При полном отсутствии представления о многих вещах автор (или авторы-анонимщики) попытался создать документ с солидным названием «Стратегия». Хотя стратегия – это не что иное, как планирование дальнейших действий.
Первая мысль, которая пришла в голову рецензента с началом чтения текста, что исполнители «Стратегии» хотят получить по два доллара за каждое «кваканье лягушки». Один доллар с лягушки за кваканье и нарушение тишины и второй доллар со слушателя лягушачьего концерта. Но шутки в сторону, будем говорить о деле.
Первое и непременное условие всякой стратегии – это наличие или создание четкой управленческой структуры, на которую следует возложить исполнение задуманных решений; правильно оценить свои силы и возможности. Ничего подобного мы не видим, никакой конкретики. Каковы права и обязанности, кто кому подчиняется и что делают исполнители, вот что требуется для начала действий. Все это отсутствует. Вероятнее всего, авторы делают вид, что с управленческими структурами у них все в порядке, хотя на самом деле это далеко не так.
Вместо ясных, четких структур мы видим сумбур и неразбериху. Поэтому все эти предложения, изложенные в так называемой «Стратегии МПР», кроме вреда, ничего не принесут. Управленческие структуры должны пронизывать все административные образования сверху донизу, а не обрываться на региональном уровне, как это произошло с охотничьим хозяйством. Передача управления охотничьего хозяйства в регионы есть грубая и вредная ошибка Правительства РФ. Именно в регионах теперь происходит сбой в управленческой структуре.
Кто такие российские губернаторы, хорошо известно: нередко либо вор, либо самодур. И теперь управляют охотничьим хозяй-ством кто во что горазд… Какую-то долю решений, связанных со спецификой региона, им, конечно, надо оставить, но общие вопросы следует во всех регионах решать единообразно. Без этого невозможны какая-либо статистика и получение сведений о численности и добыче ценных видов охотничьих животных в целом по России.
Все начинается с заголовка «Стратегии», который состоит из двух разнонаправленных тем. Первая часть посвящена сохранению редких и находящихся под угрозой исчезновения видов животных и растений. И на этом бы и следовало остановиться. Но чиновники МПР продолжают: «… и развития охотхозяйственной деятельности в Российской Федерации до 2030 года».
Без оглядки и размышлений смешивают кислое с пресным. Две самостоятельные отрасли человеческой деятельности. Первая, природоохранная, не предусматривает в своей деятельности на первом этапе получение товароматериальных ценностей и носит лишь затратный характер на сопутствующие мероприятия. Вторая, чисто хозяйственная, с элементами охраны в первую очередь эксплуатируемых популяций охотничьих зверей и птиц.
Причем охрана осуществляется для поддержания и увеличения численности охотничьих животных с целью их дальнейшей эксплуатации. Но не только это вызывает недоумение. Почему вдруг отсутствуют в заголовке «Стратегии» лесохозяйственная, сельскохозяйственная отрасли и, наконец, рыболов-ство? Разве в этих отраслях и подведомственных им территориях суши и водоемов отсутствуют редкие, исчезающие и находящиеся под угрозой исчезновения виды животных и растений? Загляните в «Красные книги» федерального и регионального значения.
В чем дело? Почему такая однобокость? И почему вдруг проявился такой интерес к охотхозяйственной отрасли? В других отраслях проблем с охраной редких и находящихся под угрозой исчезновения видов растений и животных не меньше, если не больше. Стоит только вспомнить проблемы осетровых рыб и чистоты водоемов. Но в представленной «Стратегии» нет ни слова о сохранении редких и исчезающих видов рыб. Авторы «Стратегии» по этому вопросу немы как рыбы. А сколько проблем по охране природы в лесном и сельском хозяйствах?! Их не пересчитать. Но они остаются как бы за бортом внимания составителей «Стратегии». Разве это не ущербный, однобокий документ?..
Теперь остановимся лишь на нескольких основных положениях и терминах, которые практически пронизывают этот сомнительный документ. Коснемся такого важного, пожалуй, наиважнейшего дела, как охрана природы. Без охраны все стратегии, разработанные в МПР, хорошие или плохие, окажутся пустым звуком и напрасной тратой времени.
Пока в Российской Федерации не будет четкой, дееспособной, достаточно финансируемой и с мощным правовым обеспечением охраны животного и растительного мира, никакие стратегии не помогут. В рассматриваемой «Стратегии» роль и структура охраны столь слабо и почти незаметно и сумбурно прописана, что ни о какой эффективности этой важнейшей составляющей говорить не приходится. Заметим лишь, что в настоящее время охрана охотничьих животных находится в ведении не МПР, а Министерства сельского хозяйства РФ.
