Ознакомился с проектом новых «Правил охоты», подготовленным специалистами Министерства природных ресурсов и экологии.
В целом мое отношение к документу положительное. Перед разработчиками «Правил» стояла непростая задача, и в общем они с нею справились. Достойным похвалы считаю то, что при разработке новых «Правил» авторы устранили допущенные в январском варианте «ляпы», которые вызывали у охотников и специалистов лишь смех сквозь слезы.
На положительных моментах новых «Правилах» подробно остановился С.Ю. Фокин в статье «Подготовлены новые правила охоты в России» («РОГ» № 23, 2010). Мне бы хотелось заострить внимание разработчиков «Правил» и читателей на таких пунктах, которые, на мой взгляд, следовало бы уточнить, поправить или исключить. Итак, по порядку.
Я неоднократно высказывался о вредности п. 2 ст. 14 закона «Об охоте…», где народные избранники записали, что «любительская и спортивная охота осуществляется на особо охраняемых природных территориях в соответствии с настоящим Федеральным законом и законодательством об особо охраняемых природных территориях» (ООПТ).
Нас приучили к тому, что эти территории пользуются особым статусом. Там запрещалась не только охота, но и выпас скота, сбор грибов, ягод, сенокос. Охотиться на таких территориях, говорили в народе, все равно что плевать в колодец, из которого пьешь воду. Я не знаю, что довлело над разработчиками «Правил», но они в пункте 7 записали: «Охота на особо охраняемых природных территориях и иных территориях, на которых установлен особый режим природопользования, осуществляется с соблюдением настоящих «Правил» в соответствии с законодательством об особо охраняемых природных территориях и режимом природопользования, установленным на этих территориях».
Я думаю, что нет особой необходимости развивать мысль о том, кто там будет охотиться. Ведь как мы привыкли рассуждать: «Если кому-то можно, то почему мне нельзя?» Если на ООПТ развелось большое количество охотничьих животных, то они подлежат отлову и выпуску в те угодья, где их выбили. И заниматься этой задачей должны специалисты. Только не те, что на вертолетах и с карабинами.
Как большой шаг в демократизации охоты расцениваю п. 43 (если я его правильно понял): «Собаками охотничьих пород, используемых для самостоятельного поиска, преследования и (или) поимки охотничьих животных признаются лайки, гончие, борзые, норные и все беспородные». Так что Анатолий Евменов, выразивший свою обеспокоенность в статье «О запрете охоты с собаками без родословной» («РОГ» № 25) и другие охотники были услышаны разработчиками новых «Правил».
Но читаем «Правила» дальше. И тут пункт 44 оказывается ложкой дегтя в бочке меда: «Разрешение на охоту с подружейными собаками с 25 июля и (или) 10 августа выдаются владельцам собак любых пород, имеющих дипломы (сертификаты по рабочим качествам, признаваемые на территории Российской Федерации) по видам дичи, указанных в пункте 35 в подпунктах а), б), г), д), а также владельцам собак подружейных пород (легавые островные, легавые континентальные, ретриверы, спаниели, эпаньоли, браки) в возрасте до двух лет и шести месяцев без представления диплома (сертификата)».
Правда, в п. 35 подпунктов а), б), г), д) я не нашел. Скорее всего, они относятся к п. 34. Я знаком со многими сельскими охотниками, имеющими зверовых и подружейных собак. Глядя на них, никто не станет спрашивать о наличии свидетельства о происхождении и диплома о полевых испытаниях. Достаточно видеть этих собак в работе! Принцип их отбора таков (особенно за Уралом): «Работаешь — кормлю, не работаешь — извини». Поэтому согласен с высказыванием А. Евменова: «Кто знает, как живут в провинции, тот поймет, что завести щенка стоимостью от 5 тысяч изначально может не всякий, да к тому же человек покупает кота в мешке, а где-то рядом по соседству есть хорошие рабочие собачки, без медалей, но свое дело знают, универсальные и на порядок дешевле».
