Выделенный предприятием автобус заполнился полностью, без единого свободного места. Около двух часов пути по автотрассе, потом съезд на песчаную проселочную дорогу, окаймленную вековыми соснами. По колдобинам и выбоинам еще минут двадцать, и вот она, охотбаза, расположившаяся на берегу озера. Два бревенчатых жилых дома, баня у самой воды, хозяйственные постройки, навесы для дров, причал с лодками, незатейливые беседки для курения и отдыха. Территория, обкошенная от сорняков, освобожденная от ненужного мелкого кустарника, кое-где украшенная клумбами с городскими цветами.
После регистрации и исполнения несложных формальностей наступило долгожданное свободное время. Ближе к закату солнца база заполнилась полностью. Одни пошли рыбу ловить. Другие на лодках кататься. Нашлись и любители веником похлестаться. Угомонилось разношерстное население приюта где-то к полуночи, а в три утра опять застучали сапоги по дощатым полам. Пора собираться на охоту.
Зародившаяся на небе по восточному горизонту светлая полоса постепенно расширялась, попутно освобождая от тьмы детали ландшафта, контуры построек, берега озера, сгруппировавшиеся машины и автобусы. К ним уже направлялись цепочки, приглушенно разговаривающих людей, сверкая огоньками сигарет. Наш автобус выехал где-то в середине кавалькады. Десять минут тряски, и транспортное средство остановилось у самого уреза воды. Последовала команда «на выход!». Выбравшись из автобуса, я разглядел перед собой просторное озеро с частыми островками рогоза и осоки. Над водой струился легкий прозрачный туман. Пахло болотной сыростью и рыбой. Егерь махнул рукой, что означало «за мной», и направился в левую часть озера. Так как я оказался к нему ближе всех, он мне первому и указал стрелковый номер в двадцати метрах от подъездной дороги. Место удобное. Крохотный сухой мысок вдавался в озеро, расширяя боковой обзор от нависавших сзади густых ветвей крупного кустарника. Пропустив вперед всю цепочку охотников, начал обустраиваться. Обтоптал высокую траву под ногами, выбросил срубленные кем-то ивовые ветки, определил наиболее вероятный сектор обстрела.
Некоторое время спустя, в разных местах побережья, гулко хлопнули несколько выстрелов. «Вот оно начинается!» Крутнул головой влево, вправо, глядя вверх. На мгновенье отвлекся на шумный всплеск. Крупная лягушка прыгнула с берега. Снова вскинул глаза на уже заалевшее высокое небо. На нем, стремительно удалялся вправо одинокий крякаш, куда-то очень спешивший по своим утиным делам. В последний момент, навскидку посылаю ему заряд и в следующую секунду слышу грохот, мощный всплеск воды и громкий музыкальный звон пустопорожнего ведра. Тут же появился и художественный аккомпанемент из ненормативной лексики «великого и могучего». «Ничего себе!»
— Что случилось-то? — спрашиваю в коротком перерыве декламации. — Помощь нужна?
— Не надо! Сейчас из сапог воду вылью, штаны отожму и готов, как юный пионер.
— А крякаш мой у тебя?
— Вот он лежит, потом заберешь.
Впоследствии, при «разборе полетов», выяснилось следующее: сосед справа, молодой кудрявый парень из команды, которую расставили несколько раньше нас, очень обрадовался, получив первый удобный номер с дощатым настилом. Подготовился, сосредоточился и замер в ожидании. А тут, буквально как гром среди ясного неба, к самым ногам в воду рухнул пушистый ком, взметнув фонтан воды, которая залила доски под ногами. От неожиданности он дернулся, поскользнулся на мокром настиле и скатился в озеро. Следом на площадку слетело ведро, припрятанное местными механизаторами в ветвях, для своих рабочих надобностей. Постепенно сосед, поворчав, успокоился. Произвел два удачных выстрела справа налево, таким образом, лишив меня возможной добычи.
