В один из таких комфортных дней начала осени я устроился в широком каньоне большого оврага за каналом Даргом. Несколько кустиков тамарикса с высотой кроны до двух метров, на удивление еще цветущих светло-лиловыми метелками, обеспечили мне сносное укрытие. У самых стволиков растений, где тень была гуще, я положил свой рюкзак, ягдташ, ветровку. Перелет голубей на кормовые поля закончился около двух часов назад, и теперь следовало ждать сытых птиц на обрывы, как раз на места рядом с моей засадой. Солнце значительно оторвалось от горизонта, и его лучи с блеклого небосклона теперь добрались до дна оврага. Для увеличения вероятности подлета голубей на верхней части глиняного обрыва я разместил шесть муляжей сизарей. При осмотре со стороны они казались живыми и создавали впечатление, что пролетающая стайка устроилась на уступах в тени на отдых, намереваясь провести тут полуденное время. Пять имитаторов птиц я посадил ниже кромки обрыва, а один, сторожевой, — чуть выше, и он четко выделялся на фоне светло-голубого неба. Засада была подготовлена хорошо, и, оглядев работу с разных точек, я остался доволен. Оставалось ждать.
Забравшись в кусты, из которых с моей стороны просматривался участок левой промоины оврага, муляжи на обрыве и обширная часть неба над противоположной стороной каньона, я затих. Несколько сизых голубей возвращающихся с полей, прошли высоко и в стороне от моей стаи.
Обитатели оврага жили своей жизнью. Линейчатые ящерицы, шуршавшие песчинками под стеной обрыва, успешно охотились на кобылок, лениво двигающихся по глинистой поверхности рядом с моим укрытием. Те насекомые, что разогрелись и избавились от утреннего оцепенения, пытались прыгать. У некоторых дело налаживалось. Временами то одна, то другая кобылка после короткого полета плюхалась на веточки тамарикса над моей головой, сыпля вниз мелкий растительный сор с пылью. Но с этим приходилось мириться. Пара ласточек в поисках летающей мелочи, то приближаясь к обрывам, то удаляясь от них, пролетела рядом и скрылась за деревьями тала на пойме канала. Осенняя тишина, настоянная на запахах высохшего на корню травостоя, была озвучена только треском крылышек то и дело взлетавших прямокрылых.
Время шло, а голуби не появлялись. Казалось, они намеренно игнорировали маршрут над местом моей засады. Только пара птиц пронеслась западнее, над степью, торопясь к какой-то неведомой цели. Я уже раздумывал, какие действия следует предпринять, когда мое внимание привлекло движение над левым ответвлением оврага. Какая-то птица стремительно скользила рядом с кромкой обрыва, временами скрываясь в прохладной щели каньона. Ясно, что это был какой-то пернатый охотник, осматривающий свои угодья. По характерному бреющему полету, а также по размерам я опознал луня. Этого промышленника в степных районах, где имеются водоемы, нельзя не заметить. У меня фактически любой выход на охоту приносит встречи с ним.
Внезапно хищник появился над кромкой оврага, где были рассажены мои муляжи. Качнув, словно маятником, свое тело на широко расставленных крыльях и заложив вираж, лунь, как притянутый нитью, скользнул на воздушных струях к «сторожевому сизарю» и схватил его. Нападение и захват произошли настолько естественно и гладко, что я только успел увидеть вытянутые лапы, держащие добычу, и коричнево-бурые крылья с белыми пятнами, планирующие по пологой кривой ко дну оврага. Не долетев до земли и, видно, поняв, что ошибся, лунь бросил муляж и метнулся за овражный выступ. Оплошавшую птицу я увидел чуть позже далеко над степью.
Поднимать пострадавшего «сторожевого сизаря» я не стал — над головой со свистом крыльев пролетел голубь. Сделав разворот над каналом, он вновь пошел к месту засады. Наваждение по части отсутствия дичи как рукой сняло. Для выполнения дневной нормы отстрела мне понадобилось немного времени, и уже через час я шагал по степи к дороге, ведущей в город.
Встреча с обманувшимся лунем помнилась долго. Видно, изготовленные мной муляжи с естественной раскраской довольно успешно имитировали настоящих голубей. Ошибке способствовал и тот факт, что хищник атаковал из-за гребня обрыва, когда разглядывать объект времени нет, когда главное — схватить добычу. Конечно, подстава выдала себя на первых же секундах полета тем, что не билась в когтях, как положено живой птице. Вот тогда-то и бросил лунь муляж. Ошибка!