Есть и другая сторона медали. Охотник приобрел породистого щенка подружейной собаки и самостоятельно его натаскал. А теперь во что для него выливается получение диплома на полевых испытаниях? Для выезда на испытания нужна машина, за участие в испытаниях надо заплатить. Да и получит ли испытуемый диплом с первого захода? Деньги, везде нужны деньги! Насколько я помню, раньше в хозяйствах требовали свидетельство о происхождении собаки.
А к вязке допускались только производители с дипломами, полученными на полевых испытаниях по пернатой дичи. Это надо заводчикам. Собаки без полевых дипломов расценивались как пользовательные. Многие охотники рассуждают так: «Я не собираюсь становиться заводчиком, поэтому не выставляю собаку на ринг по экстерьеру и на полевые испытания, не желаю за вязку с моим псом получать деньги или алиментных щенков. Я приобрел и натаскал собаку для ОХОТЫ».
И у такого владельца пользовательной собаки не должно быть никаких проблем с получением путевки (разрешения) на охоту по пернатой дичи. Зачем усложнять людям жизнь? Она и так непростая. Введением этого требования разработчики отсекают значительную часть населения от охоты с пользовательными собаками и толкают охотников на путь нарушений.
По поводу подпункта 62.3. — «Применение охотничьего огнестрельного нарезного оружия для охоты на пернатую дичь…». На мой взгляд, целесообразно запретить применение огнестрельного охотничьего нарезного оружия на любительской охоте по пернатой дичи. Не открою большого секрета, но некоторые владельцы используют нарезное оружие поздней осенью и зимой для отстрела из окон джипов кормящихся на березах тетеревов.
Охотники-промысловики — другое дело. А подпункт 62.12, разрешающий применение на охоте пневматического оружия вообще исключить. Это оружие не для любительской охоты. Да простят меня любители охотиться с пневматическим оружием, но мое личное мнение: мы еще не доросли до культуры применения такого оружия. Хватит нам «охот» на детей и прохожих, имевших место в Москве.
Подпункт 62.22. — «Применение электронных средств, имитирующих звуки, издаваемые охотничьими и иными животными, кроме случаев охоты в целях осуществления научно-исследовательской деятельности, а также случаев добычи волков, шакалов, ворон при производстве охоты в целях регулирования численности». Несколько раз прочитал это «запрещение» и пришел к выводу: его надо исключить. Это требование, не задумываясь, «переписали» из «Правил» столь «ненавистного» сегодня советского прошлого. За исключение я вовсе не потому, что имею электронный манок, а по простой причине: сейчас многие охотники имеют электронные манки и пользуются ими.
Всех их в одно мгновение перевели в ряды нарушителей. И кто будет контролировать эту армию? Сколько же потребуется для этой работы инспекторов? В статье «Как мы охотимся» («РОГ» № 24) я высказался по этой проблеме, затронутой В. Родченковым в статье «Весенние охоты с электронным манком» («РОГ» № 8).
Если уж задумали искоренить электронные манки из практики охоты, то это надо начинать с торговли. И прежде всего запретить их продажу, а охотничьим изданиям в рекламных объявлениях прекратить расхваливать высокое качество воспроизведения голосов охотничьих животных электронными манками и искушать охотников призывом: «Сделай свою охоту успешной!» Наоборот, необходимо развернуть работу в первичных коллективах охотников и убедительно пропагандировать вредность такой охоты в охотничьих СМИ. Правда, здесь не все так просто…
Вот таков плод «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет». Допускаю, что в моих предложениях есть слабые места. Но главное, появилась надежда, что они будут услышаны властью и что в «Правила» (а за последние 20 лет это первый вразумительный документ в области охоты и охотничьего хозяйства) внесут изменения. После «чаепития с министром» Минприроды России Юрием Трутневым («РОГ» № 26, 2010) такая надежда окрепла.