которую сильный ветер поднимал с перепаханных пересохших полей. Пыльными бурями был отмечен тот апрельский день.