Приходим мы однажды вечером из стада, а женщины говорят:
— Эх вы, охотники! Целый день рядом с палатками на сухом озере кормились гуси, и некому было поохотиться. Собаки раза два их отпугивали, так ведь возвращались. А потом мы привязали собак, чтобы понапрасну не тревожили уставших дэи (птиц). Их было шесть, гусей-то. Красивые и большие, они громко кричали на сухом озере, когда садились.
— Не может быть так рано, сегодня ведь только двадцать шестое апреля, — возразил я женщинам.
— Да, это гуси были, мы хорошо их в бинокль разглядели, — сказала Марфа, жена нашего бригадира Ивана.
— Ничего удивительного, в начале мая на талых галечниках Гижиги их бывает много. На незамерзающие перекаты Гижиги уже шестнадцатого – восемнадцатого марта лебеди прилетают, — подтвердил слова жены Иван.
— Лебедей-то мне приходилось видеть в марте на незамерзающих местах и протоках в районе Ахавеема. А для гусей мне почему-то кажется, что рановато, — говорю я пастухам за неторопливым ужином.
— В Эвенске на первомайские праздники я всегда хожу вдоль берега в сторону Тайночки и всегда хотя бы одну стаю гусей, да увижу. Когда я работал в первой бригаде у Виталия, на Омолоне, мы каждую весну уже в середине матэта видели орланов, которые чистили свои гнезда от снега.
Сейчас поужинаем, а потом и все-таки схожу на сухое озеро, посмотрю, есть ли следы, помет должен остаться на месте кормежки.
Снаружи у входа в палатку послышались возня и визг собак, которые подрались из-за того, кто войдет первой. Осторожно нагнувшись, вошел Миханя, пастух средних лет. Он немногословен, хотя и отменный рассказчик, если его разговорить. Миханя уже в курсе, что возле палаток днем кормились и отдыхали гуси.
— Костя, ты бы завтра днем не ходил в стадо, посидел с ружьем у озера. Утром гуси непременно прилетят на кормежку, а на ночевку они улетели на растаявшие лайды на реке или на открытые водоемы. Да и проток открытых на Гижиге полно, — как обычно с улыбкой, предлагает Миханя.
— Утро вечера мудренее. Утром видно будет. А сейчас схожу посмотрю.
— А что смотреть? Двадцать шестое сегодня, пора им. Ты же сам рассказывал, что на День Победы добывал гусей на Чукотке. Иван, а ты не помнишь, позапрошлой весной на Чотлавинских озерах мы с Николаем, когда ночью дежурили в стаде, шестнадцатого мая нашли гнездо гуменника, в котором было шесть яиц? — спросил Миханя.
— А точно! Помню, как же! Проталин-то толком еще не было, и не все еще важенки отелились, когда вы с Николаем нашли гусиные яйца, — подтвердил Иван.
После ужина и чая я пошел на озеро, до которого было с полкилометра. По берегам его темнели проталины, много было покрошенной оленями болотной растительности, зеленой и сочной.
И действительно, везде валялся свежий гусиный помет, видны были и следы лап возле луж, уже покрывшихся тонким льдом. Я повалил небольшую сухостоину на дрова и пошел к палаткам.
Назавтра утром я не стал оставаться в палатке, а ушел в стадо с пастухами. Когда мы вернулись с работы, женщины снова рассказывали, что днем прилетали гуси, уже не шесть, а целых одиннадцать. Одиннадцатым был белый и поменьше других.
На третий день, двадцать девятого апреля, мы встали очень рано, перед восходом, чтобы по утреннему морозцу поехать рыбалить на Туромчу. Пока я заправлял «Буран», Иван приготовил удочки, подправил ножи ледобура, собрал котелки с продуктами, а жена его, Марфа, тем временем приготовила завтрак.
В восемь утра мы были на Туромче. Старые лунки замерзли, пришлось бурить новые. Сначала пробурили для Марфы. Не успели подготовить лунки себе, как наша рыбачка вытащила трех здоровенных сизых хариусов и пару мальмин. Клевало в то утро превосходно, но недолго. На троих мы поймали почти полмешка рыбы.
— Хватит, куда еще?! Завтра другие приедут порыбачить, — сказал Иван.
— Вы пока еще поудите, а я таган поставлю, дров соберу, костер разожгу — время-то к обеду, — говорю супругам.
Пока возился с костром, Марфа разделывала рыбу на уху. Низко над нами туда-сюда
сновали лебеди-кликуны, не обращая на нас внимания, будто чувствовали, что никто на них охотиться не станет.
Тундровые озера, где находятся их большущие гнезда, еще во льду, поэтому белоснежные птицы держатся на открытых водоемах Туромчи. А куропатки уже в своем «свадебном» наряде, с коричневыми шеями — беспечно кормятся на ближних тальниках, покачиваясь на тонких ветках чозении, хотя над лесом плавно кружат два орла.
Пообедав свежей ухой, мы тронулись в обратный путь. Не успели подъехать к палаткам, собаки уже наперегонки бежали нас встречать. Потревоженные лаем собак и гулом снегохода, из сухого озера поднялись гуси, но, сделав круг над лесом, снова приземлились.
Взяв бинокль и отойдя от палатки, я поднялся на взгорок и стал рассматривать кормящихся гусей.
Как и рассказывали женщины, в стае был один белый. Это был канадский белый гусь.