Люблю собак.
Собаки у нас дома появились давно, еще в моем детстве.
Когда-то были лайки, потом колли и шелти, дратхаар…
Сейчас колли и старенькая дворняга.
Имеется также любимая дача. И лес за окном.
А еще я всю жизнь рисую собак. Причем рисовать их стала лет с 13-14 — когда занималась в ИЗО-студии и, по правилам художественного образования должна была осваивать учебную программу: гипсовые головы, геометрические тела, натюрморты и прочие штудии…
Но меня поглотила «собачья» тема! Появлялись целые альбомы акварелей на тему псовых охот и занятий на дрессировочных площадках, портреты своих собак и собак моих знакомых.
Преподаватель горестно качал головой и предрекал крах моему художественному развитию. Но он, к счастью, ошибался: во-первых, при таком замечательным преподавателе с образованием все было хорошо; ну а, во-вторых, мне действительно хотелось рисовать животных!
С тех пор прошло много лет… Целая жизнь. Но я до сих пор рисую — и это дает мне ощущение счастья! Даже когда нет времени взять в руки кисточку или мелок пастели, глаза видят красоту, удивляются ей и сохраняют ее в памяти и сердце!
А время для творчества можно найти всегда: не важно, что часто для рисования свободной остается разве что ночь — когда закончены все дела и можно не думать о быте. Тогда руки, дорвавшись до любимого дела, творят сами — только успевай!
Хотя иногда, заканчивая большую работу, приходится бросать все дела и рисовать сутками — вот оно, настоящее счастье художника!
Дратхаар Лотта почти всю первую половину своей жизни провела на даче. Антон, мой будущий муж, купил ее щенком еще до нашего знакомства. И сразу же отвез ее на дачу в Солотчу — «Чтобы выросла на природе!».
Дальше она «расцветала» среди сосен и клумб, под присмотром сначала двух бабушек (мамы и бабушки Антона), а потом с ней жила только моя свекровь, Инна Георгиевна. Лотточка прекрасно с ней справлялась!
Из клумб собачка выдергивала на свой вкус тюльпаны. Спала, когда хотела, на диване. Кушать соглашалась только самые-самые вкусные блюда — благо соседи несли разносолы со всей улицы.
На полу вечно стояло несколько мисок с последними подношениями... А уж в дачный сезон Лотта вообще отправлялась по соседским дачам «колядовать». А если не наедалась в гостях, то просто грабила.
Однажды я увидела Лотту, стремглав выбегающую с какого-то двора: в зубах она тащила жестянку с кошачьей едой! В другой раз соседи расписывали нам, как Лотта на площади стащила с лотка большой шмат печени и скрылась, закинув его за плечо: волчья повадка!
И вот собака с такими привычками появилась у нас в доме насовсем. До этого ее брали, только на время течки, в московскую квартиру. Бедная Лотта вынуждена была по три недели маршировать на поводке, сидеть дома целыми днями одна в ожидании папы. Правда, она всю жизнь провела в ожидании папы. Потом он часто об этом вспоминал и грустил: виноват перед своей собакой...
Только вот уши подводили — как у всех вислоухих собак, требовали почти постоянного лечения. Ничего заразного, типа клеща, в них не было, но они мокли, текли — чтобы жизнь медом не казалась!
У нас тогда в ходу было два выражения: «ухоЛОТИТЬ» (лечить Лотте уши) и «кашаЛОТИТЬ» (варить Лотте кашу). Каша варилась почти ежедневно (Лотточка весила больше 30 кило!) и почти исключительно из селедочных остатков. К этому ее приучили еще в Солотче.
Судя по прекрасному здоровью, кашка оказалось чрезвычайно пользительной, несмотря на дешевизну. Засыпали в нее, кстати, перловку или пшено. И все чудесно усваивалось! А вот кушать сразу всю еду из своей миски Лотта была не приучена.
На даче в Солотче конкуренцию ей могли составить только кошки. Но они собачьей кашей брезговали... А в Ивантеевке оказалось все не так. Стоило Лотте отойти от миски, как Анка взахлеб принималась уничтожать Лоттину порцию!
Дратхаар — легавая порода, а значит, очень деликатная и явно неагрессивная. Лотта, оторопев, молча наблюдала за грабежом...
А тогда Лотте было только восемь лет (прожила она почти шестнадцать). И до самой глубокой старости отличалась прекрасным здоровьем, буйным темпераментом и полным отсутствием воспитания: сказывалась вольная жизнь на даче в первую половину жизни!
Серьезно Лотта заболела уже в пожилом возрасте, в четырнадцать лет. У нее была пиометра — такой вариант, когда в матке скапливается кровь. Сначала пытались ее лечить, перепробовали разные схемы, но ничего не помогало. Наша врач очень боялась оперировать такую старую собаку, но дальше терпеть было уже невозможно.
Весь дом пропах кровью, собаке становилось все хуже… И мы решились на операцию. Все прошло удачно.
А дальше начался просто цирк! На второй день, едва придя в себя от наркоза, Лотта на нетвердых ногах… попросту удрала! Отправилась в свой обычный рейд по помойкам. Антон, жалея бедную старушку, вывел ее без поводка. А она только хвостиком ему махнула! Мороз стоял приличный — пока мы ее нашли, напсиховались!
На другой день она ускакала уже от меня, в лесу, по рыхлому глубокому снегу. Пропадала часа два… И швы не разошлись. Наша ветврач, Дина Владимировна, радовалась как ребенок, когда мы ей это расписывали. Можно себе представить: она считала всю эту затею с операцией почти бессмысленным делом, а пациентка на третий день по сугробам носится с нечеловеческой силой!
Так ведь мало того — осенью Антон еще и на охоту с Лоттой сходил: добыли торжественно двух чирков, она сама их доставала с воды и была совершенно счастлива. Лотта, кстати, плавала прекрасно даже тогда, когда на сильно шестнадцатом году уже неважно держалась на ногах.
В самом конце Лоттиной жизни мы провели три недели на даче у наших знакомых под Солнечногорском. Там старушка регулярно терялась на участке, свалившись куда-нибудь под куст — она сильно ослабла (видимо, в последние месяцы у нее развился рак). А однажды вместо кустов упала в бассейн.
Сидим мы вечером, чаевничаем. А собака Лотта вышла на участок. Мужики сидят и ни о чем не волнуются, а мне вдруг пришла в голову мысль именно про бассейн. Насилу их вытолкала из дому — Лотту искать.
Действительно, она уже, наверное, очень давно, плавала в бассейне, совершенно отрешенно... Вытащили. Еще три недели Лотточка грелась на солнышке, среди травы и цветов — это оказались последние дни ее жизни.
Вскоре после возвращения домой она тихо умерла. Прожила 15 лет и 8 месяцев, а ослабела только в последние четыре. До этого просто носилась как конь по прериям!
С тех пор легавых собак мы не держали. Очень трудно их натаскивать, да и времени ходить на охоту у Антона особо не было…. А держать просто так, не охотиться, — нечестно по отношению к собаке.
Но до сих пор не могу спокойно видеть эти коричнево-пегие усато-бородатые дратхаарские морды. Сразу припоминаются все Лоттины проделки и прибамбасы, этот ее суровый «взгляд из-под усов».