И это нисколько не смущает составителей «Стратегии». В этом документе они возлагают обязанности по охране животного и растительного мира и их редких и исчезающих видов на охотничью инспекцию, которой нет, а если и есть, то она находится в другом ведомстве. Как это называется? И в каком состоянии находились авторы «Стратегии МПР», когда составляли этот документ? Государство так постаралось развалить дей-ственную охрану в охотничьем и лесном хозяйствах, что говорить вообще об охране природы не приходится.
Начнем с того, что районная служба охотнадзора сокращена практически в пять раз. Один районный охотовед не в состоянии одновременно обслуживать от трех до пяти районов. Охотничья общественность лишена права охранять от браконьеров собственные угодья. Егеря, охотоведы и директора общественных охотничьих хозяйств лишены права задерживать, досматривать и составлять протоколы на нарушителей. Их превратили в статистов, наблюдателей, в лучшем случае понятых в собственных охотничьих хозяй-ствах. Институт общественной охотничьей инспекции ликвидирован полностью.
Добавим к этому, что отменена экологическая экспертиза на охотустроительную документацию при создании новых охотничьих хозяйств. Лесная охрана, существовавшая в России с петровских времен, канула в Лету. Нашло ли это катастрофическое положение с охраной природы в «Стратегии МПР»? Ни в коем случае! Но все-таки чиновники из МПР что-то написали о мерах по охране природы. На стр. 12 документа читаем: «Задачи по охране популяций редких и находящихся под угрозой исчезновения видов животного и растительного мира, мониторингу их состояния могут быть возложены… на специализированные инспекции по охране редких и находящихся под угрозой исчезновения видов».
А как же быть с единой системой комплексного контроля (стр. 4, подразделы 1, 2) и охраны охотничьих ресурсов с возложением на нее функций сохранения редких и находящихся под угрозой исчезновения видов животных и растений? Но это еще не все. В разделе 2.5 на стр. 15–16 мы обнаруживаем, что необходимо создать (организовать) на базе охотинспекций в каждом муниципальном образовании комплексный контроль как одну из задач устойчивого охотпользования. Заметим, что существуют сельские и городские муниципалитеты.
Я что-то не слышал о сельских муниципалитетах в России, а городские муниципалитеты есть. Название «район», как единицы административного деления, пока никто не отменял. Таким образом, предлагается создание четырех видов инспекций по охране живой природы: комплексной, целевой, специализированной и муниципальной (городской и сельской). А как вам нравится это гадательное «может быть»?
Может быть, возложено, а может, и не надо. И это пишется в директивном документе. И еще, а зачем городскому муниципалитету иметь охотничью инспекцию? Регулировать численность крыс, мышей, голубей, бродячих собак и кошек, а заодно и ворон? Не жирно ли будет содержать охотничью инспекцию для бюджета муниципалитета города? И что это за охотпользователи в городах?
Чуть ли не на каждой странице текста «Стратегии» авторы пишут о развитии охотничьего хозяйства на устойчивой основе. На стр. 1 – «организация охотпользования на устойчивой основе», «охотпользование должно быть устойчивым» – стр. 2, «развитие охотничьего хозяйства на устойчивой основе» – стр. 3. Вся эта устойчивость повторяется на страницах 15, 16, 25, 26 и так далее, как заклинание. Все это является благим пожеланием, далеким от действительности.
У человечества отсутствуют реальные возможности не то чтобы предотвращать природные явления типа засух, торнадо, гололедных явлений, крепких морозов, наводнений, землетрясений, лесных пожаров, эпизоотий, но и заблаговременно прогнозировать их. Потуги в этой области есть, да результаты слишком незначительны. Приведем несколько примеров. В заповеднике Цаво (Африка) в результате беспрерывной на огромных территориях засухи в продолжение четырех лет погибло 80% слоновьего стада.
Фитопатологи Подмосковья в бессилии разводят руками перед массовой гибелью еловых лесов от жучка-типографа. Дикие и домашние свиньи второй год в Европейской России гибнут и уничтожаются из-за поражения смертельным вирусом африканской чумы, неизвестного до сих пор в стране. И это происходит несмотря на огромные средства, выделяемые сельским хозяйством на борьбу с этим заболеванием. Устойчивый рост предполагает устойчивость экосистемы, которая возможна только в закрытых экосистемах.
Открытые экосистемы подвержены влиянию разных природных явлений внешней среды, зачастую отрицательных, влияющих не только на продуктивность популяции, но и в целом на численность вида. Причем именно четкая периодичность типичных для России климатических явлений и отклонение ее составляющих от так называемой нормы таит в себе огромное число неограниченных возможностей для вредных влияний на судьбу популяций открытых экосистем.
Формулировка «устойчивый рост» совершенно непригодна для популяций охотничьих зверей и птиц. Урожайность кормов, сезонные миграции, кочевки, хищники, болезни, браконьеры, климатические и другие лимитирующие факторы делают невозможным в значительной степени управлять популяциями охотничьих животных в открытых экосистемах.