Пальба полыхала по всему озеру. Утки стайками, парами, в одиночку носились над водой, на высоте тридцати-сорока метров и либо вырывались из круга, проскочив стрелков, либо пикировали в крепи, из которых выпугнуть их даже собакам было почти невозможно. Кстати, шлепков падающих трофеев было значительно меньше, чем выстрелов. Кому-то больше везло, кому-то меньше. Успехи определялись мастерством, местоположением на озере и еще рядом причин. Мне удалось в это утро выполнить норму отстрела.
Как говорят: «все хорошее кончается быстро». Солнце уже заставило расстегнуть верхние пуговицы одежды. Стрельба почти прекратилась. Охотники на надувных лодках отправились собирать трофеи. Зафыркали и зашлепали по воде лапами собаки, преследуя ту же цель. На берегу зазывающе засигналили клаксонами водители машин и автобусов, призывая своих к месту сбора. Когда я подошел к своему автобусу, то стал свидетелем разговора у соседнего крытого тентом грузовика.
— Братцы, пошутили и будя. Верните селезня. Я вон у того кустика стоял. Положил трофей в осоку, а когда собрался уходить его там уже не было, — просвещал своих товарищей пожилой охотник, судя по внешнему виду, явно не балованный охотничьими удачами. Товарищи его, широко улыбаясь, подтрунивали, вставляли шутки и реплики.
— У куста ивняка, говоришь, стоял? Тогда я был твоим соседом и видел черную мордочку енота в твоей стороне. Похоже, он и помог тебе оприходовать добычу на свой счет. Они смело работают в таких случаях. Не зевай. Постарайся теперь компенсировать потерю на вечерней заре и завтра. Да поближе держи. Не обязательно в осоке. Не бойся, не испортится. От мух и солнца можно просто осокой прикрыть. Веточкой с крючком вытащи кишечник, а в клюв и в анальное отверстие вставь листики крапивы, если найдешь, — поучал неудачника бывалый «аксакал» в замызганном, видавшим виды охотничьем костюме.
— А еще с собачниками поговори. Спроси, у кого из них трофеев больше, чем удачных выстрелов. Хотя тут едва ли кто признается. Если собака рабочая, утятница, она точно принесет хозяину на одну-две утки больше, чем он заработал. Из числа подранков или не чисто битых, ушедших от стрелка.
— А может быть, твой селезень самостоятельно домой пошел? Приедешь завтра домой, а жена выставит на стол ароматную утку, начиненную яблоками. Да заодно и графинчик хрустальный, запотевший из холодильника поставит, — продолжали изощряться в остроумии собратья по охоте.
Всерьез ли пропал селезень, или друзья пострадавшего, подурачившись, вернули ему трофей, я так и не узнал, потому что из-под тента раздалась команда «кончать балаган!» и занимать места к отъезду.
Вернувшись на базу, переодевшись и позавтракав, мы с приятелем вышли к озеру и устроились на скамейке — самой близкой к воде.
— Смотри-ка, обратился ко мне Александр, — все утки сюда прилетели. Знают, где «зона покоя». Тут на них охота запрещена.
На воде, подальше от берега, стайками плавали утки разных пород.
— Да, на вечерней заре столько уток, как утром на нашем озере уже не будет. Ночевать они опять сюда вернутся, — ответил я Александру. — Ну и хорошо, что есть пока уголки, где они могут спокойно пересидеть пресс начала летней охоты. Позднее такого наплыва охотников одновременно на базе не собрать.
— Слушай, может, порыбачим, чего так сидеть? — после паузы обратился ко мне скучающий приятель. — Снасти привез рыболовные? Хотя время клева уже прошло, но, возможно, и клюнет какой-нибудь запоздалый подлещик или окушек.
— Да, две донки лежат в рюкзаке. И насадка тоже. Пшеница распаренная и горох. Червей можно здесь накопать. Давай до вечера поменяем амплуа.
Cпустя четверть часа мы внимательно поглядывали на колокольчики донных удочек, не прекращая вести беседу по всем темам — от политики до экологии.