Мысовка берет свое начало на хребте Хамар-Дабан и впадает в Байкал в районе станции Мысовая (г. Бабушкин Кабанского района). Не медвежий угол, одним словом. Близкое место. Менее часа езды на шишиге от города с железной дорогой и крупной узловой станцией...
В 19:50, по светлому, вышли два зверя: крупный черный медведь и, наверное, медведица, такая же черная. Во время «разбора полета» мои проводники посчитали, что второй зверь является медведицей потому, что большой старый самец не должен ходить с меньшим, однополым с ним зверем. А скоро, по их словам, гон. Правда, до отстрела этого животного у Владимира Григорьевича было несколько иное мнение... Ну да об этом чуть позже.
Звери вышли на чистое к приваде. Меньший — сразу. Больший — принюхиваясь и что-то ворча. Пересекли наш след на дороге, которой мы оставили десять часов назад, когда направлялись к лабазу, и вышли. Вышли, несмотря на то что незадолго до этого я протер руки влажной салфеткой — действие, которое очень осуждается проводниками.
Когда-то в 2001 году севший в мою машину организатор охоты на овсах Максим — эдакий аутфитер а-ля рюс, — насторожившись, спросил меня: «Чем от вас пахнет? Парфюмом?» Потом мою куртку выдерживали на сене... Медведя мы тогда не взяли. И не видели.
Подобными рассуждениями о «городских» запахах, исходящих от приезжего клиента, на мой взгляд, устроители охот страхуют себя от возможных неудач, перекладывая ответственность на «не вывалявшегося в дерьме» перед охотой клиента. Истинной же причиной неудач при подкарауливании медведя в первую очередь (при наличии зверя, разумеется), думаю, является лабаз, расположенный на недостаточной высоте...
Возможностей для выстрела было много: Звери гуляли по чистому около привады. Подождав, я выстрелил (понятно, по большему зверю) в область плеча, когда медведь повернулся левым боком. Он упал на месте. 375-й явил свою мощь.
Я держал на прицеле второго зверя. В это время только что убитый медведь поднялся. Нет, вскочил! Нет, прыгнул, метнулся в сторону метров на десять с намерением, как мне показалось, на махах бежать в гору. Не представляю, что было бы с охотником (охотниками), случись такой прыжок во время охоты на берлоге. Пришлось стрелять вторично. Зверь затих.
Как стало ясно при разделке медведя, вторая пуля прошла навылет по мякоти правой задней лапы в области бедра. Рана была легкая, для зверя явно не смертельная. Медведь был убит первым выстрелом. 270-грановая пуля Barnes, полностью развернувшись, прошла от левого плеча наискосок поперек туши и застряла в шее под правым ухом. Рана, несовместимая с жизнью. Как мертвый медведь совершил такой прыжок? На этом можно было бы и завершить рассказ. Но на той охоте произошла еще одна достаточно комичная история, иллюстрирующая различие между зримым и реальным.
Принимающая сторона охоту готовила тщательно. Владимир Григорьевич заранее проверил посещаемость привады и определил: «Ходит медведь (так, средний) и матерая медведица с крупным пестуном». Потом он посоветовал «стрелять вдоль» (туши имеется в виду). Мне, конечно, было непонятно, как это можно сделать с лабаза, находясь намного выше зверя?
Потом Владимир Григорьевич поинтересовался, стрелял ли я медведей, потом — сколько их добыл. Вопросы, думаю, продолжались бы и дальше — забайкальцы в большинстве своем словоохотливы, — если бы я не перевел тему на единственное условие со своей стороны: стреляю только я. На вопрос, какой зверь меня интересует, ответил: «Любой. Регистрацией трофеев не занимаюсь, но коллективно добытого зверя забирать не буду».
Тогда мне было предложено стрелять того, что «так, средний» или матерую медведицу, если пестун будет достаточно крупный. Я же особенно не размышлял на эту тему, ведь со мной на лабазе будет опытный проводник, команды стрелять которого я обязательно дождусь.
По каким-то только ему известным признакам — по птицам или еще чему-то — Владимир Григорьевич определил, что медведь, который «так, средний», покинул приваду во время нашего подхода. Ну а потом, в 19:50 я произвел выстрел, с которого начал свой рассказ...
Мы спустились с лабаза. Я отправился было по дороге сразу к нашей стоянке на Инженерном. Владимир Григорьевич подошел к убитому зверю. Позвал меня: «Да посмотрите же, каков бабай! Хорош! Аж обидно, что Вы не интересуетесь». Я подошел. Зверь, действительно крупный, с роскошной, блестящей черной шерстью (таких медведиц я не добывал никогда) лежал на животе головой в гору, откуда пара спустилась...
Оставив меня в лагере, Владимир Григорьевич и Николай Анатольевич поехали за трофеем. Так как все это было достаточно близко, они скоро вернулись. В это время я делал заметку в дневнике: «В 19:50 с контрольным добыл крупную, старую, черную медведицу, вышедшую с крупным (почти с нее ростом) пестуном. Патрон Sako, пуля Barnes. Перезаряжать саку нужно очень резко, не скупясь на решительные движения правой руки. У «магнумов» гильза длинная»...
Тут подъехали наши. Владимир Григорьевич спросил, есть ли у меня чувство юмора и после моего положительного ответа предложил погладить «медведицу» ниже живота. Она оказалась крупным (очень трофейным!) медведем, а ушедший «пестун», видно, медведицей. Скоро ведь гон...
P.S. Из дневника: «Медведь, застреленный мной 30 апреля, носил в себе картечь и имел поломанные ребра (интересна судьба сделавшего этот выстрел!). Из туши извлекли две картечины. Потом, уже в приготовленном мясе, нашел еще одну. Итого три картечины диаметром приблизительно 6 мм».
Вспомните поговорку про осторожность стреляного воробья, который и куста боится! А тут — старый, стреляный, славящийся своей осторожностью при выходе на чистое место из леса медведь. По светлому вышел на приваду!